Дуновение смерти

Он сказал:
— Я слышал, что вы хотели заказать мороженое с кремом, из-за этого вы и поссорились.
— Нет.
— Во всяком случае продавец слышал, как вы спорили шепотом, и ясно различил слова «взбитый крем», а потом вы заказали себе порцию мороженого со взбитым кремом.
Брейд сделал паузу. Роберта молчала, но лицо ее побледнело, глаза заволоклись слезами и казались огромными.
Брейд продолжал:
— Прошу вас, Роберта, объясните мистеру Доэни, что продавец, по-видимому, превратно понял услышанное. Объясните, пожалуйста, что вы имели в виду, говоря о взбитом креме.
Роберта молчала.
Брейд сказал:
— В каком значении употребляют это слово студенты?
Роберта молчала.
Брейд настаивал:
— Роберта, правильно ли я считаю, что «взбитый крем» означает у студента подделку? Вы спорили не о сорте мороженого, а о подтасованных данных?
— Нет, — выдохнула она.
— Вчера я застал вас в лаборатории Ральфа. Вы просматривали его записи. Вы действительно выбирали, что взять себе на память, или искали подтасованные результаты? Вероятно, вы хотели уничтожить подделку и спасти его доброе имя?
Роберта смогла лишь отрицательно покачать головой.
— Роберта, скрывать бесполезно, — сказал Брейд. — Я тоже просмотрел вчера его записи и обнаружил подлог.
— Нет! — в отчаянии выкрикнула Роберта. — Я хочу сказать, вы не понимаете! Все совсем не так, как вы говорите! Ральф был в отчаянии. Он сам не знал, что делает!
Брейд нахмурился:
— Боже мой, Роберта, конечно он прекрасно знал, что делает. Его махинации тянулись несколько месяцев. Не оправдывайте его. Для такого поступка оправдания нет.
— Я же говорю вам, он не способен был рассуждать нормально. Ему нужна была степень! Во что бы то ни стало! Он так верил в свою теорию — он был убежден, что со временем получит точные данные, и тогда…
— А пока он их подделывал, чтобы иметь что-нибудь про запас, если точных данных так и не будет. Да?
— Профессор Брейд, я могу поклясться, что он никогда бы не воспользовался этими данными. Я хочу сказать… — Она беспомощно вытянула вперед руки, словно стараясь найти слова. Судорожно глотнув, она продолжала: — Он рассказал бы вам. Он бы все вам рассказал, прежде чем решиться на защиту.
— Он сам так говорил? — спросил Брейд. Жалость к ней одолевала его, он никак не мог с этим справиться.
— Я уверена, что он поступил бы так.
Наконец вмешался Доэни. Он облокотился на стол:
— Позвольте, профессор, я на минуту прерву вас. Мисс, скажите мне только одно: откуда вы узнали про этот мухлеж? Не может же быть, чтобы ваш друг пришел и все вам выложил?
— Нет, нет. — С минуту она невидящим взором смотрела на сыщика. Потом произнесла: — У меня есть ключ от его лаборатории. Иногда я заходила, когда он меня не ждал. Один раз я подошла к нему сзади на цыпочках. Ну, понимаете…
Доэни кивнул:
— Понятно, понятно. Хотели напугать его, закрыть глаза ладонями, подшутить как-нибудь. Ясно, продолжайте.
— Он сидел над записями. Я увидела, чем он занимается. Он брал цифры прямо с потолка и подгонял их под уравнение. Я вскрикнула: «Что ты делаешь?» — Она закрыла глаза, вспоминая.
Доэни спросил:
— И он вам сказал?
Она покачала головой:
— Нет. Он меня ударил. В первый раз. Единственный. Он вскочил со стула, ударил меня и вообще как будто сошел с ума. А потом тут же раскаялся и стал меня обнимать, но…
— Но вы уже поняли, чем он занимается.
— Да.
— Когда это было?
— Недели три назад, кажется.
— Об этом вы и спорили в кондитерской? Вы хотели заставить его бросить это дело и начать все заново?
— Да.
Доэни снова откинулся назад и поднял брови. Он сказал Брейду:
— Этот раунд выиграли вы, проф. Вы, я смотрю, не зеваете. — Казалось, он немного повеселел. — Ну что, припасли еще что-нибудь?
— Я не совсем уверен, — начал было Брейд, но дверь в лабораторию отворилась.
Брейд поднял глаза.
На пороге, держа в одной руке ключ, в другой трость, стоял Кэп Энсон.
Старый ученый с явным неудовольствием оглядел присутствующих и, не удостоив их даже кивком, сказал;
— Мы с вами договаривались встретиться, Брейд.
— Господи, верно! — воскликнул Брейд и покаянно взглянул на часы. Было ровно пять. — Кэп, слушайте, разрешите задержать вас еще на десять минут? А? Посидите чуть-чуть, мы сейчас кончим.
Он поднялся, обошел Энсона, запер дверь и, ласково взяв своего старого учителя за плечо, усадил его.
— Мы быстро.
Кэп Энсон многозначительно посмотрел на часы:
— У нас много вопросов.
Брейд кивнул и повернулся к Роберте:
— Я вот что еще хотел узнать, Роберта. Как это все отразилось на ваших отношениях с Ральфом? После того, как вы узнали, что он подгоняет данные?
Энсон подался вперед и вмешался:
— Что еще за подгонка данных?
Брейд объяснил ему:
— По всей видимости, Ральф подтасовывал результаты своих опытов, чтобы они соответствовали его теории. Кстати, познакомьтесь: это инспектор Доэни, ведущий наше дело. Профессор Энсон.
Энсон не обратил никакого внимания на представленного ему Доэни. Он гневно спросил:
— Тогда чего же ради вы толковали мне в субботу, что собираетесь продолжить работу этого мальчишки?
— Я обнаружил подделку только вчера, в воскресенье, — сказал Брейд. — Итак, Роберта, вы мне не ответили. Как это отразилось на ваших отношениях?
— Ну, мы спорили, вот и все. Я понимала, что с ним происходит. Я знала, что он не воспользуется подделкой, что он все исправит.
— Он обещал вам это?
Роберта молчала.
Брейд настаивал:
— Послушайте, Роберта. Вы же знали Ральфа. Он был так подозрителен! Всех готов был считать своими врагами. Не правда ли?
— Он прожил очень тяжелую жизнь.
— Я его не осуждаю. Я только хочу констатировать факт. Вы принадлежали к тем немногим, кого он признавал, кому пытался довериться. И вдруг вы его выследили, обвиняете его, надоедаете упреками. Вы превратились в его преследователя, во врага. Вы понимаете, к чему я это говорю?
Доэни снова вмешался:
— Знаете, проф, получается, будто вы хотите доказать, что ваш парень убил эту молодую леди. Но она-то жива-здорова.
— Я знаю, — быстро отозвался Брейд. — Но если Роберта стала казаться Ральфу врагом, он не обязательно должен был убивать ее. Однако он несомненно отдалился от нее и мог разорвать помолвку. У него на счету достаточно брошенных девушек — не так уж трудно предположить, что он собирался бросить и Роберту.
Роберта покачала головой:
— Нет.
Брейд жестко продолжал:
— И не так уж трудно предположить, что покинутая девушка может по-своему свести с ним счеты.
— Что вы хотите сказать? — воскликнула Роберта.
— Что убить Ральфа могли вы.
— Да вы с ума сошли!
— А вы полагаете, что его мог убить кто-нибудь другой? Из-за чего? Из-за подтасованных данных? — холодно спросил Брейд. — Кто, кроме вас, знал о них? Разве кто-нибудь мог вас подслушать?
Он поднялся и склонился над девушкой.
Она отшатнулась:
— Нет, то есть не знаю.
— Вы когда-нибудь спорили об этом громко у него в лаборатории? Вечером?
— Да… однажды.
— Мог вас кто-нибудь услышать? Кто был в коридоре? Кому был слышен ваш спор?
— Да никому! Я не знаю. Никому!
Кэп Энсон не выдержал:
— Послушайте, Брейд, зачем вы терзаете бедную девушку?
Брейд отмахнулся от него. Он настаивал:
— Кто мог вас слышать? Кто, Роберта?
— Но я же говорю вам, что никто! Откуда я знаю!
— А может быть, он? — и Брейд резко ткнул пальцем в сторону Кэпа Энсона.
Кэп Энсон гневно воскликнул:
— Это еще что?
И на секунду все замерли, словно живая картина: Брейд с вытянутым указательным пальцем, возмущенный Энсон с приподнятой тростью, Роберта, вот-вот готовая разрыдаться, и Доэни, бесстрастно наблюдающий за ними.
Брейду пришлось опустить руку. Он был в отчаянии. А как старательно он импровизировал! Зная, что Энсон придет ровно в пять, он пытался к этому моменту довести Роберту до нужного состояния, сбил с толку, запугал, запутал и только в самый напряженный момент переложил всю тяжесть вины с нее на Энсона.