Пока не поздно

— А Ник считает, что отреклись. — Энтони скрестил руки на груди с видом неумолимого судьи. — Я подарю вам несколько фотографий. Продолжая настаивать, вы лишь растравляете собственные раны. Ник не желает вас видеть. Смиритесь с этим и возвращайтесь домой.
— Не могу! — не отступалась Мей. — Отец обиделся, потому что не получил от меня ответа. Но когда он узнает, что моей вины тут нет…
— Об этом он никогда не узнает, потому что я не стану передавать Нику вашу версию. Честно говоря, я в нее не верю. Не верю, что вы тотчас же ему ответили!
До глубины души возмущенная, Мей вскочила на ноги.
— Тогда я отыщу отца и сама ему все расскажу! И вам меня не удержать!
Одним стремительным движением Энтони преградил ей путь.
— Я буду вынужден применить силу, — очень тихо предупредил он.
Мей зажмурилась, чтобы не разреветься от собственного бессилия.
— Ну пожалуйста, выслушайте меня! — взмолилась она, открывая глаза и с тоской глядя на своего мучителя.
Наступила долгая пауза. Мей затаила дыхание.
— Хорошо, выслушаю, — проворчал Энтони наконец. — Но и только. Присаживайтесь. И выкладывайте, что у вас там.
Мысленно возблагодарив судьбу, Мей опустилась снова на стул. Краткая передышка отвоевана. От следующих нескольких минут зависит ее судьба. Она чувствовала, как волнами накатывает паника и по щекам разливается жаркий румянец.
— Вы защищаете близкого человека, — глухо проговорила Мей. — Я все понимаю. Я рада, что об отце есть кому позаботиться. Но клянусь вам: я желаю ему только добра!
Энтони с циничной усмешкой изогнул бровь.
— В самом деле? И вы готовы поступиться собственными интересами ради его блага?
— Объясните, что вы имеете в виду, — осторожно попросила Мей.
— Если вы в самом деле любите Николаса, вы станете радеть не о себе, а о нем, — тихо уточнил собеседник.
— А в чем же заключаются его интересы? — Не ответив, Энтони отвел взгляд, и Мей почувствовала, что отыграла очко. — Вы сами в точности не знаете, верно? Отец твердит, что видеть меня не желает, а вы гадаете, не совершает ли он ошибки. Энтони, подумайте хорошенько! Вы, как человек порядочный, не встанете между отцом и дочерью. Вас до гробовой доски совесть будет мучить, если вы не попытаетесь переубедить упрямца. Да вы же сами это понимаете. Я читаю это в ваших глазах. Ну, пожалуйста, дайте мне хоть самый маленький шанс!
Энтони с трудом перевел дух. Во взгляде его и впрямь читалось сомнение. Пульс Мей участился, она нервно сплетала и расплетала пальцы.
— Мне нужно время, чтобы все обдумать, — проворчал он.
— Замечательно! Спасибо вам преогромное! — захлопала в ладоши Мей.
— Я должен рассмотреть ситуацию со всех сторон, не более того. Пока что ничего не изменилось. И не стройте несбыточных иллюзий, — предостерег Энтони.
Запрокинув голову, молодая женщина звонко рассмеялась.
— Я неисправимая оптимистка. Не могу не надеяться на лучшее! Мне так хочется сжать отца в объятиях, что просто разум мутится!
— Тогда воздержитесь пока от надежд. Иначе очень расстроитесь, если я решу, что встречаться вам не стоит, — глухо предупредил Энтони.
Мей непроизвольно поежилась, словно от холода.
— У меня сердце разобьется, — вздохнула она.
— Все лучше, чем если бы вы разбили сердце Нику, — возразил Энтони.
— Но зачем бы мне это делать? — изумилась Мей. — И как?..
— Вы вообще хоть что-нибудь об отце знаете? — рявкнул Энтони.
— Нет, совсем ничего. И это так ужасно!..
— Но вам известно, что мистер Фоссетт живет в большом доме, — цинично напомнил ее собеседник.
Оскорбленная недвусмысленным намеком, Мей с достоинством выпрямилась.
— Думаете, я на его деньги позарилась? Да я совсем не за этим приехала! Если вы не способны с первого взгляда распознать искренность, прямоту и любовь, то мне вас до глубины души жаль!
— Мисс Фоссетт, вы сами усложняете мне задачу, — произнес Энтони еле слышно, скорей обращаясь к самому себе, нежели к собеседнице.
Мей до боли закусила губу. С каждой минутой атмосфера накалялась все больше. Энтони словно не находил в себе сил отвести взгляд от гостьи, а Мей ощущала себя его пленницей.
— А… что вас связывает с отцом? — полюбопытствовала она, с усилием возвращаясь к реальности.
— Я его «правая рука», — невозмутимо отозвался Энтони. — Ник полностью мне доверяет и полагается на мое мнение.
Мей нервно сглотнула. Мысли мешались от усталости.
— Значит, вы можете на него воздействовать?
— Если захочу.
— Ох, пожалуйста, захотите! — попросила она.
Энтони отшатнулся, словно потрясенный услышанным. Льдинки в серых глазах на мгновение растаяли, и Мей поняла, что выиграла еще одно очко.
Не так уж он и враждебно к ней настроен! От Энтони О'Донегола исходило смутно ощутимое тепло, суровое лицо чуть заметно смягчилось. Он придирчиво изучил гостью, взвесил и оценил мельчайшую подробность, и, кажется, мнение у него составилось не самое худшее.
Мей вспыхнула, а во рту у нее пересохло, когда пристальный взгляд серых глаз скользнул по ее шее, по высокой груди, по длинным скрещенным ногам… Ей вдруг захотелось одернуть вызывающе короткую юбку, чтобы скрыть дюйм-другой округлого бедра, однако это означало бы привлечь внимание как раз туда, куда не нужно.
Теперь Энтони рассматривал ее губы. И Мей почувствовала, как под внимательным взглядом они словно сами собою приоткрылись — видно, вследствие врожденного биологического рефлекса. Спрятавшись за чашкой, точно за щитом, молодая женщина поспешно отхлебнула еще чаю.
— Договор остается в силе, — хрипло проговорил Энтони. — Попробуйте переубедить меня.
Мей облизнула пересохшие губы.
— Мне двадцать четыре года. Закончила колледж, поступила в рекламное агентство. Работа моя заключалась в том, чтобы убеждать потенциальных клиентов поручить рекламную кампанию именно нам, и никому другому.
— Держу пари, с работой вы справлялись на отлично, — усмехнулся Энтони.
— А то! — Мей задумчиво свела брови. — Что еще? Два вечера в неделю я помогаю в доме престарелых…
— Только не переигрывайте! — фыркнул собеседник.
— Это чистая правда! — вознегодовала она. — Я дам вам телефон — можете позвонить и проверить.
— Не премину.
— Вот и отлично!
— Надо думать, вы обожаете детей и животных? — ехидно подсказал Энтони.
— Нет, что вы, я при первой же возможности бросаю их в кипящее масло! — возмущенно воскликнула молодая женщина. — Да за кого вы меня принимаете? Я самый что ни на есть обычный человек, жить стараюсь по правде, законов не нарушаю…
— Не такой уж и обычный. А парень у вас есть?
— Это тоже имеет отношение к делу? — изумилась Мей.
— Возможно, — загадочно усмехнулся Энтони.
Гостья пожала плечами. Хорошо, почему бы нет? Если это поможет ей увидеться с отцом, она назовет ему и свой вес, и размер лифчика.
— Мой ответ — «нет». Я как раз дала ему от ворот поворот, — поморщилась Мей. — Этот самодовольный тиран пытался вылепить из меня свой идеал — женщину, совершенную во всех отношениях.
— И что, не вышло? — полюбопытствовал Энтони, изо всех сил скрывая улыбку.
— План с треском провалился. Проблема в том, что у меня аллергия на трусики-бикини, — усмехнулась Мей.
Как она и ожидала, Энтони вновь оглядел ее с ног до головы, и на краткое мгновение в серых глазах вспыхнуло что-то вроде интереса. Затем лицо вновь превратилось в каменную маску.
— И как только ваши отношения распались, вы решили нанести визит американскому папочке, раз ничего лучше не подвернулось? — ехидно протянул он.
— Ничего подобного! — тут же возразила Мей. — Именно письмо от отца и послужило поводом к разрыву. Саму мысль о моем воссоединении с отцом мой парень воспринял в штыки. Да, мне потребовалось время, чтобы понять, в чем дело, но в итоге я разглядела, каков Барделл на самом деле. Эгоистичная, лицемерная, себялюбивая скотина! — Она одарила собеседника многозначительным взглядом. — Последние шесть лет меня в грязь втаптывали. И больше я никому не позволю мною вертеть, слышите, никому!