Рука в руке

Рафаэль вздохнула с облегчением. Слава богу, не очередная трагичная история! Но этот вздох вывел его из себя.
— Ты не могла бы постараться не… — начал он, подыскивая слова.
— Я постараюсь, — кивнула девушка. — Рассказывай…
Руис отодвинул тарелку, укоризненно посмотрел на Рафаэль и сказал:
— Иногда мне кажется, что я тебе надоедаю. Это так?
Она стала серьезной.
— Что ты… Вовсе нет! Мне нравится слушать, как ты рассказываешь о своей профессии. Просто я этого не понимаю. Ты похож на канатоходца, который играет с жизнью.
Она снова улыбнулась и жестом попросила у официанта счет.
— Хоть не сказала, что я похож на клоуна. Это уже хорошо, — процедил Руис сквозь зубы.
— Руис!
Рафаэль потянулась к нему, и он взял ее за руку. Если он и не понимал ее шуток, то хотя бы не сердился.
— У тебя все очень просто, — сказала девушка, слегка наклонив голову.
— Что?
— Все! И это прекрасно. Я тебе завидую! Расскажи мне о провалах в начале сезона. Мне очень интересно.
Он улыбнулся ей, хотя и не поверил. Руис был благодарен, что она старается быть внимательной.
— Ничего серьезного, — сказал он. — Я выступал в Бильбао, но там животные глупые. Бык не хотел драться.
Он скривился.
— То есть ты сдался?
— Нет! Сдаться — это когда тореадор испугался и отказывается сражаться. Этот manso  [24]в Бильбао вывел меня из себя. Я бы его задушил, но это не по правилам корриды…
Официант принес счет. Руис обмолвился с ним несколькими вежливыми фразами — в конце концов, он был сыном Васкесов, которые его хорошо воспитали. Затем они вышли на улицу, в удушающую жару и сели в «мазерати». Руис открыл окно. Мотор тихо зашумел, и машина тронулась с места. Ехать следовало на запад; море осталось позади. Вечером они уже были в Альбасете и остановились в любимой гостинице Руиса «Насьональ ла Манча».
Если Руис не говорил о быках, то занимался любовью и делал это очень искусно. Казалось, он не мог насытиться Рафаэль. Он ласкал каждую часть ее тела, будто желая стереть все следы Жослина. Руис был горяч и неутомим, что соответствовало его возрасту и характеру. Иногда в его взгляде просматривалось отчаяние — это бывало вечерами, когда он говорил Рафаэль о своей любви. Девушка наслаждалась, поддаваясь тореадору и его ласкам. В такие минуты она готова была пойти за ним на край света и понимала, что не оставит его, чем бы ни кончилось их совместное приключение. Рафаэль почти перестала думать о Жослине — он теперь жил в другом мире. Она собиралась вернуться туда, но потом, когда-нибудь.
Каждое утро Руис, как ребенок, просыпался с бурным желанием жить и исследовать мир вокруг. Он показывал Рафаэль свои любимые места в доселе неведомой ей Испании, ведя машину по немыслимым дорогам Андалусии.
Они заезжали на виллы, которые были больше усадьбы Васкесов. Там их встречали знакомые Руиса, с уважением снимающие шляпы перед известным тореадором. Рафаэль понимала, какое важное лицо в мире корриды сидит рядом с ней. Профессионалы знали его как матадора, который стоит выше других героев корриды. Если ничто не помешает Руису, он станет звездой на много лет вперед.
Устав от долгой езды, Рафаэль хотела остановиться в какой-нибудь гостинице в горах, чтобы передохнуть, но эгоистичный Руис вез ее дальше. Девушке порядком надоело созерцать белые домики, проносящиеся за окном автомобиля, и она погрузилась в мысли о прошлом. Как вел машину Жослин? Как все, с ним у нее не было этого головокружительного ощущения. Жослин всегда вел себя безукоризненно. Руис совсем другой. Она могла наблюдать за ним бесконечно: как он ходит, как смеется, сражается. С ним она познала особую Испанию — яркую, праздничную. Руис сам был праздником. Рядом с ним жизнь играла красками, но, как мираж, он мог неожиданно исчезнуть. Иногда девушке было сложно представить свое место в его сумасшедшем, стремительном мире.
В четверг утром Руис пошел в собор Святого Жана, предоставив Рафаэль свободу для прогулок по городу. Она уже привыкла к этому. Пока он молча и сосредоточенно поднимался по ступенькам храма, она с удовольствием бродила по узким улочкам. Девушка понимала, что ему нужно побыть одному, и терпеливо ждала возле машины. Когда юноша подошел, ей захотелось сказать что-то подбадривающее, но он был мрачен. Посещение церкви напомнило ему о близящемся опасном сражении.
Эту ночь они провели в Кордове. Руис почти ничего не ел за ужином и занимался с Рафаэль любовью всю ночь, пока не заснул на рассвете, заключив ее в свои объятия.
Утром девушке удалось высвободиться из рук Руиса, не разбудив его. Она вышла из гостиницы немного прогуляться, наслаждаясь утренней прохладой. Рафаэль шла босиком по мокрой траве сада. Ей ничего не было нужно. Оставалось только с головой окунуться в безумие этого неожиданного путешествия, окутанного ароматом духов, которые выбрал для нее Руис, и запахом испанских сигарет. На улице Асуфара не было ни одной машины, слышались голоса утренних птиц. Рафаэль радостно побежала вдоль лужайки, подставив лицо порывам легкого ветерка. Затем она остановилась и посмотрела на окна гостиницы. Интересно, в какой из этих комнат сейчас спит Руис? Или уже не спит? Тогда наверняка он ищет ее! Рафаэль побежала обратно. Когда она в нем разочаруется? Когда наконец он устанет от нее и начнет засматриваться на проходящих мимо девушек? Однако она тут же отбросила эти мысли, предпочитая жить настоящим и не думать о будущем или строить планы. Она закрыла глаза ладонью, спасаясь от уже палящего солнца, и подумала, что скоро ей исполнится тридцать. Для Жослина она была девчонкой, а для Руиса — зрелой женщиной. Девушка никак не могла определить свое место. Она вспомнила все годы поисков, свою неудовлетворенность. Руис только добавил в ее жизнь страх, нестабильность и ощущение стремительного и бесконечного полета в неизвестность.
Рафаэль задумчиво смотрела на то, как льется вода из фонтана. Это место напомнило ей дворик Марии и Виржиля, и она предалась приятным воспоминаниям. Внезапно девушка услышала сзади голос Руиса.
— Что-то не так? — спросил он. — Ты хочешь вернуться домой?
Раздражение в его голосе было для нее неожидан ным. Она посмотрела на юношу: он так торопился, что даже не успел застегнуть рубашку, и теперь она развевалась на ветру. В его поведении было что-то детское, и Рафаэль отметила, что невольно сравнивает его с Жослином.
— Мне жарко, — сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза.
Руис стоял рядом такой искренний и открытый, что у нее на сердце тут же потеплело. Он сказал:
— Все равно зима придет неожиданно. На обратном пути я хотел бы показать тебе Экстремадуру  [25], но вряд ли ты вынесешь ту жару.
Он говорит об обратном пути? Интересно…
— Я не знал, что и думать, когда увидел, что ты исчезла, — укоризненно сказал Руис.
Девушка сказала, грустно вздохнув:
— Сегодня я чувствую себя такой старой…
— Да, это ужасно. Надеюсь, ты только из-за этого расстроилась?
Руис немного понизил голос и продолжил:
— Рафаэль… Я что, надоел тебе? Ты думаешь, что зря поехала со мной?
Это было сказано смело и открыто. Он хотел все решить здесь и сейчас.
— Отвечай!
— Я не знаю, что сказать. Я тебя люблю… Я люблю тебя, вот и все.
Руис счастливо улыбнулся и сказал:
— Нам будет легче находить общий язык, когда лучше узнаем друг друга.
Он снова говорил о будущем, и это развеселило ее.
— Я опять не понимаю, что сказал смешного. Я хочу поплавать немного — мне нужно размяться. Обещай, что не исчезнешь за это время.
Руис был так серьезен! Рафаэль от души расхохоталась. Он посадил ее за столик, пообещал принести французских журналов и ушел, несколько раз обернувшись.
После полудня они уже были на пути в Севилью, где их ждали новые открытия и знакомства. Рафаэль плохо запомнила первую ферму, где они остановились. Там было много лошадей. Хозяйка все время что-то говорила по-испански. Руис нежно гладил животных и разговаривал с хозяином. Казалось, ничто не могло разрушить гармонию их мира. Рафаэль была счастлива.