Тайна старого кружева

— Похоже, ты за голландцев будешь болеть больше, чем за бельгийцев, — усмехнулся Игнатий Васильевич.
Ежик тоже хмыкнул:
— Болеть я буду за бельгийцев, а переживать за голландцев. Так годится?
— Годится. — Тот развеселился еще больше. За такими разговорами они и скоротали дорогу до самого Гента.
— Ну? — спросил Игнатий Васильевич на въезде в город. — Куда сначала?
— Ежик больше всего хотел попасть в музей казней и пыток, — сообщила Поля. — Но Гийомы говорят, что нам туда нельзя. Что это не для детей,
— «Не для детей»! — поморщился Ежик. — Как будто нас «травмировать» можно! Да один «Кошмар на улице Вязов» пострашнее, наверно, всего этого музея, вместе взятого! А я и его видел, и другие «ужастики»!
— Хм... — Игнатий Васильевич задумался. Мы можем пойти на компромисс. Скажем, тебя запустим в музей, а мы с Полей погуляем, потому что ей действительно не стоит видеть все эти мрачные экспонаты. Мы пройдемся по нескольким известным мне магазинам сувениров и магазин кружев, которые сами не хуже любого музея, только экспонаты в них намного приятней. Если вас это устроит...
— Меня — да! — быстро сказал Ежик.
— И меня тоже! — согласилась Поля.
— Хорошо. Тогда давай найдем место, где можно припарковаться, а потом мы проводим тебя до музея.
Они нашли место неподалеку от Гентского собора.
— Кстати, — кивнул Игнатий Васильевич. — В этом соборе находится знаменитый Гентский алтарь Ван Эйка. Вы его видели?
— Еще бы! — ответил Ежик. — Уж туда Гийомы нас сразу повели. Он действительно просто чудо! Весь как будто светится.
— И трава такая зеленая, как больше ни у одного художника не получалось, — сказала Поля. — И вся так нарисована — травинка к травинке. Такая свежая и мягкая, что прямо тянет вбежать в картину и побегать по ней. Просто чудо!
— Действительно чудо, — согласился их «гид».
Они уже выбрались из машины, и он запирал дверцы.
— Специалисты так и ломают головы, почему краски на этой картине не темнеют и не жухнут уже столько веков, а смотрятся такими яркими и сочными, будто только вчера положены. Ни одному художнику в мире не удавалось добиться такого! А ведь братья Ван Эйк были не только удивительные живописцы, они были еще и первопроходцы. Это они изобрели масляную краску.
— Что, до них люди не знали масляных красок? — недоверчиво спросил Ежик.
— Вот именно. И масляные краски оказались настолько прочными и удобными, что в живописи произошла целая революция. А до гентского алтаря люди и не подозревали, что такое возможно. Но вы знаете, у первооткрывателей многое получается хуже, чем у Их последователей, которые могут что-то усовершенствовать и доработать. Казалось бы, художники следующих поколений должны были сделать масляные краски еще лучше, исправить что-то не учтенное братьями... Ан нет! Братьев Ван Эйк так никто не переплюнул. Какой-то особый был у них рецепт, уникальный. Недаром, говорят иногда, что этот рецепт им принес ангел с неба.
— И откуда вы все это знаете? — восхитилась Поля.
— В Бельгии живу давно и в Гент часто наезжаю, — улыбнулся их добровольный гид. — А то, что я вам рассказываю, можно прочесть во многих буклетах и путеводителях... Нам туда.
Они перешли красивый пешеходный мост и подошли к замку, с суровой гордостью возвышавшемуся над городом.
— Оттуда, с верхних площадок крепости, просто великолепный вид, — показал Игнатий Васильевич. — Ладно, давай возьмем тебе билет — и ступай. Часа тебе хватит? Через час мы будем ждать тебя у выхода.
Ежик без лишних слов устремился в музей, чтобы не упустить ни единой минуты отведенного ему часа.
В первом зале и впрямь стояла настоящая гильотина. Ежик обошел ее со всех сторон, даже осторожно потрогал пальцем лезвие ножа...
«Интересно, сколько голов она отрубила перед тем, как попала в музей?» — невольно подумал он.
Ему сделалось немного не по себе. Вроде все чинно, спокойно, экспонаты на местах — но совсем другое чувство, чем когда смотришь «ужастики». Тогда знаешь, что все это выдумка и, если очень уж страшно, можно напомнить себе, что киношная кровь сделана из краски, а всякие там искромсанные тела — это спецэффекты. Но здесь все было настоящее. И, оказывается, когда понимаешь, что перед тобой настоящее — совсем иначе ко всему относишься. Пусть все эти причиндалы и лежат под стеклом мирно и безвредно, с соответствующими табличками, но...
Ежик посмотрел все. И огромные щипцы палача, чуть тронутые ржавчиной, и какие-то совсем дикие приспособления и механизмы, и сценки с манекенами в натуральную величину... Особенно его поразила сценка, где человека растягивали канатами в разные стороны на специальном пыточном ложе так, что он уже чуть не разрывался пополам. А лицо манекена выражало муки и ужас...
Словом, хоть Ежику все это и было безумно интересно, но на свежий воздух он вышел с удовольствием и облегчением. Оттуда, с главной башни, между зубцов старинных стен, вид на город и впрямь открывался потрясающий.
Ежик стоял и всматривался в даль. И далеко внизу, в начале красивой старинной улочки, на которой располагались магазины антиквариата и кружев, он даже разглядел Игнатия Васильевича и Полю. Они шли в сторону пешеходного моста, ведущего к замку, встречать Ежика.
В руках у Поли был небольшой сверток — видимо, их добровольный опекун опять купил ей очередную красивую безделушку.
«Нет, нормальный мужик... — подумал Ежик. — И ничего нет странного в том, что он с нами носится...»
Тут он увидел, как к его попутчикам подошел мужчина и о чем-то заговорил. Разговор был недолгим — похоже, он просто спросил дорогу. Во всяком случае, Игнатий Васильевич махнул рукой, и тот заспешил дальше.
И Ежик, сразу забыв об этом моменте, стал неспешно спускаться вниз.
Однако если бы он услышал сам разговор, то он не только удивился бы, но и по-настоящему напугался. А реакция Поли его бы поразила и встревожила.
— Привет, Куцый! — по-русски сказал мужчина, подошедший к Игнатию Васильевичу. — Поймал твое сообщение на автоответчике, что ты в Генте. Не боишься разгуливать по городу?
— Не боюсь, — ответил тот. — И прекрати называть меня Куцым!.. — тихо добавил он. — Скажи лучше, как дела?
— Как сажа бела! — ответил подошедший. — К тебе есть срочное дело. Тут один важный груз пойдет сегодня вечером, через Остенде...
— Понял, — кивнул Игнатий Васильевич. — Организую. Еще вопросы есть?
— Все вопросы — потом. Где будешь?
— В обычном месте.
— Хорошо, подъедем. И позаботься, чтобы нам не мешали.
— Позабочусь, — буркнул Куцый. — До скорого.
— До скорого, — усмехнулся его собеседник и пошел вверх по улице.
— Почему тебе опасно бывать в Генте? — спросила Поля.
— Из-за той истории... — ответил Игнатий Васильевич.
— Когда тебе пришлось удирать от полиции?
— Да. Но... но меня никто не узнает. И вряд ли случайный полицейский вспомнит, что где-то мелькала моя фотография и свяжет меня с человеком, которого они потом так долго искали. Конечно, они до сих пор хотят задать мне какие-то вопросы, но, уверяю тебя, им не за что зацепиться.
— А этот тип, который говорил с тобой... Мне он показался намного опасней полиции.
— Это так и есть. И, кстати, не проговорись о встрече брату. И еще. Никому не говори, что меня иногда называют Куцым.
— Тебя называют Куцым из-за этой смешной косички?
— Да.
— А когда мне можно будет все рассказать Ежику?
— Еще не знаю. Я бы предпочел не впутывать его в это дело.
— Но ведь они хотят, чтобы ты его впутал?
— Да. Хотят. Но... но ведь это совсем другое.
— Я понимаю. — Поля задумчиво кивнула. 
Она думала о том, что вот она такая маленькая, а знает больше, чем старший брат!
Потому что сразу о многом догадалась, увидев этого человека. У него были свои дела, странные и страшные, но Поля и Ежик находились рядом с ним в полной безопасности. Он действительно привязался к детям, и если сначала он познакомился с ними «по работе», подстроив «случайную» встречу в ресторане, то теперь он всячески старался оберегать их от любых неприятностей. И Поле этого было достаточно.