Дуновение смерти

— Что такое, профессор Энсон? Разве баллон в неисправности? — тихо спросил он. — Что вам об этом известно?
Лицо профессора Энсона стало вдруг безмерно старым, словно на нем проступили признаки близкого конца.
— Откуда вам известно, что баллон не в порядке? — еще раз спросил Доэни.
— Это он отравил Ральфа! Он! — закричала Роберта и бросилась на Энсона. Брейд задержал ее и крепко схватил за руки.
Энсон резко повернул голову и посмотрел на девушку.
— Он заслужил смерть. Он предал науку, — хрипло проговорил он.
— Значит, это вы его отравили? — спросил Доэни. — Учтите, профессор, здесь свидетели. Можете ничего не говорить.
— Мне надо было сначала разделаться с ним! — Энсон указал на Брейда и разразился криком: — Неудачник! Я вам правильно сказал после его смерти — это вы во всем виноваты! Только такой идиот, как вы, мог допустить подтасовку данных! Из-за вас он был осужден на смерть. — С яростного крика он вдруг перешел на шепот; — Да, Ральфа Нейфилда отравил я, — и упал на стул.
Брейд и Доэни остались одни в кабинете. Доэни вымыл руки и энергично вытирал их бумажным полотенцем.
— Что с ним будет? — спросил Брейд. Теперь, когда напряжение, владевшее им до сих пор, спало, Кэп опять стал для него Кэпом, любимым старым учителем, почти отцом, чудаком, но великим химиком. Представить его себе униженным, в тюрьме…
— Думаю, до суда он не дотянет. — Доэни постучал себя по лбу корявым указательным пальцем.
Брейд печально кивнул.
— Знаете, проф, — сказал Доэни, — очень я рад, что с самого начала не ошибся насчет вас. Вы уж простите, что под конец я засомневался.
— Сомневаться — ваша профессия.
— Это точно. И здорово же вы во всем разобрались! Не хуже настоящего следователя.
— Правда? — Брейд слабо улыбнулся.
— Факт! Вы же докопались до самой сути. Может, и я бы до этого додумался, знай я то, что знали вы, но навряд ли так же быстро да так ловко.
Брейд задумчиво произнес:
— Знаете, наверно, в глубине души я понял все еще с тех пор, как моя дочка передала мне слова Кэпа. Но я никак не мог поверить, что убийство совершил Кэп, вот я и гнал от себя эти мысли.
Он опустил голову.
— И когда же до вас наконец дошло? — спросил Доэни.
— Сегодня, на лабораторных занятиях. И причина-то пустяковая. Я размышлял, как мы, педагоги, зависим от времени, и сразу, как всегда, вспомнил Кэпа. А в эту минуту один из студентов передавал лаборанту свои записи и это напомнило мне аналогичную ситуацию с Кэпом, как он передавал Джинни свою рукопись. Стоило мне это вспомнить, и все встало на свои места.
— Я же говорю, здорово у вас получилось! Только один раз вы дали промашку — слишком разговорились. Понимаете, о чем я?
— Нет.
— Вот и видно, что вы не спец. Вы же чуть не выложили этому старикану все, что знали. А зачем? Если он виноват, ему и без вас это известно. Так что рассказывать при нем все подряд никак не полагалось. Понятно? Что-то надо было приберечь. Вот как с этим баллоном! Про баллон вы ему не должны были говорить. А если б я вас не удержал, вы бы ему все раскрыли. Что бы мы тогда делали? Нет, никогда нельзя рассказывать обвиняемому все. Про что-то надо умолчать. А он от волнения не сможет сообразить, о чем вы говорили, о чем нет. Тут-то и нужно так повернуть, чтобы преступник сам выболтал то, что вам надо. Ясно? Тогда ему конец, вот как этот профессор выдал себя с баллоном.
— Да, большое вам спасибо за это, мистер Доэни.
Сыщик пожал плечами;
— Простой профессиональный трюк. Старый, между прочим. Да, наверное все хорошие трюки старые. Ну что ж, проф, пора нам распрощаться. Надеюсь, что больше не встретимся. В смысле — по таким делам.
Брейд рассеянно пожал ему руку и оглядел свой кабинет, словно видел его впервые.
— Подумайте, — сказал он, — ведь эта история продолжалась меньше ста часов. Только и всего.
— А вам небось показалось, куда больше?
— Целую вечность! — ответил Брейд.
Доэни склонил голову набок и спросил:
— А на работе у вас из-за этого ничего не будет?
— Что? А вы знаете, — Брейд коротко рассмеялся, и в смехе его послышалось смятение, — мне это все равно. Как только я узнал, что лишаюсь места, у меня словно гора с плеч свалилась. Раз я его потерял, то теперь и беспокоиться не о чем. Я даже почувствовал облегчение. Наверно, это звучит дико.
— Дико, не дико, а я вас понимаю.
— Когда Кэп сказал мне, что меня лишат места… — внезапно Брейд задумался: а правду ли сказал Кэп? Правда ли, что Литлби решил не оставлять его на будущий год? Может быть, Кэп применил такой ход, чтобы отвратить Брейда от работы Ральфа? Возможно, что это был маневр в психологической войне? Ведь Литлби как раз сегодня утром прислал компромиссное извещение… Впрочем, какая разница?
И Брейд с наслаждением понял, что ему совершенно наплевать, так это или не так.
— Наплевать! — громко сказал он. — Хватит! Всю жизнь я старался сдерживаться и не привлекать к себе внимания. Давать сдачи гораздо приятнее! Когда я высказал Ранке и Фостеру все, что думаю о них, мне стало ясно, чего можно добиться, когда остерегаться больше не надо и можно позволить себе драться. Но вряд ли вам ясно, о чем я говорю.
Доэни наблюдал за ним с напряженным интересом исследователя человеческих душ. Глаза его блестели.
— В этой заварухе вы, проф, дрались здорово — от начала до конца.
С неожиданной энергией Брейд сказал:
— Вы правы: от начала до конца. (Именно. Ему пришлось сражаться за все решительно. Начиная с того, чтобы сохранить семью и место, и кончая тем, чтобы не угодить на электрический стул.)
Он медленно произнес:
— И я победил!
— Еще бы, профессор!
Брейд облегченно засмеялся. Он подумал о Литлби. У бедного слюнтяя свои проблемы. Теперь у него на факультете и убийца, и убитый сразу! Придется предстать перед ректором (тиран и отпетый эгоист с кошачьей улыбочкой). А там совет членов правления, а там газеты!
Снизу доверху, по всей цепочке, никто не знает уверенности. Каждый сражается со своим пугалом.
И везет тому, у кого хватает мужества ввязаться в драку. Как сделал он, Брейд.
Брейд встрепенулся:
— Опять задержался, а надо обо всем рассказать Дорис.
— О супруге не беспокойтесь, — отозвался Доэни. — Я решил, что вы слишком взвинчены и забудете ей позвонить. Вот я и позвонил сам, сообщил, что все в порядке, только вы можете немного задержаться. Я думал, наши ребята захотят, чтобы вы к ним зашли, решат задать вам парочку вопросов.
— Вот как?
— Но похоже, что они уже не позвонят, так что идите домой. Если понадобится еще чего, я знаю, где вас найти.
— Конечно! И большущее вам спасибо, мистер Доэни!
Они снова пожали друг другу руки. И вместе вышли из здания.
Брейд свернул к лестнице, ведущей к автомобильной стоянке. Он оглянулся еще раз:
— Знаете, мистер Доэни, как странно! После всех этих долгих лет я наконец получил утверждение. Неважно, что будет с моим местом на факультете. Я утвержден в другом месте, самом важном. Здесь! — Он постучал себя по груди.
И гремя каблуками, побежал вниз по лестнице, не заботясь, понял ли его Доэни.
Он спешил домой, к Дорис, — пусть знает, что он утвержден.