Скрытое пламя (ЛП)

— Мы с Эмили лучшие подруги с самого рождения. Наши родители были очень близки, но даже мой отец не знал, насколько ужасным был сенатор Майклс, пока не стало слишком поздно.
Печаль в ее голосе опустошает меня. Она никогда не должна была познать подобную потерю и грусть. Если бы я мог забрать их у нее, так бы и сделал.
— Мой отец был там в ту ночь, когда все произошло. Он несколько месяцев знал, что они творят, и пытался собрать доказательства для полиции. Только все пошло прахом, и Эмили оказалась под перекрестным огнем, — она замолкает, тяжело сглатывая. — Мой отец получил ее пулю. Он спас ей жизнь.
У меня в голове не укладывается все то, что она сейчас говорит, и я не могу в это поверить.
СиСи смотрит на меня, и слезы, текущие по ее красными щеками, для меня, словно удар в живот.
— Ситуация была горько-сладкой. Я потеряла отца, но моя лучшая подруга была спасена.
Мои пальцы сжимают ее, желая предложить любой комфорт, который у меня есть.
— Он умер героем, CиСи. Не о многих людях можно сказать подобное.
Возможно, ей не станет лучше от моих слов, но это правда.
Она посылает мне еле заметную улыбку.
— Да, так и есть. Но для меня он всегда был моим героем. И теперь я нашла еще одного.
Ее пристальный взгляд подтверждает то, что она считаем меня не тем, кто я есть.
— Я далеко не герой, Блондиночка. Я никогда не получал пулю вместо другого.
— Может и нет, но ты кинулся в горящее здание ради девушки, которую даже не знал, потому что она не хотела бросать дорогую ее сердцу вещь.
— Ради тебя я бы в любой день вбежал в горящее здание.
Выражение ее лица смягчается, когда она вскакивает на ноги и встает передо мной, ее руки двигаются к моим плечам, когда она садится мне на колени.
Мои пальцы впиваются в ее бедра, заманчивые губы всего в нескольких дюймах от моих.
— Я знаю, что ты бы так и сделал, потому что после папы ты самый лучший мужчина, которого я знаю. Мужчина, который взял и стал заботиться о своей семье, когда они в этом нуждались, несмотря на то, что сам в то время был ребенком.
Мама все ей разболтала, определенно.
— Не велико дело. Я просто сделал то, что нужно было.
— Не согласна. Я считаю, что это очень большое дело, и твоя мама думает так же. Она тебя очень любит.
— Говорил же, я ее любимчик, — шучу я, пытаясь разрядить обстановку, но она не позволяет.
Ее рука движется к моей щеке, пальцы поглаживают челюсть.
— Мне очень жаль, что он причинил тебе боль.
Я сжимаю зубы, пытаясь не подпустить сильную боль, которую ощущаю всякий раз, когда думаю о нем.
— Нечего тут жалеть. Без него нам лучше.
— Можно я спрошу у тебя кое-что и больше никогда не стану поднимать эту тему?
Я понимаю, что киваю, хотя он - последний человек, о котором мне хочется разговаривать.
— Вот почему ты ненавидел меня, когда мы впервые встретились? — шепотом спрашивает она. — Потому что думал, что я похожа на нее?
Боль, которую я тогда причинил ей, заставляет меня ощущать еще большую вину, чем я уже чувствую.
— Я никогда не ненавидел тебя, CиСи, — честно отвечаю ей. — Но я ненавидел то, что, как я думал, ты символизировала. Твой дорогой образ жизни, но больше всего на свете я ненавидел то, какие чувства возникали у меня, когда я был рядом с тобой, потому что из-за этого я стал думать, что похож на него.
— Я никогда не поступлю так, как она — шепчет она, одинокая слеза катится по ее щеке. — Никогда не стану разбивать семью.
— Думаешь, я этого не знаю? Вначале я ошибся насчет тебя, и ты никогда не поймешь, как сильно сожалею. Но не надо делать ошибок, CиСи, я знаю, что ты не похожа на эту суку. — Тянусь вперед и сжимаю ее щеку. — Ты прекрасна, — шепчу я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку, — дерзкая и добрая. — Беру ее нижнюю губу своими двумя, овладевая ее ртом, прежде чем отстраниться и взглянуть ей глубоко в глаза. — Но лучшее из всего этого то... что ты моя.
В тот момент, когда слова покидают мой рот, она сокращает оставшееся между нами расстояние, наши рты сливаются в лихорадочном голоде, языки сражаются друг с другом.
Рычание вырывается из моего горла, руки скользят ей под юбку, чтобы сжать идеальную круглую попку. Она лишь на секунду разрывает контакт, тянется вниз, хватая край своей майки, и снимает ее. Я замираю, глядя на сексуальный фиолетовый кружевной лифчик, любуясь сливочной кожей, выступающей над краем белья.
— Давай пропустим ужин и перейдем прямо к десерту, — игриво говорит она, от чего мой член в джинсах сразу же напрягается.
— У тебя всегда чертовски хорошие идеи.
Ее смех наполняет воздух, но исчезает, когда я смахиваю все со стола, и наша еда падает на пол. Я прижимаю ее к блестящему дереву, укладывая на стол перед собой.
Она смотрит на меня, глаза прикрыты от возбуждения.
— Мне бы надо сходить с ума от того, что ты сделал, но я не схожу. Ни капельки.
Ухмыляясь, я тянусь и снимаю рубашку через голову.
— Не волнуйся, детка. Сейчас я все улажу.
Снова садясь на место, я медленно поднимаю руки вверх по ее гладким ногам и под юбку, чтобы сорвать с нее трусики. Она снова вздыхает, поднимая бедра вверх.
Притягиваю ее ближе к краю, подвигая эту розовую блестящую сладость ближе к своему рту. Обхватываю пальцами одну из ее икр, поднимая ногу, и кладу ее себе на плечо, а затем проделываю то же самое с другой ногой. Ее аромат наполняет мой нос, подпитывая жажду, пульсирующую по венам.
— Как сильно бы мне не понравилось то, что ты сделала сегодня вечером, Bella, ничто не сравнится со вкусом твоей киски. — Опускаю рот, проникая в нее.
— О черт! — Ее крики эхом звенят по комнате, когда она толкается мне в лицо, получая удовольствие от того, что я охотно даю ей.
Я пожираю всю ее, мой язык ласкает мокрую плоть. Поверх ее юбки я смотрю, как он проводит руками по животу и тянется к груди, чтобы сжать свои покрытые кружевами половинки.
Издаю стон, отрываясь от нее, и заменяя рот пальцами, поглаживая ее клитор.
— Сними лифчик, СиСи. Я хочу видеть твои руки на твоих сладких девочках.
Она делает, как я говорю, снимая кружевные чашечки и позволяя всей этой красоте попасть в ее руки. Сексуальные маленькие стоны срываются с ее губ, когда она пальцами щипает себя за соски.
— Черт побери, это чертовски сексуально. — Моя свободная рука двигается к моему ремню, расстегивая пряжку, прежде чем сделать то же самое с молнией. Я выпускаю ноющий член и поглаживаю себя, нуждаясь в облегчении давления. Смотрю ей в глаза, когда опускаю свой рот обратно к ее обнаженной киске, упиваясь ее сладостью.
Чем быстрее я работаю языком, тем быстрее глажу себя.
— Боже, я сейчас кончу, — кричит она.
— Давай, детка, — стону я. — Кончи мне на лицо.
Поощрение отправляет ее через край.
Я не отрываюсь от нее, облизывая каждую каплю, которую она дает мне. Когда ничего не остается, я встаю, мой член все еще тяжелый и твердый в моей руке.
Глаза СиСи прикованы к нему, губы распахиваются от резкого вдоха.
— Тебе нравится видеть, каким твердым я становлюсь из-за тебя, Bella?
— Да. — Выдыхает она, глядя, как я глажу себя. — Мне нравится знать, что это я заставляю тебя испытывать такие чувства.
— Ты понятия не имеешь, что заставляешь меня чувствовать.
Ее глаза устремляются к моим, ситуация накаляется от наших невысказанных слов.
Продолжая смотреть ей в глаза, снова хватаю ее за бедра и вхожу в нее одним идеальным движением. Соединение настолько совершенное, что оно поражает саму основу того, кто я есть. Ее влажные губы раскрываются от голодного вздоха, пока киска растягивается вокруг меня. Вхожу до конца, и ее спина на столе выгибается.
— Как ты хочешь, — спрашиваю я грубым голосом, — медленно или быстро?
— И так и так, — шепчет она, — хочу все, что ты можешь дать мне.
У нее есть весь я, особенно тот орган, что бьется в груди. Тем не менее, я продолжаю держать эту информацию при себе. Я начинаю с медленных, глубоких ударов, ее тесная киска сжимает меня.