Грейте ладони звездами (СИ)

Домоправительница...
А что, звучит очень даже солидно, думаю я не без улыбки - вспомнить хотя бы миссис Дэнверс или Джейн Эйр... Нет, Джейн, конечно, не была домоправительницей, но тоже, однако, была девушкой подневольной, именно такой, какой могу стать и я, если соглашусь работать на Вайсов, а там, как знать, может даже встречу своего мистера Рочестера, мрачного и притягательного мистера Рочестера с голубыми глазами.
От этой мысли, которая становится неожиданностью даже для меня самой, внутри словно что-то сжимается, подобно пружине, а потом выстреливает новой волной отчаяния... Сдерживая руками рвущиеся наружу рыдания, я бросаюсь в ванную, где и сижу последующие полчаса, скрывая слезы за потоком медленно льющейся воды.
Двухэтажный особняк Вайсов с двумя огромными панарамными окнами располагается, как и следовало ожидать, в самом красивом и престижном районе Нюрнберга - в Эрленштегене. Одна только аренда квартиры могла обойтись здесь в две-три тысячи евро в месяц, а  уж наличие собственного жилья в триста квадратных метров – а дом Вайсов занимает площадь никак не меньшую, чем три наших с детьми квартиры – должно быть, вообще представляется невероятным счастьем. Один мой знакомый так и говорит: «Когда  выиграю в лотерею – куплю себе дом в Эрленштегене». Ясное дело, в лотерею он пока не выиграл, а потому, подобно мне, продолжает жить в Нордштадте и мечтать о несбыточном.
Так вот, дом, в котором мне, возможно, предстояло работать, стоит на Штайнплаттенштрассе среди других столь же внушительного вида домов за витыми железными заборчиками и зелеными лужайками, которые сейчас в октябре, хотя и не поражают изумрудно-салатовым разнообразием зелени, но багрянеют, желтеют и оранжевеют самым неожиданным образом. Осеннее буйство красок в самом разгаре!
Любуясь белыми декоративными плитками под своими ногами, я прохожу к дверям и нажимаю звонок... Даже странно, думается мне, что тут нет дверного молотка в  виде какой-нибудь жуткой горгульи с высунутым языком! Дверь распахивается почти мгновенно, словно Ванесса караулила меня у окна, что выглядит по-настоящему странно... Но я гоню от себя подозрительные мысли и бегло осматриваюсь.
Дом, как я узнаю несколько позже, построен еще в 1950 году отцом нынешнего хозяина, неким Бернхардом Вайсом, который мечтал оставить после себя нечто незыблемое и прекрасное - не знаю, как много «прекрасного» осталось от той первоначальной версии этого дома, но теперь он претерпел несколько основательных перестроек и выглядит по-настоящему современно и модернизированно. Первыми  мне в глаза бросаются мраморные полы с легким розоватым оттенком и респектабельная лестница на второй этаж, которая так и вопиет о красной ковровой дорожке и королевской особе, следующей по ней в свои покои на втором этаже.
Потом я, конечно, влюблюсь и в большой импозантный камин из мрамора в гостиной, и в зимний сад с самыми разнообразными растениями, но пока что Ванесса чмокает меня в щеку – клюет, если быть честной! - и быстро ведет по той самой мраморной лестнице к кабинету своего отца.
- Надеюсь, у вас получится договориться! - кидает она мне и стучит в самую крайнюю дверь. Нас просят войти, что я и делаю в полном одиночестве, ведь Ванесса  спешит уйти, бросив меня на произвол судьбы... Ну почти. Просто я немного нервничаю и даже ее поддержка была бы мне хорошим подспорьем.
Михаэль Вайс сидит за большим рабочим столом и оказывается высоким, импозантным мужчиной лет этак пятидесяти пяти или более, занятия спортом наградили его подтянутой фигурой атлета, которая, как я полагаю, сбавляет ему с десяток лет (про его спортивные достижения я тоже узнаю, конечно же, значительно позже), а густая шевелюра лишь способствует этому. Если в его волосах и пошаливает седина, то он искуссно скрывает это с помощью своего парикмахера и коробочки с каштановой краской. Другими словами, Михаэль Вайс чуточку тщеславен, что, я полагаю, свойственно и лучшим из нас, но зато выглядит крайне располагающим и дружелюбным...
Он встречает меня радушной улыбкой, в которой отсутствует даже малая толика снисходительности или высокомерия, свойственных богатым людям по отношению к своим менее удачливым сотоварищам, что, стоит признаться честно, меня сразу же подкупает. Он протягивает мне руку, указывает на стул и сразу же переходит к делу:
Ванесса, я полагаю, рассказала вам, что наша бывшая домработница слегла с тяжелой болезнью и теперь находится на лечении в клинике, которое, к сожалению, никто не может знать точно, сколько продлится, - выдает он почти на одном дыхании.
Да, я слышала об этом.
Прекрасно, - сияет мой работодатель довольной улыбкой. - Таким образом, я полагаю, вы понимаете, насколько нам важно найти ей замену в самое ближайшее время, поскольку дом у нас большой и требует постоянного к себе внимания.
Испуг отображается на моем лице прежде, чем я успеваю как-то с ним справиться, и мужчина сразу же это замечает.
Нет, нет, - восклицает он живо, словно успокаивая испуганного ребенка, - вам вовсе не стоит бояться: в штат моих слуг входит месье Рошель (француз, как вы понимаете), который верховодит на кухне и правит там единолично, так что кухня не входит в сферу ваших обязанностей (разве что помощь в накрытии стола); в саду управляется Бернхард Ротт, это наш садовник, умелый малый и страшный зануда, - он понижает голос, словно доверяет мне страшную тайну, - но вы после и сами это поймете. В доме же работают еще две горничные, молоденькие девчушки, которых Хильдегард – бывшая домработница – называла ленивыми вертихвостками, за которыми нужен глаз да глаз. Вот такой вот надежный «глаз» мне и нужен, фрау Керрнер. И если вы готовы попробовать (а дочка уверила меня, что я могу на вас положиться), то место за вами. Я ни в коем случае на вас не давлю... Но буду рад, если вы согласитесь.
Переступая порог этого богатого дома на Штайнплаттенштрассе в окружении аккуратно подстриженных лужаек и искуссно выстреженных кустов, я была практически на сто процентов уверена, что откажусь от любого предложения, которое мне могут тут сделать, и вот теперь, смотря в заинтересованные глаза Михаэля Вайса, неожиданно понимаю, что готова согласиться, даже более: мне симпатичны как  сам этот новомодный дом в стиле люкс, так и его хозяин с его сеточкой веселых морщинок у рта и маленькими очочками в деревянной оправе. Говорю, что готова попробовать, только не хотелось бы никого разочаровывать...
Михаэль Вайс подрывается с места и спешит пожать мне руку, потом с ходу выстреливает суммой, которую готов платить мне за мой скромный труд (сумма оказывается более чем приличной, я даже ушам своим не верю) и тут же с самым серьезным видом добавляет:
Но есть один момент, на который я бы хотел особенно обратить ваше внимание...
Ну вот, думается мне, сейчас последует нечто жуткое, тот самый «сыр» в бесплатной мышеловке.
Фрау Керрнер, - говорит мой работодатель почти строго, - я крайне чистоплотный человек и требую идеального порядка в любой из комнат моего жилища. Если только я посчитаю вас недостаточно пригодной для этой работы, то, уж не обессудьте, но я вас сразу же уволю.
Я облегченно выдыхаю, как человек, который долгое время сдерживал дыхание.
Это вполне разумное требование с вашей стороны, - отзываюсь я все с тем же облегчением в голосе. - Постараюсь не допустить ничего подобного.
Мой визави тут же расплывается в довольной улыбке и снова добавляет:
Наши горничные носят рабочую форму, фрау Керрнер, - он окидывает взглядом мой неказистый наряд, - надеюсь,  с этим у вас не будет никаких проблем?
Я уверяю его, что с радостью облачусь в любую форму, которую он посчитает приемлемой для себя (лишь бы только это не была пятисантиметровая юбочка и чулки, вздыхаю я про себя), и тогда Михаэль Вайс предлагает мне переговорить с его дочерью на счет этой самой формы, которую она должна помочь мне достать самого подходящего размера.
Я провожу вас в библиотеку, - с этими словами он учтиво распахивает передо мной дверь, - в это время дня она должна быть там.