Из соседей... в молодожены? (ЛП)

— Все в порядке, твои мама, брат и сестра тоже могу присоединиться к нам, — уверила его Бритни. — Так будет лучше?
Шейн кивнул.
Куинн яростно покачал головой.
— Я не хочу, чтобы Шейну делали рентген. Я хочу домой.
— Мы не можем пойти домой, пока доктор не посмотрит на руку твоего брата, — напомнила Джорджия сыну, поняв, что ее терпению заканчивалось. — А доктор не может увидеть, что происходит внутри его руки без рентгена.
— Ты можешь вылечить его, — настаивал Куинн. — Поцелуй его руку и ему полегчает, мамочка.
Джорджия почувствовала, как ком поднимался к ее горлу, потому что сын верил, что все так просто, и она может вылечить его, потому что всегда пыталась так сделать. Но они больше не малыши, и травму Шейна не вылечить прикосновением губ и повязкой.
Также как и тогда, когда их папа умер, Джорджия не могла сделать ничего, что бы облегчило их боль. Она ничего не могла сделать, чтобы вернуть им то, что они потеряли, или заполнить образовавшуюся пустоту в их жизни.
— К сожалению, на этот раз так не получится вылечить, — сказала она ему.
— А рентген... это больно? — спросил Шейн.
Бритни присела на корточки, так чтобы ее глаза находились на уровне глаз мальчика в кресле.
— Может быть, немножко больно, когда будем ставить твою руку в правильное положение, чтобы сфотографировать ее, — признала девушка. — Но это самый лучший способ выяснить, что делать дальше, чтобы твоя рука престала болеть.
После недолгих раздумий, Шейн кивнул.
— Ладно.
Бритни улыбнулась Шейну, потом повернулась к Куинну и оценила его взглядом.
— Сколько тебе лет?
— Четыре, — Куинн гордо поднял руку и показал число на пальчиках.
— М-м-м-м, — она сделала паузу, как будто раздумывала над чем-то очень важным. — Я не уверена, что это сработает.
— Что сработает? — сразу же спросил Куинн.
— Ну, в политике больницы указано, что детям до пяти лет не разрешается управлять креслом-коляской без специального водительского удостоверения, — сказала девушка. — У тебя есть права?
Куинн покачал головой. Бритни порылась в карманах своей рубашки и, наконец, вытащила маленький голубой бумажный листик.
— У меня здесь есть одно временное удостоверение, — сказала она ему, и Джорджия увидела напечатанные вдоль листика слова «ВРЕМЕННОЕ ВОДИТЕЛЬСКОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ НА КРЕСЛО-КОЛЯСКУ». — И я могу дать его тебе, если ты уверен, что сможешь катить кресло медленно и аккуратно вдоль коридора до рентгена.
— Я могу, — уверил Куинн.
Бритни посмотрела на Джорджию, которая кивнула в знак разрешения.
— Тогда, ладно. Но сначала мне надо вписать сюда твое имя.
— Куинн Рид.
Девушка сняла колпачок с ручки и аккуратно написала его имя.
— А дата?
Куинн посмотрел на маму с вопросом.
— Двадцать второе мая, — подсказала мать.
Бритни заполнила дату, потом надела колпачок на ручку и отдала «удостоверение» Куинну. Мальчик мгновение тщательно изучал бумажку, прежде чем осторожно засунул ее в карман джинсов и дотянулся до ручек кресла.
— Только одно предупреждение, — сказала ему Бритни. — Если ты въедешь во что-то или в кого-то, мне придется забрать удостоверение.
Куинн понимающе кивнул, и они тронулись в сторону рентгеновского кабинета.
* * *
Через двадцать минут Бритни направляла его в свободный процедурный кабинет с обещанием, что доктор Лэйтон скоро будет.
Минута превратилась в две, затем пять обернулись десятью. И Пиппа, которую уже было пора кормить, во всю мощь своих легких дала понять, что долго ждать не намерена.
К счастью, Куинн, казалось, смирился, что его брат не собирался внезапно умирать, прилег на больничную койку и закрыл глаза. Шейн все еще плакал, периодически всхлипывая. Джорджия вытащила Пиппу из переноски и усадила в твердое пластиковое креслице для младенцев.
Она пыталась накинуть одеяло на плечо, чтобы показать степень того, как ей стыдно, но у Пиппы не было никакого стыда. Каждый раз, когда женщина пыталась прикрыть себя, ее дочь цеплялась своими маленькими пальчиками в ткань и стягивала ее, пока Джорджия не сдалась. Кроме того, она даже не представляла, что вид кормящей матери в больницы был не только необычным, но и скандальным зрелищем.
Конечно же, так было до прихода Мэтта Гаррета.
* * *
За те несколько мгновений, которые понадобились Мэтту, чтобы изучить снимки пациента, ему не удалось выяснить, почему имя Шейн Рид показалось таким знакомым. Затем он вошел в процедурный кабинет номер четыре и увидел одного маленького мальчика на кровати и его полную копию в кресле-коляске, стоявшей позади, и понял, что Шейн Рид – один из близнецов его восхитительной соседки. И, конечно же, Джорджия сидела рядом с кроватью, ухаживая за своей маленькой дочкой.
Крошечная ручка младенца была сжата в кулачок и прижималась к груди матери, ее большие голубые глаза были широко открыты, пока она жадно сосала грудь. Это было одним из самых прекрасных зрелищ, которое Мэтт когда-либо видел. И невероятно возбуждающим.
— Мамочка, — это был Шейн, который увидел его первым и похлопал маму своей здоровой рукой. — Мистер Мэтт здесь.
Взгляд Джорджии переместился и столкнулся с взглядом Мэтта, ее щеки покраснели.
— Вы – не доктор Лэйтон, — зачем-то сказала Джорджия.
— Сейчас в отделении скорой помощи творится такая суматоха, так что доктор Лэйтон попросил меня посмотреть на рентген Шейна.
Куинн встал.
— Вы тоже доктор?
Мэтт кивнул.
— Вы не выглядите как доктор, — обвиняющим тоном сказал мальчик.
— Куинн, — сказала его мама с укором.
Но Мэтт был заинтригован.
— А как выглядит доктор?
Маленький мальчик с минуту изучал его.
— Старше, — решил Куинн. — С седыми волосами и в очках.
— Я старше тебя, — изрек Мэтт.
— И все равно вы не выглядите как доктор.
— Вообще-то, я – ортопед, — объяснил Мэтт.
— Вот видишь? — сказал Куинн с видом победителя своей маме.
— Ортопед – это врач, — ответила Джорджия своему сыну.
Мальчик посмотрел на Мэтта в ожидании подтверждения.
Мэтт кивнул.
— Ортопед – это врач, который чинит сломанные кости.
— А Шейн... — Куинн сглотнул, — ... сломан?
У него получилось выдавить улыбку.
— Нет, твой брат не сломан, а вот кость у него в руке – да.
— Я выпал из вашего шалаша, — тихо сказал Шейн.
Мэтт поморщился.
— С самой верхушки?
Маленький мальчик покачал головой.
— Я пропустил ступеньку на лестнице.
— И вытянул руки, чтобы остановить падение, — закончила Джорджия.
Мэтт заметил, что она переместила Пиппу к другой груди, и быстро снова посмотрел обратно на маленького пациента.
— И сломал руку, — сказал Мэтт Шейну. — Хочешь посмотреть на фото своей руки, где видно перелом?
Засопев, Шейн кивнул.
Мэтт присел перед ноутбуком, который стоял на стойке, и нажал на пару клавиш.
— Вот это твоя лучевая кость... — доктор указал кончиком карандаша на картинку на экране, — ...а это твоя локтевая кость.
Хотя по щеке мальчика скатилась непроизвольная слеза, его взгляд пристально следил за движением карандаша, и он понимающе кивал.
— Ты видишь, чем отличаются эти кости?
— Да, — немедленно ответил Куинн, в то время как Шейн опять кивнул.
— Ну, раз уж это рука Шейна, я думаю, что стоит дать возможность Шейну сказать, чем они отличаются, — сказал Мэтт.
Куинн надулся, но промолчал.
— Что ты видишь, Шейн?
— Луче... — его голос запнулся.
— Лучевую кость? — подсказал Мэтт.
— На ней есть линия.
— Эта линия – перелом, который называется дистальный перелом лучевой кости.
— Он болит, — сказал Шейн мягким голосом, который каким-то образом был одновременно раненым и храбрым.
— Я знаю, что болит, — согласился Мэтт.
— Вы можете его вылечить? — спросил Куинн. — Вы сказали, что лечите сломанные кости.