Там, где меняют законы
– И застрелить при этом собственного солдата?
Черяга промолчал. Относительно смерти Вадика у него уже сложилось смутное, но весьма неприятное для Негатива мнение. Было у Черяги такое чувство, что Негатив особенно не жалел, что Ольга из невесты так и не стала женой.
– Денис Федорович, – сказал мэр, – поверьте моему опыту местного жителя. То, что вы говорите – это неправильно. Понимаете, наши шахты убыточные. Без государственной дотации они существовать не смогут. А дотацию без забастовки не выбьешь. Поэтому в конечном итоге даже директор заинтересован в забастовках.
– Но Никишина снимут из-за забастовки!
– Ну и что? Снимут и опять поставят. Его уже три раза снимали. Снять-то его снимут, а деньги он получит.
Черяга исподлобья взглянул на профсоюзного лидера. «Так вот почему ты так хорошо ладишь с директорами», – подумал он про себя.
– Ну хорошо. А почему именно Извольский, а не сами железнодорожники? У них убытки уже за сколько перевалили?
– За сорок миллионов.
– Так почему не они?
Луханов и мэр видимо замялись.
– А что железнодорожники? Им это только выгодно, – вдруг брякнул мэр.
– Пикет выгоден? – Изумился Черяга, – вы же сами говорите, что тридцать поездов у города стоят.
– Тридцать стоят, а тридцать прошли по обходной ветке. Как вы думаете, на каком основании одни стоят, а другие идут?
Черяга подумал:
– Взятки, что ли, дают?
Мэр усмехнулся:
– Ну можно сказать, что и взятки.
А Луханов неожиданно прибавил:
– Компания есть такая – «Карго-полис».
– Простите?
– Вы когда груз везете, – спросил Луханов, – вы с кем договор о перевозке заключаете?
– С железной дорогой.
– Ну да. Можете и с железной дорогой. Но вот что характерно – если вы везете, к примеру, уголь железной дорогой, то до границы России вы его довезете за пятнадцать долларов тонна. Тариф такой. А фирма «Карго-полис» довезет его вам за пять долларов тонна. Так с кем вы заключите контракт?
– С «Карго-полисом», – ответил Черяга. – Пусть он везет.
– Ну, «Карго-полис» грузов не возит, – улыбнулся Луханов, – он просто продает вам свой тариф. За двенадцать – тринадцать долларов. Все равно дешевле.
Черяга ошеломился.
– То есть «Карго-полис» ничего не возит, но с каждой провезенной по дороге тонны имеет 6 долларов? – спросил он.
– Вы необыкновенно точно уловили суть процесса, – сказал Луханов. Остается добавить, что акционерами этой конторы являются высшие чиновники министерства путей сообщения, – и вам станет ясен источник необыкновенных привилегий фирмы «Карго-полис, лтд», зарегестированной на острове Мэн – центре российских железнодорожных перевозок.
– Так все-таки почему забастовка МПС на пользу? – спросил Черяга.
– Ну не то чтобы именно МПС, – сказал профсоюзный босс, – но вот как вы думаете: если есть два вагона, и один из них принадлежит неизвестно кому, а другой фирме «Карго-полис», и при этом на железной дороге давка, потому что вагоны могут ехать только по обходному пути, то который из вагонов из-за забастовки будет стоять, а который поедет?
– Вагон «Карго-полиса», – сказал Черяга.
– А может «Карго-полис» по этому случаю увеличить ставки втрое и вчетверо?
Черяга кивнул.
– Вот видите, – сказал Луханов, – как все складывается, – обычно «Карго-полис» выигрывает на том, что продает тариф втрое дешевле. А сейчас он продает тариф втрое дороже, а возит столько же, потому что если кто не везет «Карго-полисом», то ему скажут: «Извини, парень. Твой груз в тупике до конца забастовки. А все обходные дороги забиты».
Черяга рассеянно прихлебывал чай. Иногда он был рад, что занимается маньяками. А не работниками МПС, к примеру. Оба его собеседника наблюдали за ним с видимым беспокойством.
– А к Извольскому кокс не может приехать по обходному пути? – спросил Денис.
– В том-то и дело, что нет. По обходному пути можно ехать в Омск или Красноярск. А Ахтарск у нас в тупике. Извольский не может ни получить кокса, ни вывезти продукцию.
И мэр Чернореченска для удобства изобразил на салфетке две параллельные линии путей и отогнутый, как большой палец, ахтарский тупик.
– Ну хорошо, – сказал Денис, – предположим, что с пикетом так невежливо обошелся именно Извольский. Но почему он вздумал давить на вас?
Луханов развел руками.
– Ну как же, – я один из организаторов забастовки…
– Но ведь вы, Геннадий Владимирович, – вы не организатор забастовки? – и Денис вежливо повернулся к мэру.
– Я… не… – мэр неожиданно смутился.
– Город конечно получит выгоду от забастовки, – пришел на помощь Луханов, – если шахтерам заплатят зарплату, то подоходный налог с этой зарплаты пойдет в городской бюджет. А если подоходный налог пойдет в бюджет, то Геннадий сможет выдасть деньги врачам и учителям.
– Понятно, – сказал Денис, – вы, господин мэр, за забастовку, потому что забастовка поможет наполнить местный бюджет?
– Это Извольский может так считать, – запротестовал мэр, – я не могу полностью разделять требования рабочих. Но когда Извольский звонит мне и требует разогнать пикетчиков, я конечно не буду этого делать, потому что я сочувствую рабочим. Они добиваются справедливых целей, но беззаконными методами.
– Очень великодушная формулировка, – усмехнулся Черяга. – Но чем же я могу вам помочь?
– Съездите в Ахтарск. Поговорите с Извольским. Пригрозите ему чем-нибудь, в конце концов!
– А почему я?
– А кто еще? Негатив? Он, наверное, с удовольствием принялся бы за разборку. Но вы, наверное, как представитель Генпрокуратуры, не хотите, чтобы мы обращались к бандиту?.
– А милиция?
– Лучшие представители местной милиции состоят на службе у Негатива, – ответил мэр, – худших туда не берут. Наша милиция, конечно, годится для того, чтобы собирать дань с ларечников и шмонать пьяных, но это все, для чего она годится.
– Все, что от вас требуется, – вмешался Луханов, – это всего лишь объяснить Извольскому, что Москва в курсе его фокусов. Вы в данном случае – представитель федеральных властей.
– Я в отпуске.
– Вот именно. Поэтому вы как бы и представитель, и не представитель. Вы можете действовать как лицо официальное, когда нужна официальность, и как лицо неофициальное, когда она вредна. Вы очень удачная кандидатура, Денис Федорович. К тому же – ведь вы бы хотели посмотреть в глаза человеку, который приказал застрелить вашего брата?
Денис пристально посмотрел на мэра.
– Да, конечно, – сказал он меланхолично, – я очень хочу посмотреть в глаза человеку, по приказу которого убили моего брата.
Глава четвертая
Великий герцог Ахтарский
В былые времена Ахтарск и Чернореченск ничем не отличались друг от друга: оба были ударными комсомольскими стройками, возводимыми с помощью заключенных; в обоих центральная улица называлась улицей Ленина и по обе ее стороны тянулись одинаковые панельные девятиэтажки, с торцами, украшенными кирпичной мозаикой на темы труда и мира. Дома эти были предметом зависти обитателей балков и вечным источником мучений для тех, кто в них жил.
Даже литературная их судьба была одинаково завидной.
Чернореченск воспел в своем двухтомном романе маститый прозаик Панфеев. Ахтарску пламенный певец революции Владимир Маяковский посвятил стихотворение про город-сад. Правда, сада в городе так и не построили: вместо сада комбинат окружали невзрачные пятиэтажки и гигантские лужи, в одной из которых, по местному преданию, затонул «БелАЗ».
Разве что воздух в Ахтарске был заведомо хуже чернореченского и состоял из равных частей формальдегида, диоксида азота, серного газа и окиси углерода. А количество мышьяка в атмосфере сводило с ума стоматологов: предписанные дозы мышьяка, положенные в зуб, не убивали нерва из-за привычки горожан к данному химическому элементу.
Денис посещал Ахтарск первый и последний раз в возрасте пятнадцати лет, будучи призван на областную математическую олимпиаду, и посещение это укрепило его в уверенности, что все города Союза выглядят одинаково. Сейчас он с изумлением заметил великую разницу. Чернореченск, казалось, так и застыл в сонной неподвижности с семидесятых годов. Город только разрушался – сыпались наличники с рассохшихся окон, ползли вширь трещины на мостовой, памятник Шахтеру на окраине потемнел под дождями, и на фоне этого всеобщего запустения ярко и бесстыдно выделялись черепичные крыши господской слободы за рекой да ресторан «Сирена».