Символ любви
– Очень рада наконец-то лично встретиться с сами, сэр Малколм. Я изучила кое-какую литературу и открыла для себя много удивительного о вашей стране. Уверена, что работать тут мне будет очень интересно.
Он изучал ее пристальным взглядом.
– Контракт рассчитан на три года. По дому не заскучаете?
– Я буду писать в Америку письма, – ответила Джанин. – Мне сказали, что найти постоянную няню оказалось очень сложно. Вы ведь за последний год сменили уже пятерых, если не ошибаюсь?
– Именно так, – нахмурился Малколм. – Ох уж эта мне прислуга! Ведь это кто-то из них уже успел вам рассказать?
– Именно так. Водитель, по дороге из аэропорта. Но я искренне надеюсь сломать традицию и продлить контракт через три года.
– Отлично! – Он вновь повеселел. – Теперь я понимаю, почему тетя Элизабет отзывалась о вас так лестно после вашей встречи в Нью-Йорке.
– Леди Элизабет показалась мне женщиной большого ума и с прекрасным вкусом… – Джанин запнулась. Это прозвучало как-то уж слишком самоуверенно. К тому же она имела в виду совсем не то. – В том смысле, что она прекрасно выглядит для своих лет и отлично разбирается в современной моде.
– Надеюсь, и в нянях тоже.
Малколм Макензи был отцом пятилетней Фиби, за которой и должна была смотреть Джанин. И его одобрение автоматически означало, что ее примут на работу. Вот почему было так важно произвести правильное впечатление.
Конечно, Джанин предполагала, что на первой встрече могут возникнуть непредвиденные трудности. Но уж точно не такого характера. Старший сын графа Макензи был очень красив. Но она всегда верила, что красота не имеет ничего общего с внутренним миром. Интересно, а как обстоят дела с внутренним миром этого человека?
Если ее новый работодатель и не был самым красивым мужчиной, которого она видела в жизни, то уж точно одним из тройки лидеров. А Джанин была одета в наглухо застегнутый костюм да еще вдобавок нацепила эти ужасные очки. Эх, полцарства за косметику!
Дело в том, что одним из требований к няне, указанных в контракте, была «непривлекательная внешность». И для Джанин, не дотянувшей до звания королевы красоты только потому, что ее грудь на пару сантиметров превышала стандартный размер «девяносто», это стало настоящим испытанием. В Нью-Йорке все было ясно: успех напрямую зависел от внешнего вида. Здесь – тоже, но в обратном смысле. Теперь ее задачей было скрыть от Малколма Макензи тот факт, что на протяжении нескольких лет она являлась мечтой всех парней колледжа. Разгляди он сквозь весь этот маскарад ее истинную внешность, и ей придется немедленно собираться в обратный путь.
– Пожалуйста, присядьте, мисс Кастелла. – Он вежливо указал на стул.
– Благодарю. – Она буквально утонула в мягком кресле.
– Так как прошел полет?
Малколм обошел стол и сел в кресло напротив. Их взгляды на мгновение встретились.
– Достаточно мучительно, сэр Малколм, – честно призналась Джанин. – Боюсь даже предположить, сколько часовых поясов я пересекла!
– Гмм…
Малколм Макензи, старший из двух сыновей лорда Коннора Макензи, не любил пустые разговоры.
Вообще, это было во всех отношениях замечательное семейство. Младший брат Малколма сэр Уолтер Макензи слыл известным светским ловеласом. Глава семьи, недавно лишившийся жены, которая умерла от тяжелой болезни, до сих пор считался очень привлекательным мужчиной и был завидным женихом. Малколма также не связывали узы брака, а посему его внимания добивались многие светские львицы.
И неудивительно. Джанин хватило нескольких секунд, чтобы быть совершенно очарованной этим мужчиной. У него были очень правильные и благородные черты лица. Его необыкновенными серыми глазами она могла бы любоваться часами. Вдобавок ко всему он обладал потрясающей фигурой. Ну, просто-таки статуя древнегреческого атлета из Метрополитен-музея!
– Вы уже акклиматизировались? – вежливо поинтересовался Малколм.
– Не совсем. Но чувствую себя гораздо лучше, чем накануне. Вчера вечером мне казалось, будто по мне проехал каток, – ответила она и добавила, пробуя почву: – Думаю, я и выглядела так же.
– Уверен, что вы преувеличиваете.
– Вы очень любезны. – Почва, кажется, оказалась благоприятной. – Большое спасибо за то, что дали мне время отдохнуть. Я смогла хоть как-то привести себя в порядок, чтобы произвести благоприятное впечатление на вас и на Фиби.
– Расскажите о своем опыте работы с детьми.
Малколм внимательно ее рассматривал, но в его глазах не читалось ничего, кроме приличествующего случаю любопытства. А если уж кто и умел читать по глазам мужчин, так это Джанин. Столь сдержанная реакция работодателя означала, что ее маскарад сработал. Так почему же она расстроилась из-за того, что совершенно не заинтересовала его как женщина?
– Я оплачивала свое обучение в колледже, подрабатывая няней. – Дополнительная стипендия за второе место в конкурсе красоты тоже оказалась весьма кстати, но об этом говорить было необязательно. – Я получила диплом учительницы младших классов. Окончив колледж, год работала няней в одной семье в Сиэтле. Ведь вы получили рекомендации?
– Да, с рекомендациями у вас все прекрасно. Так говорите, вы – учительница? – Создавалось впечатление, что пристальный взгляд Малколма просвечивает ее насквозь, словно рентгеновский луч.
– Мне нравится работать с детьми. – Джанин сидела прямо напротив него и изо всех сил старалась не отводить взгляда: мол, смотри, сколько хочешь, мне скрывать нечего.
– А желания обзавестись собственной семьей не возникало? – Его брови чуть-чуть поднялись.
– Конечно, возникало. Но я должна кое-чего добиться в жизни, прежде чем влюбиться, выйти замуж и завести детей.
– Именно в таком порядке?
– А какой еще порядок здесь может быть?
По лицу Малколма скользнула едва уловимая усмешка.
– Ну, скажем, завести детей, а потом выйти замуж.
То есть, грубо говоря, сначала переспать с мужчиной, а уже потом сыграть свадьбу. Щеки Джанин зарделись. Сейчас уже такими вещами никого не удивишь. Но почему-то она начинала краснеть, стоило только этому человеку заговорить о вещах личного характера.
Джанин посмотрела ему в глаза.
– Я не столь наивна, сэр Малколм, и знаю, что женщины довольно часто поступают подобным образом. Однако я не из их числа.
– Похвально. Но разве американки не гордятся как раз тем, что могут заниматься карьерой и семьей одновременно? Зачем же ждать? А, мисс Кастелла?
– Потому что я не хочу смешивать работу и семью. Когда у меня появятся дети, я буду сидеть дома и заниматься только ими. Когда же они станут достаточно взрослыми, я снова смогу пойти работать.
– Да у вас четкий жизненный план! Вы очень организованны.
– Вы этого не одобряете?
– Напротив. Я считаю, что это еще одно положительное качество, которое следует добавить к вашей и без того замечательной характеристике. – Судя по выражению его лица, он не очень-то ей верил.
Джанин сложила руки на коленях.
– Могу я задать вам один вопрос?
– Конечно.
– Даже если он покажется вам несколько глупым?
– Да.
Джанин не могла понять, серьезен он или подтрунивает над ней. Но в конце концов сейчас это было неважно. И, так или иначе, они теперь будут постоянно общаться, поэтому пусть знает, что она привыкла говорить то, что думает.
– В общем-то, это не то чтобы глупый вопрос. Просто мне любопытно: почему вы нанимаете американскую няню? Ведь логичнее, чтобы за ребенком смотрела женщина, знакомая с культурой и традициями Шотландии.
– С культурой и традициями моей страны Фиби могут познакомить как я, так и другие члены моей семьи. Но в последнее время мы много сотрудничаем с Западом. Тем более услышать американскую речь для нее будет крайне полезно. Думаю, вы заметили, что наш английский достаточно сильно отличается от вашего.
Это было действительно так. Произношение членов семьи Макензи представляло собой интересную смесь несколько грубоватого шотландского диалекта и того нарочито правильного «кудахтающего» лондонского английского, над которым посмеиваются американцы.