Сага про золотого цверга. Дилогия
Анатолий пересек зал, прошел метров десять по коридору, начинающемуся в дальнем углу, и открыл дверь, которой коридор заканчивался. В следующей комнате находились трое ополченцев с пистолетами, эти ребята почему-то не ожидали нападения, будто не слышали звуки разрывов из-за двери. На первом уровне боты всегда тупые.
Анатолий не стал тратить заряды к огнемету, эти придурки того не стоят. Элитные бойцы, что встречаются на последних уровнях, очень маневренны и хорошо бронированы, но простые ополченцы элементарно расстреливаются из пистолета, что Анатолий и проделал. Три выстрела – три трупа.
Огнемет нашел свое применение в следующем коридоре, где держала оборону смешанная группа из людей-ополченцев и мутантов, отдаленно напоминающих ящеров с Деметры. Первый заряд уложил половину противников, после второго в коридоре остались два полутрупа, на которых Анатолий потратил две пистолетные пули. Можно было вспомнить навыки рукопашного боя и обойтись без контрольных выстрелов, но Анатолий счел это нецелесообразным. Патронов на первом уровне – завались.
А вот и аптечка. Анатолий приложил ее к руке и нажал кнопку. Руку кольнуло, аптечка пискнула, и ожоги на лице исчезли словно по мановению волшебной палочки. Такую бы аптечку да в реальный мир.
На второй уровень Анатолий вышел в неповрежденной броне и с огнеметом наперевес, зарядов к обоим видам оружия было более чем достаточно. Теперь нужно проявлять осторожность, где-то здесь должен появиться Якадзуно.
Якадзуно обнаружился в двух шагах от входа. В виде трупа. Он так и не сумел раздобыть броню на своем первом уровне, и ополченцам Буша даже не пришлось целиться в голову. Анатолий отошел в сторону и стал ждать, когда партнер по игре повторно материализуется.
– Пиф-паф, – сказал Анатолий минутой спустя, держа пистолет перед грудью Якадзуно.
– Сдаюсь, – произнес Якадзуно с явным сожалением. Он окинул восхищенным взглядом броню Анатолия и добавил: – А ты круто дерешься, сразу видно, что военный. Погоди, ты что, пристрелил тех двух гвардейцев?!
Анатолий безразлично кивнул. Вот так и рождаются легенды, подумал он. Этот парень сейчас вообразит, что для почти безоружного десантника конфедерации отобрать огнемет у бронированного противника – плевое дело. Ну и пусть, Анатолий не собирался говорить партнеру по игре, что проделанный фокус у него получается в среднем один раз из трех.
– Думаю, deathmatch можно считать законченным, – констатировал Якадзуно. – Может, пройдемся кооперативно?
Анатолий не возражал, но в кооперативном режиме они дошли только до четвертого уровня, а дальше Якадзуно окончательно уяснил, что является не более чем обузой, и потерял к игре всякий интерес.
– Ты крутой, – сообщил Якадзуно. – Ты самый крутой из всех, с кем я играл. Если бы ты участвовал в чемпионате…
– Военные не участвуют в чемпионатах, – оборвал его Анатолий, – даже отставные военные.
– Да, я знаю. А почему?
– Потому что в такие игры мы не играем. Мы в них живем. А это очень тяжело.
– Для тебя это все как настоящее?
– Ну… в общем, да. Эта игра не так уж сильно отличается от реальных миссий.
– Получается, “Майкропроз” в рекламе не врет?
– Не врет. Почти не врет.
7
– Амида, – прошептал Даниэль Кришнамурти и открыл дверь, которая могла привести его к славе.
За дверью Даниэль увидел нечто, что привело его в изумление, граничащее с остолбенением. Точнее, это было не нечто, а некто, это была сама Ким Джонс, ведущая вечерних новостей по шестнадцатому каналу, самая настоящая Ким Джонс!
– Привет, – сказала она и улыбнулась широкой голливудской улыбкой.
Даниэль заметил, что в реальной жизни Ким Джонс выглядит старше, чем на экране, ей, пожалуй, не меньше сорока.
– Здравствуйте, – пробормотал Даниэль.
– Садись, – сказала Ким. – На, читай, – она протянула Даниэлю тонкую пачку бумаги, исписанную мелким шрифтом.
Даниэль посмотрел с умным видом на первую страницу и отложил бумаги в сторону. Даниэль читал очень медленно, он был почти неграмотен, но признаться в этом обожаемой собеседнице было выше его сил.
– Что это? – спросил Даниэль, чувствуя себя полным идиотом. – Мне что, надо прочитать все?
– Необязательно, – ответила Ким. – Если ты готов поверить мне на слово, что там нет юридических ловушек, можешь вообще не читать. Это типовой договор на передачу авторских прав и эксклюзивное интервью.
– Какое интервью?
– Эксклюзивное. То есть ты не должен давать интервью на ту же тему другим журналистам в течение месяца. Можешь общаться только с ребятами нашего канала. И еще ты не должен публиковать эти снимки без нашего разрешения.
– Сколько я получу?
– Вместе с налогами – одну тысячу местных евро. Чистыми получится около семисот.
– Семьсот евро за снимки и интервью?! Месячная зарплата Даниэля составляла чуть меньше двухсот евро. Билет на Землю стоил четыре тысячи.
– Да, семьсот евро за снимки и интервью. Согласен?
– А о чем говорить в интервью?
– Откуда у тебя взялись эти снимки.
– Но…
– Боишься?
– Ну…
– Хочешь, интервью будет анонимное?
– Это, типа, никто не будет знать, что это я принес эти снимки?
– Да. Согласен?
– Согласен.
– Тогда приложи палец вот сюда. Замечательно. Ну, рассказывай.
И Даниэль начал рассказывать.
8
Якадзуно валялся на мягком ковре, застилающем пол комнаты отдыха экипажа, и задумчиво теребил прядь густых черных волос Зульфии, еще не успевших высохнуть и обесцветиться от регулярного знакомства с атмосферой Гефеста.
Теперь все пассажиры поезда переселились в помещение экипажа, гораздо более просторное и комфортабельное, чем те крохотные комнатушки, что выделяются сопровождающим груз. В дальнем углу комнаты покоился рюкзак Ратникова, лямки были связаны хитрым узлом. Якадзуно заметил, с каким усилием Анатолий тянул за концы, завязывая узел, у неподготовленного человека вряд ли получится развязать его быстрее чем за час.
– А ты хороший парень, – томно произнесла Зульфия. Якадзуно оставил в покое волосы Зульфии и опустил руку ниже.
– Нет уж, – решительно отстранилась Зульфия, – хватит, я больше не выдержу. Лучше на кошках тренируйся, – она хихикнула, – или на Роджере.
Роджер, который лежал на том же ковре в двух метрах справа от Якадзуно и читал книгу, промычал что-то неопределенное. Якадзуно поморщился – то, чем восторгалась Зульфия, было на самом деле одним из проявлений расстройства, носящего скорее психологическую, чем физиологическую природу. Было бы интересно посмотреть на эту женщину, если бы ее муж обладал тем же талантом. Впрочем, почему интересно? Это как раз совсем неинтересно.
– Слушай, Зульфия, – спросил Якадзуно, – а тебе делали прививку?
– От Гефеста? Конечно, делали, иначе у вас сдохнешь.
– У вас в поезде очень чистый воздух, гораздо чище, чем там, у нас.
– Это только так кажется. Ты сколько времени прожил в Преисподней?
– Четыре года.
– Тогда понятно, ты уже привык. Тебе проще, ты все время нюхаешь это дерьмо, а нам с Роджером постоянно приходится привыкать – то к одному вонизму, то к другому.
– Разве Деметра тоже воняет?
– Любая планета воняет. С Гефестом не сравнить, на Деметре прививку не делают, но запах есть. Специфический такой. Слушай, Якадзуно, давай лучше о чем-нибудь другом поговорим. Расскажи, что ли, байку какую-нибудь занимательную.
Якадзуно внутренне усмехнулся и начал рассказывать историю про то, как одна женщина звонила по мобиле своему гинекологу, ошиблась номером и попала на одного мужика, который ехал в электричке и у которого оказалось своеобразное чувство юмора. На самом деле Якадзуно не присутствовал при этих событиях, историю он прочитал в глобальной сети. Но это было не важно, потому что Зульфия хохотала как сумасшедшая.
Потом Якадзуно рассказал историю про одного цвергского философа, который попросил принять его в полицию Нового Кузбасса. Зульфия в ответ рассказала про то, как одна бабка пыталась пробраться без билета на поезд Земля-Гая. Якадзуно не остался в долгу и поведал про одного менеджера “Уйгурского палладия”, который во время суборбитального полета получил на мобилу текстовое сообщение со станции техобслуживания, гласившее: “Если вы еще живы, перезагрузите, пожалуйста, процессор системы охлаждения”. В общем, контакт начал налаживаться.