Сон

- Ну что ж, вот и еще один, - удовлетворенно говорит Черный и, приподняв подростку подбородок, смотрит ему в лицо. - Дети - это хорошо... Дети беззащитны и бесправны. Захотел - погубил, не так, так иначе. И... ладно. Готовьте его. 
Мальчика тащат в сторону, сноровисто раздевают и ставят около положенного верхним концом на какую-то приступочку распятия. Черный, не глядя, поднимает жезл и произносит: 
- Ну, снова спрашиваю: есть среди вас охотники выйти сюда добровольно и заменить этого? (небрежный жест через плечо), - Все равно все там будете, не раньше, так позже. Итак? Я считаю до десяти! Раз! Никто не пожалеет беднягу? Два! Смотрите! Три!.. 
А мальчик... смотрит прямо на меня... В упор. _Т_а_к_ смотрит... А в самом деле, если все равно, так... 
А Черный тоже смотрит. И ухмыляется, потому что видит, что я очень боюсь. Очень. 
А мальчик опускает глаза. 
А Черный пожимает плечами и усмехается, потом ставит свой дурацкий фонарь и говорит: 
- Ну так как? Четыре! Пять! Шесть! 
А мальчик уже ни на кого не смотрит. Смотрит себе под ноги. 
А Черный расхаживает взад-вред и всякий раз, разворачиваясь, бросает взгляд... на меня. И считает. 
- Семь! Восемь! 
А эти... уже уложили парня навзничь. 
- Девять! 
А я уже рядом. Только по-моему, я там оказался каким-то непонятным образом, не шел, а так. Может, сам Черный это и устроил. 
Мальчика отпустили и он, дрожа, одевается. А Черный, ухмыляясь, смотрит на меня. 
- Что же, прошу. Добровольцам почет. Ну, вы видели? Нашелся доброволец! Сам вызвался и правильно! Все равно все тут будете! 
И издевательски: 
- Ну-с, прошу... доброволец! Твое-то число - человеческое?.. Ну, ладно. 
Короче, очень скоро я смотрю на него сверху вниз, хотя, как не странно, боли не испытываю. Вернее, есть какое-то представление о боли... впрочем, это трудно объяснить. 
А он вдруг смеется: 
- Нет, вы посмотрите на него! Герой! 
Черный поднимает фонарь и с ним подходит вплотную, рассматривает, паясничает. 
- Во, видали! Нашел-таки человека, каков? Все смотрите! Бла-ародный! До-обрый! Чувствительный такой! Герой! А?! 
Оглядывается, широко поводит фонарем: 
- Все видят? Сегодня удачный день! Есть доброволец! Есть идиот с чувствительной - но очень глупой! - натурой! Есть некто, кто пришел, ни в чем не успел разобраться и полез на рожон! Смотрите! 
Снова ставит фонарь, спускает с плеча сетку и зачем-то трясет передо мной, а потом тыкает меня жезлом. 
- Ну ты... Ты что же, вообразил себя спасителем? Или, чего доброго, Спасителем с большой буквы? Книжек начитался или сам по себе дурак? Комплексы, глупости вроде того, что дети - чистые души и цветы жизни? Комплекс жертвы? Мазохизм? Тебе бы к психиатру или психоаналитику, а ты сюда? Гер-рой... Претерпеть за ближнего? А ты его знаешь, этого ближнего? А может, ему поделом? Ты думаешь, сюда хоть один напрасно попал? Ты видел, как они его вытолкнули? И еще рады были, потому что, во-первых, не на них выпало, а во-вторых, интересно! А про него ты что знаешь? Может, он тебя бы сам с радостью того?.. Слушай, а может у тебя и правда заскок на идее искупительной жертвы? Тогда должен тебя разочаровать - ты никого не спас! Никого! Тут все обречены - не раньше, так позже! И себя погубил! Ты хоть понимаешь, что навесил на себя с полдюжины смертных грехов? Гордыня! Самоубийство! Богохульство! Да-да, и богохульство тоже; думаешь, я не понимаю, что распятие для тебя - не просто казнь? Да вы, добровольцы все думаете о сходстве с этим самым... не так, что-ли? Ты думаешь, случайно я эту штуку приберегаю под конец? Девять из десяти добровольцев жмутся при виде всего прочего, на кол, колесо, крюк не идут ведь! А те, кто идут все равно подспудно ассоциируют себя с... с тем же, с кем и ты! А мальчишку, мальчишку-то я, думаешь, случайно выбирал? Тут дело верное - женщины, дети, да еще в сочетании со столбом в виде буквы "Т" - наживка пренадежная! Не так? Тогда, чего ж ты не вылез раньше? Вон какой выбор был! Думаешь, всем этим не страшно было? Не больно? Или ты сострадаешь только выборочно? Тогда это хуже равнодушия! Тогда ты вылез ради самолюбования! Они-то тебя не волнуют! Не так? Так что - никому от твоей глупости лучше не стало, а сам!.. Вот, если бы ты подождал еще немного, узнал бы, что т ы как раз мог убираться отсюда! Ты думаешь, тебя запомнят хотя бы? Будут вспоминать: "Ах, это тот, что спас мальчика, пожертвовав собой!"? Что ты попадешь в анналы, на твоем примере будут воспитывать подрастающее поколение? Дудки! Скажут только: "Дурак, сам напросился!", как говорится, "скажут - гикнулся Брезенчук, а больше ничего не скажут". Ну что? 
Черный внимательно смотрит и скалится, а я чувствую, как боль растет. 
- Понял теперь? - спрашивает Черный почти с сочувствием. - А хочешь, сниму? Право слово, сниму! Вон, на Филиппинах, фанатики висят, ничего, живы-здоровы, еще и на другой год напрашиваются. Гордые такие... Ты тоже гордый, да? Не надо. Снимем, все заживет - мигом, опомнится не успеешь. И отпущу, правда. Катись на все четыре... то есть, откуда пришел. Снять? 
Подходить совсем близко, говорит доверительно: 
- Ты учти, сейчас-то еще не так больно. Будет хуже. А вместо тебя возьмем другого. Обещаю, что не женщину, не ребенка... а когда дело дойдет до того парня, он умрет легко и быстро. Обещаю. Ну что, снять? 
Смотрит, ждет, щерит зубы - и отпрыгивает. 
- А! Я говорил - это гордыня! Ведь мог и сам уцелеть и мальчишке помочь, а теперь, когда ему выпадет... Знаешь, что с ним будет? Он еще пожалеет, что сегодня вывернулся! Спа-аситель!.. 
Вдруг начинает хохотать, тычет жезлом: 
- Ты на что надеешься? Может, на собственное изображение повсеместно? Да видел бы ты себя! Думаешь, ты выглядишь сейчас трагически? Думаешь, похож на великомученика или на - Самого? Фиг! Смех разбирает, помнишь, как над тобой смеялись, когда ты пытался на турнике что-то сделать? Так разреши заверить, сейчас ты ничуть не эстетичнее и не возвышеннее! Висит груша - нельзя скушать! Представляешь Дездемону, придушенную тортом? Джульетту, Джульетту - видел, как ее играет толстая старуха? Она падает перекатывается на спине, как мяч, такая толстая, приподнимается - и начинает колыхаться, лежит - ну просто гора посреди сцены! Смешно, и несколько не трагично! Зрители фыркают, осветители хмыкают, режиссер волосья рвет! Ты представь _с_е_б_я_ в скульптурном изображении. Хорош? Да ты радоваться, болван, должен, что тебя не запомнят!