Дарт Мол (ЛП)
— На Татуине мало поселений. Если след подтвердится, я быстро отыщу их, Учитель.
Повелитель признает, что я хорошо обучен, и джедаям не сравниться со мной. И хотя я все это прекрасно знаю, слова Учителя наполняют меня гордостью. Нечасто случается услышать похвалу от Дарта Сидиуса.
— Наконец‑то джедаи узнают о нас, — говорю я. — Наконец‑то мы отомстим.
— Теперь им нас уже не остановить, — соглашается Учитель, его голос тих в ночи. Но я чувствую — за обманчивой мягкостью пылают мощь, жестокость и устремленность, которые разжигают мое собственное пламя. Он продолжает, не сводя глаз с города далеко внизу: — Все идет по плану. Совсем скоро Республика будет в моей власти.
И в моей тоже, Учитель. Ибо я буду стоять рядом с вами.
***
Я покидаю Учителя и устремляюсь к тайной посадочной платформе. Мой корабль всегда готов к полету.
Может, мой «Лазутчик» и невелик, зато оснащен мощным гипердрайвом. Сейчас самое важное — скорость. Мы почти уверены, что корабль королевы получил серьезные повреждения, прорываясь через блокаду. Иначе, зачем было садиться на захолустной планете во Внешнем Кольце? Я предположил было, что королева Амидала может отсиживаться в укрытии и строить планы по спасению собственного мира, но Повелитель Сидиус отмел этот вариант.
— Ей не хватает смелости, — объяснил он. — Она до сих пор верит во власть Сената. Нет, они застряли на Татуине совсем по другой причине. И причина эта тебя не касается. Просто найди их.
***
Выходя из гиперпрыжка, я принимаю сигнал бедствия от какого‑то корабля. Мне все равно. Я никогда не отвечаю на подобные сигналы. Что эти жалкие чужие проблемы значат по сравнению с моей миссией?
Скоро судно становится видно на обзорном экране. Это маленький транспортник, безвольно дрейфующий на подлете к планете. Сигнал бедствия верещит громче при моем приближении. Кто‑то умоляет о помощи. Это к джедаям. У Ситов есть дела поважнее.
Внезапно из гиперпространства вываливается громадина грузовоза. Сначала мне приходит в голову, что это помощь, спешащая на место аварии. Но, к моему удивлению, неподвижное судно вдруг оживает и разворачивается ко мне, а фрахтовик заходит с другого борта. Они зажимают мой корабль в клещи. В борту безобидного с вида грузовоза открываются пусковые шахты протонных торпед.
И тут я понимаю — пираты. Скорее всего, тогорианцы. Самые жестокие и безжалостные в Галактике.
Я в ярости обрушиваю кулак на пульт управления. Идиот! Мне следовало быть начеку. Как я мог так глупо подставиться, что позволил им окружить себя?
Раз они меня видели, теперь придется их убить. Оставлять свидетелей на этом задании — непозволительная роскошь.
Я пытаюсь провести серию маневров, чтобы проскользнуть между ними. Но, вильнув, грузовик преграждает мне путь. А маленький транспортник заходит с тыла. Тогорианцы — искусные пилоты. И запоздалая активация поля невидимости уже не обманет их.
Я не имею права на ошибку.
Все это проносится в моей голове за долю секунды, еще до первого выстрела пиратов. Щиты уже подняты, но корабль все равно ощутимо встряхивает. У них серьезное вооружение. А ведь это был всего лишь предупредительный выстрел…
Есть только один выход.
Я отключаю энергию. Мой звездолет беспомощно повисает в пространстве, обесточенный. Затем я опускаю щиты.
Это опасная игра, но я редко ошибаюсь. Следующая протонная торпеда превратит меня в космическую пыль вместе с кораблем. Я выжидаю, отодвинувшись к задней стенке кабины, где им меня не увидеть даже с помощью электротелескопов. Теперь эти болваны наверняка озадачены и сбиты с толку.
Маленький корабль — приманка осторожно движется ко мне. Без сомнения, они собираются взять мое судно на абордаж и убить всех, кого найдут на борту. Они больше не стреляют, потому что им нужен звездолет. Согласен, «Лазутчик» выглядит впечатляюще, и вряд ли пираты встречали что‑то подобное.
Меня начинает раздражать эта вынужденная задержка. Да, я разделаюсь с ними, но на это потребуется время.
Я пробираюсь в хвост корабля, активирую механизм запуска спасательной капсулы и забираюсь в нее. Капсула чуть меньше стандартной. Я с трудом умещаюсь в ней.
Я жду, пока корабль пиратов появится в поле зрения. Затем медленно опускаю рычаг и выплываю в открытый космос. Я веду капсулу на малой скорости, почти касаясь обшивки своего судна.
Убедившись, что все пираты высадились на борт моего корабля, я увеличиваю расстояние, следя за тем, чтобы «Лазутчик» все время был между мной и пиратской посудиной. Фрахтовик подтягивается ближе, жадно предвкушая добычу. Пираты думают, что их жертва готова сдаться.
Я могу запросто удрать и приземлиться на Татуин прямо в капсуле. Но я не брошу свой корабль.
Я направляюсь к пиратскому судну, в самое сердце врага. Кучка пиратов мне не помеха. Они подавятся собственной жадностью.
Они еще пожалеют, что связались с Ситом.
ЗАПИСЬ ПЯТЬ
Я аккуратно веду капсулу в обход фрахтовика. Такие суда, как это, не созданы для стремительных полетов. По сути, все они — просто консервные банки с прикрученным гипердрайвом. Но, пожалуй, более убогой посудины я еще никогда не встречал. Корабль весь покрыт сажей и космической пылью. На обшивке видны подпалины и следы от попаданий лазерных пушек.
Ангар уже открыт. Видимо, в ожидании захваченного «Лазутчика». Я влетаю в створ и совершаю посадку. Внутри корыто пиратов выглядит еще хуже, чем снаружи. Вдоль стен отсека валяются груды металлических ящиков, содержимое которых капает на и без того заляпанный пол. Запчасти беспорядочно свалены в кучи. Повсюду — остатки еды, как будто пираты бросают кости и объедки прямо там, где насытились. Углы помещения погружены во мрак, потому что освещение работает в половину мощности.
Учитель однажды сказал, что скупой экономит на всем. И он, как всегда, оказался прав.
В ангаре находятся всего двое пиратов. Тогорианцы — высокие существа неимоверной силы, покрытые мехом, который у этих двоих давно нечесан и свалялся. Острые, как бритва, когти — опасное оружие. Но эта парочка вскрывает ими контейнеры с грузом, проверяя содержимое. Услышав звуки садящегося корабля, они поднимают головы, но тут же равнодушно отводят взгляды. Должно быть, решили, что это их дружок пригнал мою спасательную капсулу.
Вот тупицы. Все будет даже проще, чем я думал.
Оценивая окружающую обстановку, я воспринимаю живых существ по — своему. В обычных обстоятельствах я просто отмечаю их присутствие, если они не представляют угрозы и не являются помехой на моем пути. Но в бою я не вижу перед собой чьи‑то жизни — только цели.
Я открываю люк и, выпрыгивая из капсулы, атакую пиратов. Световой меч уже активирован. Цели на мгновение замирают, а затем начинают стремительно двигаться. Рыча и фыркая, они выхватывают оружие из ближайшей к ним кучи и идут в атаку. Впрочем, какая атака? Олухи просто бросаются на меня, словно дикари, один с виброклинком, другой — с вибротопором. Второй весьма неуклюж, подельнику приходится прикрывать его слева.
Все это я успеваю рассмотреть уже в прыжке. В наивысшей точке полета мой меч начинает свой танец. Я разворачиваюсь и атакую первого пирата с правой стороны. Вся моя сила вложена в удар, когда меч вонзается ему в плечо. Тогорианец с удивленным воплем оседает на пол, а его рука, с зажатым в ней виброклинком, со звоном падает на палубу. Я наношу еще один удар — в брюхо, и этот противник мне больше не угрожает.
Я отступаю в сторону, уходя от удара вибротопора второго пирата, и просачиваюсь сквозь его защиту, как вода, как легкий ветер. Верзила в бешенстве ревет, силясь достать меня. Он крупнее своего приятеля, и намного больше меня. А от его давно немытой шкуры невыносимо смердит.
И тут он преподносит мне сюрприз — вместо наступления обращается в бегство. Я молниеносно понимаю, что он пытается добраться до переговорного устройства рядом с дверью. Не сегодня. Совсем не обязательно, чтобы о моем присутствии узнал весь корабль.