Грейте ладони звездами (СИ)

И я снова повторяю вопрос:
Что ты там делал в темноте? Мечтал о несбыточном?
Снова улыбка, неслышная, тихая, почти скрытая, как фонарь в темноте, накрытый плотной тканью, и проблеском этого света — едва заметный промельк зубов, когда он вдруг начинает улыбаться.
Я думал, - звучит его ответ. И я понимаю, что с удовольствием ловлю тихие вибрации Доминикова голоса в этой пугающей темноте чужого дома, который вдруг перестает казаться мне странным и одиноким - присутствие Доминика разогнало всех сумрачных монстров...
Не знала, что ты подвержен этой болезни! - отзываюсь я на это признание, с трудом удерживая голову Томми на своем плече.
Ты много чего обо мне не знаешь, хотя и уверена в обратном...
Меня удивляют эти его слова, сказанные с некой латентной обидой в голосе, хочу парировать этот выпад, но тут Томми еле слышно шепчет:
Хочу спать. Можно мне в кроватку?
Я удобнее перехватываю его руками.
Конечно, малыш. Пойдем!
 Доминик подходит и берет у меня мальчика.
Спасибо, - благодарно охаю я, разминая затекшие мышцы и бредя вверх по лестнице каким-то стопудовым мешком с картошкой.
Ник бережно укладывает брата в кровать, и тот даже прикрывает глаза, как бы намереваясь сразу же уснуть, и я спрашиваю Доминика:
Так ты сегодня никуда больше не собираешься?
Нет.
А как же твоя вечеринка?
Никак. - Ну что ж, немногословно, думаю я про себя, но вопросов больше не задаю...
Значит я могу пойти домой. Ты ведь присмотришь за Томми? Думаю, Хелена скоро вернется.
Доминик поправляет покрывало в ногах брата, а потом смотрит на меня долгим, задумчивым взглядом. Уверена, что он хочет сказать мне нечто другое, когда тихо произносит:
Да, я присмотрю за братом.
И тут этот  негодник открывает глаза и берет меня за руку:
Тетя Джессика, расскажите сказку! Пожалуйста.
Я невольно улыбаюсь, так как это не первая подобная просьба Томми.
Какую же сказку ты хотел бы услышать? - интересуюсь я, и личико мальчика  лучится хитрицой в свете бледной настольной лампы.
Про короля с ослиными ушами! - Я знаю заранее, что именно это он и скажет - маленького Томми неизменно интригует бамбуковая дудочка, извещающая подданных об ослиных ушах их короля.
Хорошо, я буду рассказывать, а ты закрывай глазки. - Пристраиваюсь под боком у мальчика, и ощущаю, как говорится, затылком, внимательный взгляд его брата, наблюдающий за нами.
Могу я тоже послушать? - интересуется он, присаживаясь с другого края кровати. - Никогда не слышал этой сказки.
Совсем никогда?! - удивляется маленький Томми. - Но ведь ты такой большой...
Доминик хмыкает.
У меня не было такой вот Джессики, которая бы рассказывала мне сказки на ночь, - произносит он, обращаясь к брату, а потом – ко мне: - Мама не была сильна в историях, думаю, ты сама это знаешь. Так могу я остаться?
Это твой дом, тебе не нужно спрашивать, - отвечаю я, чувствуя себя участницей все той же фантасмагории, сотканной из теней и полусвета. А Томми лишь протягивает брату руку, и Доминик, сжав маленькую, хрупкую ладошку, растягивается по другую сторону от него, подложив другую себе под голову. Я обращаю внимание на то, какие глубокие тени залегают на его щеках под густыми рестницами и как это несправедливо, когда у мужчины они такие темные и густые... Легкая щетина покрывает его высокие скулы, похоже он сегодня еще не брился, и мне эта его небритостость кажется очень притягательной. Просто невероятно, насколько красивы могут быть некоторые люди!
А сказка? - вырывает меня из созерцательности голос Томми.
Да, я тоже заждался, - усмехается Доминик, не открывая глаз. Должно быть, он догадывается, что я рассматривала его!
Смущенно отвожу взгляд в сторону и принимаюсь рассказывать историю про ослиные уши примерно в сотый раз кряду. Где-то на половине истории дыхание мальчика становится мерным и глубоким – похоже, он уснул, и я замолкаю, чтобы убедиться в этом. Доминик тоже кажется спящим, по крайней мере он ни разу не пошевелился с самого начала истории.
Гляжу на часы, показывающие начало третьего ночи, и тихонько шевелюсь, чтобы размять затекшее тело. С неудовольствием думаю о том, что Хелена могла бы уже и вернуться... Где можно пропадать так долго?!
Разве ты не станешь рассказывать дальше? - вырывает меня из задумчивости голос Доминика. - Ты остановилась на самом интересном.
Я думала, ты уснул, - отзываюсь на это, только теперь заметив, что он смотрит на меня.
Не думаю, что смог бы уснуть рядом с тобой. - Да, это определенно слова с подтекстом, который я  в данном случае предпочитаю не понимать. Этакая глупышка тридцати с лишним лет... К счастью, Ник избавляет меня от необходимости как-либо реагировать на свои слова, быстро добавив:
Мне, действительно, хочется узнать, чем вся эта история закончилась. Бывало в детстве Пауль полночи кряду пересказывал мне прочитанные им книги... Это было здорово.
Внимательно всматриваюсь в его глаза, которые как будто хотят мне о чем-то сказать.
Извини, Ник, но уже очень поздно и мне пора домой, - осторожно спускаю ноги на пол, нащупывая ногами свои баретки, -  да к тому же ты достаточно большой мальчик и можешь сам узнать концовку, - встаю и выразительно смотрю на него.
Да, я большой мальчик и даже умею читать, - отзывается он совсем тихо, - но мне все равно нравится слушать твой голос.
Очередную долгую секунду мы смотрим друг другу в глаза: я пытаюсь понять, зачем он говорит мне все эти вещи, какую игру ведет, а он словно хочет убедить меня в чем-то... В чем? В своем интересе, искренности? Не знаю, но игривости в этом взгляде нет точно, и это меня немного пугает.
Мне пора, Ник, - говорю я, отводя взгляд, посколько в голове вместе с пульсом бъется одна-единственная мысль о бегстве - мне не хочется вести эти итимные разговоры. - Проследи за Томми, пожалуйста.
Он теперь проспит до утра, не стоит волноваться.
Я лишь киваю на это головой и собираюсь было выйти в коридор, когда внизу хлопает входная дверь... Хелена. О, и кажется не одна... Ее переливчатый смех, приглушенный приложенной ладонью или, возможно, чужими губами, мужскими чужими губами, если судить по второму баритону, явственно отзывается в пустом доме каким-то инородным отзвуком другой жизни. Мы с Домиником переглядываемся, а через секунду он уже стоит рядом со мной у перил лестницы и выглядывает вниз, пытаясь оценить происходящее.
Когда же на кухне включается чайник и начинают позвякивать пустые стаканы, а потом все это и вовсе перекрывает грохот упавшей на пол посуды, и Хелена отзывается на этот тарарам лишь тихим стоном - чувствую, как руки Доминики осторожно ложатся мне на плечи и тянут обратно в комнату. Мне не хочется, чтобы он видел мое красное лицо, поскольку нескромная догадка о происходящем внизу стыдливой волной ударяет мне в голову.
Эй, - шепчет Ник мне в самое ухо, - что с тобой? Она не знает, что мы здесь и не узнает, если ты этого боишься. Иди сюда!- мы ретируемся назад в комнату Томми, и Ник тихонько прикрывает дверь.
Как я теперь уйду домой? - вопрошаю почти риторически.
Ну да, сейчас не лучший момент для этого, - хмыкает парень с улыбкой. - Будет немного неловко застать мамочку на обеденном столе с ее новым кавалером...
Как ты можешь такое говорить? - возмущаюсь я скорее по привычке, заламывая руки. - Она все-таки твоя мать...
Ну знаешь, это не в первый и не в последний раз, Джессика, - произносит Доминик немного обиженно, но с улыбкой. - Наша мама, как ты уже заметила, несколько отличается от тебя; в ее отправдание скажу лишь одно: она не знает, что мы дома, - его руки все еще лежат на моих плечах. - Кажется, ты в шоке! Хочешь вылезти в окно? Я подсоблю.
Жуткая, жуткая ситуация: Хелена внизу... на обеденном столе... а я тут... с Домиником посреди ночи...
Мне надо позвонить Юргену, - говорю я наконец, доставая свой телефон. - Вдруг он придет искать меня. - От подобной перспективы меня даже передергивает.