Светотени

И вновь сквозь давящие мостовые прорывается их мощная, пассионарная, зеленая поросль. 
* 
ХАБАРОВСК 
Душа "города на топоре" временами звучит как орган. Она словно продувается через мощные трубы - бывшие купеческие речки Чердымовка и Плюснинка. 
До сих пор (словно садовник, не проснувшийся от народных гуляний и фейерверков) стоит дом начала ХХ века с надписью над парадным подъездом: НОМЕРА. А вот стоявший рядом храм из розового камня был воровски взорван в безвременье храмоборчества. 
Издалека на неудержимо пухнущий город испуганно смотрит сопка "Два брата", которую воспринимаю совсем не по-братски: как нежные женские груди. 
Российский размах полей да амурский замах здесь чувствуется полною мерой. 
Они утоляют тоску. 
Перехватывающий дыхание простор и чуткий покой обволакивают сердце, охлаждают чело, радуют глаз. 
Душа взвивается ввысь над нержавеющим лезвием реки, натянутым струной мостом, прихотливыми одеждами берегов. 
Над всем живым этим чудом. 
* 
СЕКРЕТНЫЙ ГОРОД-БЛЮДЦЕ 
Наш пароход замедляет свой бег. 
Словно немного запыхался. 
По тщедушному (как бы молящему о пощаде), зыбкому мостику, не оглядываясь, скорее уходим прочь от воды. 
Ноги обретают опору, оглаживают и ощупывают твердь. 
Наконец-то "маятник" остановился, и Время на цыпочках замерло перед памятным валуном. 
На ладони город-блюдце. Завораживает и манит противоположный правый берег: крутой и сказочно живописный. 
Словно кто-то упрямый и щедрый небрежно махнул наотмашь кистью. И красок не пожалел. Если и здесь когда-нибудь (не дай Бог) природу изведут, то уйдет она молодою. 
* 
НИЖНЯЯ ТАМБОВКА 
И дернуло же нас лететь в Нижнюю Тамбовку на вертолете. 
Да еще летчик попался экий охальник. 
Завидев, что среди пассажирок - в основном молодухи с малыми детьми, этот джигит за время полета поизголялся над ними вволю. Воздушная яма следовала за ямой - прямо американские горки какие-то. Разве что в штопор свой вертолет не направлял. Всех выворачивало много раз наизнанку. Но зато и по морде на земле получил он по делу. С оттяжкой. 
Тетя Таня в Тамбовке встречала нас хлебосольно. А Сергей организовал фантастическую рыбалку. Таких сазанов я в Амуре отродясь не видывал. На огромную сковороду помещалась лишь часть одной туши. А голова и хвост, казалось, смогли бы достать до земли. Но все лишнее быстро отсеклось, и вот красавец вовсю сердито шкворчал, вертясь с боку на бок. 
На мою тихую реплику, что жарим без масла, никто не ответил. Но в считанные минуты сазан уже плавал в чем-то своем: золотистом, жирном и божественно-ароматном. Такого рыбного "шашлычка на ребрышках" не отведывал в жизни уже никогда. 
Вот так Тамбовка. 
Да еще Нижняя. 
* 
ВЛАДИК 
Во Владике больше всего поражает кладбище моряков. Это - вековая память моря о человеческом бесстрашии. После него вся городская "бронированная" земля и холмы воспринимаются как продолжение дремлющего океана. Хотя на самом деле вблизи эти холмы теплее и мягче. А при солнце они, словно русалочки, радостно плещутся в зелени и цветах. 
И все же здесь во всем чувствуется скрытая океанская мощь и некое напряжение океанского дна. 
Волны суши перекликаются с морскими валами. 
Будто великан, недоуменно проснувшись и встав посреди города, трубит в Золотой Рог. 
А море всей душой отзывается и приветствует косынками чаек, бликами, свежим дыханьем глубин. 
* 
ЧЕХОВСКИЙ ОСТРОВ 
Прежде, чем нам удастся шагнуть с материка на Остров, расскажу, почему он называется так необычно. 
По легенде, когда в устье Амура замаячили размытые очертания гор, адмирал Невельской спросил у одного из проводников-аборигенов: "Что впереди?". Тот ответил длинно: "Сахалян улла манга хата - черные горы в устье мутной реки". 
Островная природа притягательна и необыкновенна. Здесь - почти субтропики. 
Больше, чем двухметровая трава, огромные зонтичные, не оскудевшие горные речки. Свирепого вида "горбыли" во главе косяков горбуши, от века спешащей на нерест в верховья. 
Особенно поражают места, где в спящий океан можно зайти далеко, оставаясь по пояс в воде. Сверкает шальная мысль дойти так до американского континента - вдруг и они тоже навстречу пойдут? 
В пояснице острова - черные острые пики обгоревших деревьев. Лес мерцающих черных теней. Это - шрамы былой войны. 
Океан за спиною нередко балует штормами. Страшная встряска глубин цунами - постоянно как бы нависает над нами, словно слоновья нога над людским муравейником. 
* 
ПЕРВОЕ ИЮНЯ 
Сегодня день защиты будущего. Защиты нежных ростков души от воинственных взрослых. 
У старших поколений сильно развито чувство тревожного времени. Постоянно присутствует ощущение бывшей и возможной беды. И ведут себя они соответственно: словно навсегда эвакуированы из Детства. Но многие все же помнят и прочно держат в сердцах, что выросли они именно оттуда - из этих темно-колючих и сопливых зарослей. И собственные внуки - постоянно перед глазами. 
Так что ж и они хотят, чтобы их дети начали чингисханить? Зачем? Непостижимо. Стремление к уничтожению Будущего - это какой-то прогрессирующий паралич души. 
Детство спит. Как похожи во всем мире тихие колыбельные без слов. Как доверчиво разметались во сне наши дети. 
Они слабыми руками своими каждого взрослого за сердце хватают. 
* 
ВДОХНОВЕНИЕ 
По-видимому, каждый человек, подрастая, должен иметь время, чтобы сесть на пенек, но не для того, чтобы съесть пирожок. 
Назовем его Временем Голодного Раздумья. 
Терзающая душу жажда и неведомая ранее тоска однажды привели меня в скукоженный, промезший Академгородок. Поразили воображение и Дом Ученых , и "Тэдди Бэя Клаб", и дорожки, таинственно обтекающие сосны и оканчивающиеся лесенками в никуда. Санаторная табличка "Лес на отдыхе!" здесь давно никого не удивляет. 
По ночам там можно было фотографировать "космику" неуклюжим многометровым аппаратом, гордо возлежащем на своем постаменте. Он - словно зрачок самой Земли, неотрывно глядящей на звезды, или око, обращенное внутрь тверди земной. 
А рядом - первокирпичики материи, будто взмыленные лошади на корде, гнались и гнались друг за другом по кругу, подстегиваемые невидимым электронным кнутом. 
В Вычислительном центре, на Ершовском семинаре программистов металась мысль, юркая, как белочка. Вдохновение настигало сердце и голову не то от голода, не то - от устрашающей близости к спящей Тайне. 
* 
ДУША ПРИРОДЫ 
Природа дает нам надежду. 
Более сильное ощущение сущего. 
Захватывающую пульсацию жизни. 
Как все оживает под солнцем. Дышат реки, леса и птицы поют задушевно. Кто-то назвал иволгу "золотой флейтой русских лесов", мечтающей о весне. 
Непрестанно звучит эта музыка. 
Великая, гармоничная и таинственная. 
Веще поют птицы в былинах, легендах и сказках. 
Вправду у Природы есть душа. А люди - ее неразумные, хищные дети. Но может статься, что вскоре и защищать-то жизнь будет некому. 
Да и не от кого. 
* 
ПРИТЯЖЕНИЕ РАЗЛУКИ 
Сильнее стал чувствовать, насколько сближают всех нас огромные расстояния. 
Вот посмотри. 
Наиболее сильный душевный резонанс - у людей любящих. 
Они четко настроены на единую волну. Неизбежно найдут друг друга по радиомаяку сердца. Никто и ничто другое в это время им не нужны. 
Разлука любящих зачастую усиливает встречный порыв душ, раскаляет молодые сердца. С другой стороны, порыв к сердцу (взаимопроникновение через толщу пространства) ускоряет возможную близость людей. 
Делает ожидание встречи нестерпимым. 
Расстояние приближает. 
* 
ТОМСКИЕ БЕРЕГА 
Красота человеческой души высвечивается в деревянных снежинках - резных кружевах на домах. В юности меня настигло головокружение от весны и прекрасной речки Томи. 
Голод и жажда молодости - вот чем остался во мне тот старый и юный, продрогший до самого сердца город. Правда, в ту весну он немного оттаял.