Журавль в ладонях (СИ)
Вопреки ожиданиям, Гордеев пришел первым. Будто ждал, что мы опоздаем, чтобы потом отчитать как нерадивых юнцов. Не вышло. То, как прошел разговор-приглашение, я не знала, но целых три дня чувствовала на себе оптический прицел взгляда начальника. Не знаю, что именно его так интересовано, но… да вы хоть представляете, насколько это неуютно?!
— Николай Давыдович, — выдавила я улыбку, приближаясь к столику, и Гордеев поднялся, чтобы нас поприветствовать.
Иногда мне казалось, что некоторые манеры к нему приросли намертво, и действует он бессознательно. Ну или сознательно, но только ради Новийского.
— Ульяна, Сергей, — буркнул он, оставив в стороне отчества и однозначно задавая тон беседе.
Тут же в голову ворвалась запредельно странная мысль: моего начальника зовут Колей. Аж передернуло. И я душевного спокойствия ради попыталась сменить фокус внимания. Оглядев стол, сразу поняла, что дело дрянь. Снежно-белые салфеточки и перебор столовых приборов оптимизма не прибавили. Клянусь, я об этом читала, но память, сволочь, как кот Шредингера. То ли вытащишь из нее необходимое при случае, то ли нет. Клянусь, я постаралась послать Новийскому самый красноречивый взгляд из своего арсенала. Позволила выбрать ресторан на его вкус, и что в итоге? Видимо, в следующий раз придется самой искать по отзывам нечто менее помпезное и тыкать в карту пальцем.
В ответ на недовольство Сергей, выдвигая для меня стул, словно случайно скользнул пальцами по моей спине. Наверное, стоило расценить его жест как извинение. Но не скажу, что меня он успокоил.
— Николай, благодарю, что согласились прийти, — кивнул Новийский, едва устроившись за столиком.
— Любопытство бы не позволило поступить иначе, — легко свел на нет любезности начальник. — Полагаю, меня сюда позвали вовсе не для того, чтобы в торжественной обстановке проинформировать о том, что и так всем давно известно?
— А вы отказались бы от такой чести? — насмешливо спросил Новийский.
— Скорее оскорбился, что стою в очереди последним, — хмыкнул он.
— Тогда я с гордостью сообщу, что этот ужин преследует… иную цель.
— Замечательно, — хмыкнул начальник. — Прошу прощения, мне нужно позвонить. Доверяю вам выбрать напиток.
Гордеев поднялся и ушел, а я обратилась к Новийскому:
— Ты куда меня притащил? Обязательно было обставлять с такой помпой?
— Снаружи внутрь, по одному.
— Что? — переспросила я ошеломленно.
— Приборы, — скромно уточнил.
Подумала, что придушу его подушкой. С момента вынужденного переезда я ничего не могла с собой поделать: раздражалась по любому поводу и старалась держать дистанцию. Задыхалась от нехватки личного пространства и точно знала, что Новийский это понимает. А ведь он тоже кипел. Медленно и терпеливо, но неотвратимо. Настолько неощутимо, что момент взрыва мне не удавалось предугадать никогда.
— Все хорошо, — шепнул Сергей, погладив меня по шее пальцем. — Гордеев больше лает, чем кусается. Сама знаешь.
Но беспокойство не отпускало. А женский мозг раздувал проблему до размеров маленькой катастрофы.
— Все нормально? — не дождавшись ответа, переспросил Сергей.
— Да, — вздохнула. — Сколько будут длиться светские беседы?
— До того момента, как принесут горячее. Прикончим его, затем приступим к делам.
— О господи, — вздохнула я обреченно. — К этому моменту я засну носом в тарелке.
— Я постараюсь этого не допустить, — миролюбиво согласился Новийский с улыбкой.
Гордеев вернулся так же стремительно и неожиданно, как уходил. Отчего- то окинул меня пытливым взглядом, уселся и взялся за меню.
К моему удовольствию, скучать действительно почти не приходилось. Новийский с Гордеевым обсудили новый ресторан матушки Сергея, который открылся, но на первых порах не хвастал прибылями. Затем перешли на «ГорЭншуранс», что позволило мне поучаствовать в беседе и выяснить, что увольнение заместителя директора — вопрос решенный. Как ни странно, Гордеев поинтересовался моим мнением о парочке начальников отделов, способных претендовать на эту роль. Так сказать, захотел увидеть их глазами простых смертных. Я попыталась, конечно, помочь, но честно предупредила, что приемная начальника — место сакральное, и сотрудники не воспринимают нас с Катериной в отрыве от самого Николая Давыдовича. Ну и, соответственно, осторожничают.
— Решили взять человека из своих? — заинтересовался Новийский.
— Ну что делать, если единственный толковый кандидат не только пробился в региональное Законодательное Собрание, но и завербовал мою помощницу. Оплошал я с вами, по всем фронтам оплошал, — скривился Гордеев и сделал глоток вина. — Однако вы сегодня подкачали,
— подметил начальник, выразительно глянув на свой бокал.
— Виноват, — покаянно подтвердил Новийский.
Я искренне удивилась, поскольку мне вино показалось очень приятным, но внезапно под столом почувствовала, как Сергей мягко коснулся моего колена, будто веля не делать резких движений и не перечить.
— Оставлю за вами право выбора следующего напитка, — пожал плечами Новийский, сводя на «нет» зарождающийся конфликт.
Гордеев самодовольно кивнул, будто только этого и добивался, и сменил тему:
— Смотрю, вы никак от журналистов не отобьетесь.
— От них надо не отбиваться, куда лучше найти способ сосуществовать с пользой для обеих сторон. Да ведь, Ульяна? — спросил он меня.
— Естественно.
— Неверно, — оборвал Гордеев. — Вам не хватит опыта не заиграться. С вашей супругой тоже все пошло не по плану.
— Имелся неучтенный фактор.
— Неучтенный фактор есть всегда, — фыркнул Гордеев. — Вон сидит совершенно неучтенный, — кивнул на меня. — Я ни в коем случае не намекаю на вашу неправоту, но… дети есть дети. Доберутся до нее ваши прикормленные репортеры, и что тогда?
Мне этот разговор совершенно не нравился.
— Значит, нужно быстро и правильно воспитать. Какие еще варианты? — отвечал в своей манере Сергей.
— Знать бы еще, где эти быстро и правильно лежат, — закатил глаза Гордеев. На этот раз он точно намекал на сына. — Это определенно такой же случайный дар, как абсолютный музыкальный слух. Вот с ним мне повезло, а с талантом воспитателя…
— Тогда предлагаю тост за то, что я никогда не обладал безупречным слухом, — перевел беседу в шутку Новийский.
А я помимо воли сравнила их беседу в игру в дурака. Ты упорно отбиваешься, а какой-то гад подкладывает и подкладывает тебе карты. И либо ты вышвырнешь все карты, либо станешь обладателем огромного веера позора.
К счастью, вскоре принесли горячее, и за столом воцарилось пятиминутное молчание. Это было и хорошо, и плохо, так как стоило подумать о предстоящем разговоре — нож в руке дрогнул. Все вдруг показалось таким до ужаса нелепым. Я даже себе не могла до конца объяснить, зачем перевожу долг из одного «банка» в другой. Не собираюсь же я всерьез уйти из приемной или даже «ГорЭншуранс». Страх сковал горло, и кусочки пищи перестали пролезать в него. Единственное, что я могла: следить за тающий содержимым тарелок мужчин. И все думала, когда начать. И дотянула до вопросительного взгляда Сергея. Про себя даже выругалась: как же сложно-то! Без него точно все пропало бы…
— Николай Давыдович, — начала я. — Собственно, я хотела с вами обсудить еще один момент.
— Я слушаю, — без толики удивления ответил он.
— Я собираюсь погасить оставшуюся часть долга. Единовременно, на следующей неделе.
— Я смотрю, вы весьма спешите, — было мне ответом.
— Больше года прошло, — нахмурилась я. — Разве это быстро?
— Не с займом. А с вашим… — поморщился, — романом. Сколько оставалось? Тысяч пятьсот? Шестьсот?
— Примерно, — уклончиво ответила я.
— И как долго вы будете гасить долг, — уточнил Гордеев. — При этом оставаясь обязанной человеку, с которым вас уже через пару месяцев может ничего не связывать?
Это было, конечно, в яблочко, и я заметила, как побелели сжимающие нож пальцы Новийского.