Файл №111. Огонь

- Ты позволишь? - вкрадчиво спросили из-за спины, и к сигарете протянулась ладонь, на которой горел маленький аккуратный огонек. 
Чарльз невозмутимо прикурил, обернулся и с видимым усилием сфокусировал глаза на своем госте, материализовавшемся словно ниоткуда. 
- Привет. Как это ты умудряешься ходить, что тебя не слышно и не видно? Всякий раз удивляюсь, - он затянулся. - Спасибо. Только ты это... не увлекайся, а? 
Гость, невысокий темноволосый парень с нагловатыми черными глазами, сверкающими сумасшедшинкой, сжал руку в кулак. Затем неторопливо, по одному, расправил пальцы. Огонек уменьшился, но не исчез и теперь в некоторой задумчивости бродил по ладони расширяющейся спиралью. 
Находясь под кайфом, очень трудно беспокоиться о грубой реальности. Тем не менее полустертые воспоминания о церквушке, объятой пламенем, громком хохоте, перекрывающем истошный вой полутора десятков глоток, и юноше, прыгающем в ревущий костер на алтаре, заставили Чарльза сосредоточиться и произнести противоестественную для основательно накурившегося человека фразу: 
- Лучше давай сходим куда... 
- Нет, - пришелец растянул губы в ухмылке, которую, как подозревал Чарльз, искренне считал загадочной улыбкой. - У меня к тебе дело, - он с явным сожалением стряхнул огонек с ладони на свечной огарок, прилепленный к мольберту. - Я пришел поменяться: рассказ... - он сузил глаза, и свечка вспыхнула факелом, - на портрет. Согласен? 
Будь хозяин мастерской сейчас вменяемым, он наверняка бы со страхом подумал: "Интересно, какой же идиот осмелится с тобой не согласиться?" Однако в нынешнем состоянии Чарльз, напротив, искренне оживился: 
- Рассказ - о прошлом портрете? Его гость неторопливо склонил голову в знак согласия. 
- Договорились! А кого рисовать? 
- Я принес. Здесь несколько снимков из газет, остальные я сделал сам. 
Он достал из кармана куртки большой, плот- , но набитый конверт. Чарльз несколько минут сосредоточенно разглядывал фотографии. Не плохо. Совсем неплохо. У парня постепенно улучшается вкус. Эта женщина была уже красива - в отличие от трех предыдущих. И не только красива. Даже сквозь дымок марихуаны Чарльз различал в ней не искривленную физиологию, уродливо рвущуюся наружу, а доброту и тепло... "Тепло? Неужели и это чудовище чувствует то же самое? Художник искоса поглядел на своего гостя. - А что, это может быть интересно тепло и пламя... Да, решено. Сейчас нарисовать ожидание, а потом долго и в самом деле ждать, что произойдет..." 
- Да, - веско сказал художник после долгого раздумья. - Это - получится. А теперь - твой рассказ. Только... - он замялся, помычал и с трудом поднялся на ноги, - только поехали все-таки куда-нибудь в парк... Там красивее получится. А? Таинственный гость поколебался... (а хозяин мастерской затаил дыхание, ожидая его решения) и согласился. Вашингтон, округ Колумбия 
Штаб-квартира ФБР 
День третий 
Дэйна сидела за своим столом, обложившись бумагами. Ей не работалось. Она потянулась к деловому журналу Малдера, вытащила из середины фотографию. 
"Значит, вот эта обугленная коряга на столе патологоанатома и есть сэр Лоутрэм? Господи! Как же его вскрывали-то? Пилой? Или автогеном? И каково Малдеру с его детскими страхами? При том, что рядом вьется эта иностранная штучка и ждет не дождется затащить его: так, это не мое дело, что она его в постель тащит, меня это совершенно не интересует, пусть тащит куда хочет, если ему мозги совсем отшибло. Главное - при том, как он сейчас работает, дело наверняка кончится новым трупом. И тогда Фоксу не миновать осмотра места происшествия и тела. Он от одних фотографий зеленеет! Немудрено, что не может сосредоточиться и мечется, как блоха на паркете. Если бы мне..." - Дэйна попыталась представить себе ситуацию, в которой она растерялась бы настолько, чтобы бездействовать или бестолково бросаться из стороны в сторону. Ничего правдоподобного в голову не приходило. Она побарабанила пальцами по столу... И взялась за Малдеровские материалы всерьез. Вскоре на экране ее компьютера появились первые заметки об английском поджигателе: 
"После просмотра материалов Скотленд-Ярда о поджогах. Особое внимание обращают на себя два момента, не получивших объяснения и недостаточно изученных. Первое. Что это за поджигающий реагент, который не оставляет следов? Применение такого реагента я считаю практически доказанным. Второй вопрос связан с жертвами. Поскольку все они сгорели в присутствии членов семьи, в безопасном окружении, неизбежно следует вывод, что у поджигателя был необычно интимный доступ к жертве. Результаты нескольких проведенных психологических экспертиз совпадают по большинству положений, поэтому считаю, что выводы можно считать вполне достоверными. Скорее всего, поджигатель - это мужчина лет двадцати пяти. Действует он зачастую импульсивно, добиваясь удовлетворения извращенных сексуальных потребностей. В его поведении просматривается ярко выраженная склонность к самоуничтожению. По всей видимости, в детстве он перенес психическую травму и страдает от комплекса неполноценности..." 
Кэйп-Код, штат Массачусетс 
Сентябрь 1993 
День третий 
Боб с неизменной кистью и жестяным ведерком возился во дворе у белых деревянных качелей. Светловолосые мальчики с визгом носились друг за дружкой по лужайке. Случай был подходящий. 
- Ребята! - позвал Боб. - Показать вам фокус? 
Они подбежали сразу. Их глаза блестели, излучая дружелюбие и любопытство. - Как вас зовут? 
- Майкл и Джимми, - с готовностью отозвался Майкл. Он был заводилой и привык считать себя ответственным за брата. 
- А твой братишка разговаривать умеет? - с веселым смехом поинтересовался Боб. 
Джимми тоже рассмеялся, показывая щербатые зубы, но все равно предоставил отвечать старшему. 
- Умеет, - подтвердил Майкл. - А что за фокус? 
Теперь, когда мальчики заинтересовались, можно было слегка подразнить их: 
- Лучше я вам не буду ничего показывать. 
- Ну покажи-и! - не выдержал Джеймс. 
- Нет! - сторож презрительно сощурился, и его лицо вдруг стало непривычно жестким. - Вы маме с папой проговоритесь.