Новые Миры Айзека Азимова. Том 3
— Диктуйте! — предложил Грант. — Я буду писать.
Рэлсон только отмахнулся. Он уже не мог говорить. Схватив левой рукой правую, словно это был кусок дерева, он попытался нацарапать что-то еще, вздрогнул и вдруг повалился на свои записи.
Грант осторожно вытащил бумаги и уложил Рэлсона на диван. И не отходил от него до тех пор, пока не пришел Блуштейн.
— Что произошло? — с порога спросил психиатр.
— Я думаю, он жив, — ответил Грант, хотя к этому моменту Блуштейн и сам успел в этом убедиться.
Грант обо всем ему рассказал.
Блуштейн сделал укол, и они стали ждать. Наконец Рэлсон открыл пустые глаза и застонал. Психиатр наклонился к нему:
— Рэлсон.
Руки Рэлсона потянулись к врачу и вцепились в его пиджак:
— Доктор, заберите меня обратно.
— Так и будет. Прямо сейчас. Как я понимаю, вы решили задачу создания силового поля?
— Да, я там написал, Грант.
Грант тем временем листал бумаги. На его лице была растерянность.
— Там не все, — слабым голосом сказал Рэлсон. — Больше я записать не сумел. Вы должны поработать сами. Заберите меня отсюда, доктор!
— Подождите, — попросил Грант. И прошептал, обращаясь к Блуштейну: — Нельзя ли оставить его здесь до тех пор, пока мы не организуем испытания? Я не понимаю большую часть того, что он написал. Почерк ужасно неразборчивый. Спросите у него, почему он думает, что подобная конструкция будет работать.
— Спросить у него? — тихо проговорил Блуштейн. — Вы же сами говорили, что он всегда знает, как нужно решать практические задачи.
— Спросите меня в любом случае, — вмешался Рэлсон, услышавший часть их разговора.
Его глаза вдруг широко открылись и загорелись безумным огнем.
Блуштейн и Грант повернулись к нему.
— Они не хотят силового поля. Они! Экспериментаторы! До тех пор пока я не понимал, как это сделать, все оставалось без изменения. До тех пор пока я не начал рассматривать одну идею — ту идею, что записана на этих листках, — не прошло и тридцати секунд с того момента, как она пришла мне в голову, и я почувствовал… я почувствовал… доктор…
— Что? — спросил Блуштейн.
— Я все глубже погружаюсь в пенициллин. — Рэлсон снова перешел на шепот — Чем дольше я писал, тем быстрее и глубже погружался. Я был так… глубоко. Именно тогда я понял, что нахожусь на правильном пути. Заберите меня отсюда.
Блуштейн выпрямился.
— Я должен увезти его с собой, Грант. У нас нет выбора. Если вы сумеете разобраться в том, что он написал, — считайте, что вам повезло. Если нет — ничем не могу вам помочь. Рэлсон теперь для вас бесполезен: его ждет немедленная смерть, если он попытается что-нибудь еще написать.
— Но он умирает от чего-то воображаемого! — возразил Грант.
— Предположим. Однако разве это имеет значение? Смерть есть смерть.
Рэлсон потерял сознание и не слышал последнюю часть их разговора Грант мрачно посмотрел на коллегу, а потом произнес:
— Ну что ж, забирайте его.
Десять ведущих ученых института мрачно смотрели на освещенный экран, где сменяли друг друга слайды. Грант, нахмурившись, наблюдал за ними.
— Мне кажется, идея достаточно проста, — сказал он. — Среди вас есть математики и инженеры. Записи похожи на дурацкие каракули, однако за ними стоит мысль. Первый лист написан достаточно четко — это хорошая подсказка. Еще раз изучите каждую страницу. Записывайте все идеи, даже самые безумные, которые придут вам в голову при чтении. Никаких консультаций; я хочу, чтобы вы сделали собственные, независимые выводы.
— А откуда вы знаете, доктор Грант, что в этих каракулях есть какой-то смысл? — спросил один из ученых.
— Потому что они принадлежат Рэлсону.
— Рэлсону? Я думал…
— Вы думали, он болен, — перебил Грант. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть поднявшийся шум. — Знаю. Он и в самом деле заболел. Это записи человека, стоящего на пороге смерти. Больше Рэлсон ничего не сможет нам подсказать. Где-то в этих бумагах содержится решение, как создать силовое поле. Если мы не найдем его, то будем отброшены назад лет на десять.
Они принялись за работу. Прошла ночь. И еще одна. Три ночи…
Грант посмотрел на результаты и покачал головой:
— Остается только поверить вам на слово. Не могу сказать, что я понимаю все, что здесь написано.
Лоу, который в отсутствие Рэлсона считался лучшим инженером института, пожал плечами:
— Мне это тоже не до конца понятно. Если установка и сработает, почему — он не объяснил.
— Ему не хватило времени. Вы можете построить генератор по этому описанию?
— Могу попытаться.
— А не хотите посмотреть на то, что придумали другие?
— Их версии меня не убеждают.
— Надеюсь, вы все тщательно проверили? — на всякий случай спросил Грант.
— Конечно.
— И настроены прямо сейчас начать работу?
— Да. Однако должен признаться, что не слишком рассчитываю на успех.
— Я тоже.
Конструкция росла. Хэл Росс, старший механик, которого назначили начальником проекта, практически забыл про сон. В любое время дня и ночи его можно было найти на строительной площадке. Он стоял и, задумчиво глядя под ноги, почесывал свой совершенно лысый затылок.
Только в самом начале он задал несколько вопросов:
— Что это такое, доктор Лоу? Никогда не видел ничего подобного. Зачем нужна эта штука?
— Вы знаете, где находитесь, Росс. Вам хорошо известно, что здесь не принято интересоваться лишним. Пожалуйста, впредь ничего у меня не спрашивайте.
Росс больше не задавал вопросов. Однако вскоре стало ясно, что ему совсем не нравится конструкция, созданием которой он руководил. Он называл ее уродливой и неестественной. Но продолжал работать.
Однажды позвонил Блуштейн.
— Как Рэлсон? — спросил Грант.
— Не очень. Желает участвовать в испытаниях генератора силового поля.
— Наверное, это естественно, — с некоторым сомнением ответил Грант. — В конце концов, это ведь его детище.
— Мне придется приехать вместе с ним. Гранта эта перспектива не слишком обрадовала.
— Знаете, испытания могут оказаться очень опасными. Хотя пуск пробный, вы не должны забывать, что мы имеем дело с колоссальными энергиями.
— Ну, мы будем подвергаться опасности не больше, чем вы, — ответил Блуштейн.
— Хорошо. Список наблюдателей должен быть утвержден Комитетом и ФБР, я внесу вас в него.
Блуштейн огляделся по сторонам. Генератор силового поля занимал центральную часть огромной экспериментальной лаборатории, все остальное пространство было освобождено. Он не заметил соединений с резервуаром, где содержался плутоний, служивший источником энергии, но из обрывков разговоров психиатр понял — он знал, что задавать вопросы Рэлсону не следует, — что это соединение проходит под полом.
Сначала наблюдатели обошли машину, обмениваясь непонятными репликами, а потом все собрались на галерее. Блуштейн заметил по меньшей мере трех генералов и целую свиту военных чинов помельче. Психиатр предпочел остановиться в стороне, у высокого ограждения — главным образом ради Рэлсона.
— Вы уверены, что хотите остаться? — спросил Блуштейн.
В лаборатории было достаточно тепло, но Рэлсон так и не снял пальто и даже поднял воротник. Впрочем, Блуштейн сильно сомневался, что кто-либо из коллег узнает Рэлсона.
— Я останусь, — сказал физик.
Блуштейн был доволен. Ему хотелось посмотреть испытания.
В этот момент к нему кто-то обратился:
— Здравствуйте, доктор Блуштейн.
Сначала психиатр никак не мог вспомнить, кто это с ним поздоровался, но потом сообразил.
— Инспектор Дэррити!.. Что вы здесь делаете?
— То же самое, что и все остальные. — Инспектор показал на собравшихся людей. — Нет никаких шансов заставить их очистить помещение, чтобы исключить возможность несчастного случая. Однажды я стоял совсем рядом с Клаусом Фуксом [6] — вот как с вами. — Дэррити подбросил перочинный нож в воздух и привычно ловким движением поймал его.