«На суше и на море» - 67-68. Фантастика

— Есть, кэп, — примирительно буркнул Папин. Митя ухмыльнулся, услышав это «кэп», но на сей раз смолчал.
Искусно маневрируя, моторист подвел «Кашалот» к стене, выдвинул манипуляторы-захваты, похожие на зубастый ковшик. Миг — и они вонзились в лед.
Помогая друг другу, Митя и Вахнин с трудом вскарабкались на айсберг. В ширину он был метров сто, ноздреватый и грязный, местами с темными полосами буро-черной почвы. Айсберг, несмотря на волнение, лишь едва заметно покачивало. Они подошли к темной массе, которую заметил Волков. Своими очертаниями она смутно напоминала согбенную фигуру человека, уронившего голову на колени.
— Фу черт, — сказал Гриша. — Да это просто кусок мерзлого грунта. А я-то думал…
Он стал рассматривать его. Ничего особенного. Земля как эемля. Мерзлая, с какими-то зеленоватыми прожилками.
— Все ясно. Грунт из Антарктиды, — комментировал Митя. — Сползая с материка, айсберг захватил с собой сотни тонн земли. Затем подтаял, потерял равновесие и перевернулся. Так что мы стоим на его бывшей подводной части.
— Скоро вы там? — напрягая голос, закричал Папин. Над краем ледяной стены появилась голова Гриши.
— Один момент, — сказал он просительно. — Взглянем только на остатки грунта.
— Гриша! — нетерпеливо позвал его Волков. — Подойди скорей сюда.
Митя опустился на корточки и замер, вглядываясь в кусок льда.
— Ну, что там еще? — проворчал Вахнин.
— Посмотри, что я нашел.
Вахнин неохотно приблизился и увидел под тонким слоем льда черно-синие тела овальной формы. Они были похожи на куколки гигантских бабочек и образовывали гнездо площадью восемь — двенадцать метров. Митя насчитал около двух десятков черных тел.
— Что бы это могло быть?
— Аллах его знает. Я тоже не видел ничего подобного.
— А вон и листья какие-то.
— Это же глоссоптерис! — так и подскочил Митя. — Палеозойский папоротник. Реликт! — Он выпрямился, подбежал к краю стены.
— Па-а-пин! Подай сюда лучевой нож и ломик!
— Зачем? — недовольно отозвался моторист, выглядывая из люка. Он и так измучился, пытаясь удержать «Кашалот» у айсберга.
— Давай, потом объясним.
Через полчаса они выгрызли кусок льда с грунтом, где было гнездо куколок, и, подтянув к краю, столкнули в воду. Затем спустились в судно. Папин высвободил «зубы» и подцепил обломок с реликтами на буксир.
— Вот теперь полный вперед! — удовлетворенно проговорил Митя. — Не зря ты, Витек, открыл эту «землю».
«Кашалот» упорно пробивался к атоллу. Волнение еще не утихло, и лишь много часов спустя они наконец увидели знакомые очертания рифов Марии-Терезии. И тут, когда они уже готовились войт в проход между рифами, что-то случилось с двигателем. Он странно взревел, и стрелки приборов, показывающих запас горючего и масла, двинулись к нулевой черте. Через минуту двигатель безнадежно смолк, а набегавшие сзади валы подхватили судно. Раздался скрежет, сильный толчок сбил всех с ног. Еще несколько ударов, и судно плотно застряло в прибрежных рифах.
Бесчисленные струйки просочились сквозь сетку трещин в бронепластике. «Кашалот» беспомощно повис на рифе, и через него с гулом катились волны. Откуда-то слышался угрожающий треск.
— Пропал «Кашалот», пропал… ах ты, — шептал потрясенный Вахнин. — Моя конструкция… — по его бледному лицу катились крупные слезы.
— Что же делать? Вплавь? — нервно спрашивала Валентина. Папин уже тащил спасательные пояса. К счастью, судно висело на рифе недолго, высокая волна вдруг сорвала «Кашалот», протащила на своем гребне метров тридцать и с размаху бросила в лагуну.
— Глыбу держите! Глыбу оторвало! — закричал Митя.
— Какая там глыба, черт с ней! — зло сказал Гриша. Волков с сожалением проводил взглядом кувыркавшуюся на гребнях волн груду льда и мерзлого грунта, добытого на айсберге.
«Кашалот» тонул. В последний раз Папин, надеясь на чудо, включил двигатель. Тот фыркнул, закашлял, и судно какими-то судорожными рывками еще немного приблизилось к берегу. Вода неумолимо заполняла рубку. Вахнин метался из угла в угол, запихивая в объемистый рюкзак наиболее ценные вещи. Валентина и Митя, забравшись на операторское кресло, подняли над головой полиэтиленовые мешки с образцами, забыв, что те не боятся воды. А Папин выжимал из двигателя последние резервы.
— Дно! Спасены! — завопил Митя и повалился в плескавшуюся по рубке воду: «Кашалот» с разгона ткнулся носом в прибрежную отмель. Вахнин рванул крышку люка и вылез первым. Митя и Папин помогли выбраться Валентине и вылезли сами. Волны, наскакивая друг на друга, уже перехлестывали через борт.
— Люк! — дико вскрикнул Гриша. — Задраивай люк! С искаженным от натуги лицом Папин молниеносно захлопнул крышку, завинтил, преградив доступ воде. «Кашалот», как поплавок, швыряло на волнах, пока не выбросило на отлогий берег.
Совершенно обессиленные, все повалились на песок рядом с судном.
Открылась дверь домика, на крыльцо вышел Солохин. Увидев вытащенный на берег «Кашалот», распластавшиеся на песке фигуры, он по-бабьи всплеснул руками и сбежал по ступенькам. Вероятно, он и не подозревал о крушении.
— Надеюсь, все живы? — еще издали крикнул Солохин.
«Мореплаватели» молчали.
— Здравствуйте, — спохватился Солохин.
Его глаза забегали по мокрой, растерзанной одежде исследователей, по их измученным лицам, затем уставились на обшивку аппарата, имевшего довольно плачевный вид.
Папин, морщась, бинтовал порезанный палец.
— Как эго случилось? — кивнул Солохин на судно.
Гриша стал объяснять. Его голос звучал глухо, виновато. Он мысленно клял себя за просчеты в своей конструкции.
— Да, а где глыба? — вспомнила вдруг Валентина.
— Что за глыба? — сухо поинтересовался Солохин.
Лицо Мити помрачнело еще больше. Ведь из-за этой злосчастной находки они потеряли столько времени и сил.
— Теперь она где-то в море, — вздохнул он, — а жаль, очень жаль. По-моему, в ней были неизвестные науке реликтовые формы.
— Беда небольшая, — сказал Солохин. — Мало ли их находили. А сейчас отдыхайте. Завтра обсудим итоги.
Солохин повернулся и пошел к домику. Митя насмешливо поглядел ему вслед.
— Видали? Итоги он обсудит. Слова-то какие… Забрав из «Кашалота» образцы и вещи, «мореплаватели» побрели в хижину. Они так устали, что, не раздеваясь, повалились спать.
 
3
Вахнин и моторист целыми сутками возились у «Кашалота», устраняя бесчисленные повреждения. Занятие это казалось бесконечным: каждая новая опрессовка судна вскрывала незаметные на глаз трещины в бронепластике. Тем не менее сейчас, на исходе второго месяца, аппарат был почти готов к плаванию. Оставалось наладить пульсацию «дельфиньей кожи» и тщательно отрегулировать двигатель.
Валентина и Митя отрабатывали «повинность», систематизируя накопленные ранее образцы морских организмов. Но утреннее происшествие не выходило у девушки из головы. Как энтомолог, Валентина чувствовала, что этот усач — существо необычное. Возможно, какой-то новый, неизвестный вид насекомого? А может, ракообразное? Она терялась в догадках. Ясно было только одно: необходимо тщательно обследовать фауну атолла. Не успела она обдумать свои планы, как в хижину ворвался взволнованный Митя.
— Отыскался след Тарасов! — воскликнул он с порога. — Гриша испытывал «Кашалот» и был сегодня на внешнем рифе. Вот!
Он протянул девушке завернутый в целлофан темно-синий предмет.
— Что это?
— Одна из тех куколок. Сама-то глыба, конечно, растаяла давным-давно.
Валентина развернула целлофан и стала внимательно изучать. Высохшая, совершенно гладкая и жесткая на ощупь овальная куколка была покрыта хитиновым панцирем. На нем блестели кристаллы морской соли.
— А где остальные? Их было не менее двух десятков.
Митя вздохнул:
— Утонули, значит.
— Пойдем туда! — решительно поднялась Валентина.
…На внешнем рифе все было, как прежде. Ничего не изменилось. Так же грохотал прибой, ярко сверкал океан. Ни облачка, ни паруса, ни дымка на горизонте. Синяя безлюдная пустыня. Но Валентина понимала, что с момента, когда они ступили на берег этой песчаной бухточки, примыкавшей к рифу, началась совсем иная полоса в их жизни. У ног девушки лежала такая же куколка, какую принес в хижину Волков. Но только полураскрывшаяся. Явственно обозначалась голова неродившегося усача. За края желтой пленки, выстилавшей куколку изнутри, безжизненно свисали знакомые усы. Что-то помешало этой куколке развиться в нормальную особь. Порыскав среди обнаженных отливом рифов, Митя обнаружил еще несколько предметов: рваные куски пленки, высохший хитиновый панцирь. В общей сложности они насчитали около восьми погибших существ.