Хлопотный выигрыш

"Об Удивительных и Таинственных Вещах, какие в Каруле случались от основания и до Правления Префектуса Иорнига Куссь-Укуссия" — гласило название. Издана книга была, судя по дате, почти два века назад. В другое время сыщица непременно бы пролистала её от корки до корки, чтобы узнать, что там удивительного и таинственного произошло в городе, который отныне (будем надеяться, ненадолго) станет местом её жительства. Но сейчас она быстро нашла нужную страницу, и убедилась, что «сверчок» не ошибся. Глава называлась "Проклятие Девицы Ирроны, или о том, как Страсть и Гордыня погубляют предавшиеся им Души".
Продираясь сквозь корявый алфавит и вычурный диалект, принялась читать…
История эта была давней, поучительной и трагической.
Двести лет назад, как раз когда в Вардаре закладывали первые камни фундаментов домов и дворцов, глава семьи семьи Ро-Унтрас, лорд Гервег Унтрас, мужчина уже в годах, влюбился, или как тогда говорили, "воспылал страстью" к даме Ирроне, из клана Зинго (ныне вымершего, но тогда довольно богатого и знатного).
Дело житейское, как говорится… Господин Гервег в это время уже был женат, причем дважды, и от обеих жен имел детей. А мадам Иррона упорно отказывалась не то, что стать его любовницей, что мораль тогдашних карульских аристократов, в принципе, допускала, лишь бы было все шито-крыто и внешние приличия соблюдались. Но, неслыханное дело, даже войти в его замок в качестве младшей жены не пожелала. Как она сообщила назойливому кавалеру, тот должен будет развестись с женами, выселить их из своего родового гнезда, вернув в родительский дом вкупе со всеми рожденными ими детьми, лишить последних права наследования. И лишь тогда неприступная гордячка была готова подумать о том, чтобы стать супругой Гервега.
Другой бы на месте влюбленного пострадал-пострадал, да и махнул на невесть что возомнившую о себе девку рукой. Но на беду господин Гервег и в самом деле полюбил Иррону. Полюбил последней любовью стареющего мужчины, так что буквально ни о чем больше не мог думать, иначе как о том, чтобы заполучить красотку на свое ложе. Будь она простолюдинкой, все бы решилось просто — похищением. Но Семья Зинго, была хоть и не такой сильной, как Унтрасы, но достаточно могущественной, чтобы подобное оскорбление, воровство свободной девицы, привело к долгой и жестокой вендетте.
Бедняга Гервег забросил дела, осунулся, и даже перестал красить волосы в приличествующие аристократу пурпурный либо синий цвет и завивать бороду, что было по тогдашним понятиям верхом падения для знатного мужа.
Девчонка же лишь насмехалась над страданиями Унтраса. Напрасно он предлагал ей в буквальном смысле горы золота, любой из своих дворцов или поместий, наконец, сделать её наследницей после смерти наряду с детьми. Все было тщетно.
Иррона со смехом заявила, что скорее умрет, чем ляжет с ним в постель, и что получить он её сможет, лишь женившись по закону и выгнав прочих жен с потомством. И даже так разошлась, что при всех поклялась не принадлежать никакому мужчине. Лишь единственно после свадебной церемонии.
"Скорее я умру, чем лягу с любым из одержимых похотью козлов, что сейчас тут собрались!" — надменно выкрикнула она, небрежно опершись о балюстраду галереи обеденного зала, когда во время очередного собрания Дома Унтрас Гервег вновь начал домогаться её. — "Клянусь в этом Светом и Тьмой! Скорее Светлая Богиня станет любовницей Ургота, чем я любовницей кого-то из вас!"
И стоило ей это сказать, как перила, словно по волшебству, подломились, хотя были сделаны из крепкого горного дуба и поставлены лишь за три месяца до того.
Гордячка полетела вниз…
И высота-то была не так уж велика, да только упала она неудачно — головой прямо о большой бронзовый котел, в котором тушился морской змей в соусе из маринованных тушканчиков. О фигурное литье котла Иррона и пробила череп, тут же испустив дух.
Гервег едва не помешался с горя. На погребении его пришлось удерживать двум дюжим лакеям, ибо он был готов прыгнуть в могилу, куда опускали тело возлюбленной.
Бедолага так огорчился, что даже переделал свой особняк, где все произошло, под гостиницу и постоялый двор, чтобы ничто не напоминало ему о случившемся. А гостиницу сдал в аренду своему вольноотпущеннику из дроу.
Прошел год и один месяц.
Время сгладило боль, и вот однажды Гервег явился в достопамятный особняк, получивший, дабы отогнать злых духов, имя «Удача». Да не один, а с тремя свежекупленными юными рабынями, с которыми хотел развлечься вдали от жен.
Управляющий без слов выделил ему самые роскошные покои. ("Не тот ли самый злополучный "восточный номер"?!" — промелькнуло у Лерны). Но стоило ему приказать еще дрожащим от испуга девушкам сбросить с себя одежды, как вдруг в номере неизвестно откуда появилась страшная разъяренная старуха, и с воплями: "Так вот, значит, как ты скорбишь обо мне, проклятый развратник!!!", принялась охаживать кнутом потерявшего от ужаса дар речи Унтраса. На крики господина и рабынь, которым тоже досталось, вбежали слуги и телохранители Гервега, но тоже были позорно биты.
А когда все разбежались, то старуха выволокла из-под кровати забившегося туда лорда, и рассказала, кто она.
"Я Иррона, которую ты знал! Я клялась Светом и Тьмой, и моя клятва оскорбила и Тьму, и Свет! Оба начала назначили мне кару. Тьма лишила меня юности, обратив в старуху, какой я стала бы в конце жизни, Свет отнял у меня посмертие, какое я обрела бы после вечного упокоения.
Отныне стану я проклятием твоего рода и места сего. Буду являться, когда станут нарушаться обычаи людские и божеские, и не будет мне упокоения никогда, так же как по слову моему никогда Богиня Светлая не возляжет с Хозяином Преисподней. За то, что причинила тебе горе, обрек меня Свет быть заступницей тебе и не причинить вреда никому из твоей семьи. За то, что ты причинил мне вред, смутив рассудок, Тьма разрешила мне мстить, как смогу. Прощай".
Сказав это, исчезла.
С тех пор отель «Удача» и стал обиталищем призрака Ирроны Зинго. Дурная слава не отпугнула постояльцев, как можно было бы ожидать. Напротив, немало глупцов, желавших пощекотать нервы, стремилось здесь поселиться. А у несчастных влюбленных даже вошло одно время в обычай, поселившись в гостинице, просить помощи у товарки по несчастью.
Останавливались тут и темные личности, и пираты, распутники водили веселых девиц — все как везде. Правда, время от времени старуха с ними разбиралась, и именно ей приписывают нескольких умерших в стенах отеля странной смертью.
На этом глава кончалась. Дальше шел рассказ о каких-то призрачных кошках на Главном Рыбном Рынке Карулы, которые любят таскать рыбу, даром, что призрачные…
…Повздыхав немного, Ноккоя стал собираться на местный рынок со странным названием «Лужа», от прочих пятидесяти рынков Карулы отличавшийся тем, что на нём легко можно было нанять работника для любых нужд. «Лужей» его местные жители называли потому, что в нем, как в лягушатнике, можно было выловить то, что именно тебе по карману — любая рыбешка от мелкой до акул водились здесь.
Во времена старые тут продавались рабы, а ныне люди разных профессий облюбовали сложенные из базальта и мрамора вечные помосты. Раньше на каждом таком выставляли живой товар определенного сорта.
— Падхади, нанимай, подешэвело!! — ревели с одного помоста горцы-грузчики.
— К нам, к нам, уберёмся и обслужим в лучшем виде! — звонко возглашали белозубые голоногие уборщицы, заставляя почтенных матрон плеваться и оттягивать подальше своих пузатых красноносых мужей.
— Кому дрова колоть?!
— Крыс-мышей-блох выводить!!
Толпы нанимателей сновали туда-сюда и изнемогали от предстоящего выбора и жары. Через час Нокоя тоже почувствовал жуткую жажду, устав от бесконечного кастинга.
"Ну и работенку подбросила Лерна, — думал он, вздыхая про себя. — Вот бы ее саму сюда. Пусть бы тут повертелась…"
Но вот, наконец, нашлось и то, что ему нужно. В уголочке-закоулочке играла живая музыка. Это уличное питейное заведение приглашало посетителей. Именно тут и толпились строители, каменщики и разные прочие столяры-маляры.