Мирные действия
– О, да. Его сразил сердечный приступ.
– Мгновенно?
– Да, насколько можно догадываться. Он был правящим графом, поэтому было сделано доскональное вскрытие тела. Ну, не будь он таким антиобщественным нелюдимом, его тело могли бы найти прежде, чем в мозгу произошли необратимые изменения.
– Такой молодой, едва за пятьдесят. Жалко, что он умер, не оставив потомства.
– Куда жальче, что многие мои дяди по линии Форратьеров не умерли без потомства, – вздохнул Бай. – У меня новая работа.
– Не знал, что ты жаждал получить Округ Форратьеров, Бай, – сказал Айвен. – Граф Байерли? Политическая карьера?
– Упаси Бог. У меня нет никакого желания попасть в зал в замке Форхартунг, полный этими спорящими ископаемыми, а Округ надоел мне до слез. Тоскливое место. Если бы только мой плодовитый кузен Ришар не был бы таким законченным сукиным сыном – разумеется, это не оскорбление в адрес моей покойной тети – я бы пожелал ему всяческого успеха в его начинаниях. Если он сможет осуществить их. К сожалению, удовольствие, которое получает он, отнимает всякое удовольствие у меня.
– А что не так с Ришаром? – спросил Алексей безучастно. – Я встречал его какое-то время назад, он мне показался основательным мужчиной. Политически здравым.
– Неважно, Алексей.
Алексей покачал головой в удивлении. – Бай, у тебя что, нет никаких нормальных семейных чувств?
Бай отмахнулся небрежным жестом «а-чего-вы-хотели?». – У меня нет и нормальной семьи. Мое основное чувство – отвращение. Возможно, с одним-двумя исключенями.
Айвен наморщил лоб, когда разобрался, что же именно вскользь бросил Бай. – Если он может осуществить их? А что ему в этом мешает? – Ришар – старший сын старшего сына, взрослый человек, и, насколько Айвен знал, в здравом уме. Традиционно определение «сукин сын» никогда не рассматривалось как достаточная причина для исключения из Совета Графов, а то бы его состав заметно поредел. Препятствием могло служить лишь незаконное происхождение. – Никто не выяснил что он тайный цетагандиец, вроде бедного Рене Форбреттена?
– К сожалению, нет. – Бай искоса поглядел на Айвена, и странно расчетливое выражение мелькнуло в его глазах. – Но леди Донна – полагаю, ты с ней знаком, Айвен – подала формальное заявление протеста в Совет через день после смерти Пьера, что временно приостановило процесс утверждения Ришара.
– Я кое-что слышал. Но не обратил внимания. – Айвен не встречался с младшей сестрой Пьера леди Донной во плоти – и какой восхитительной плоти! – с тех пор, как она овдовела в третий раз. Тогда, отказавшись от части светских обязанностей, она удалилась в Округ Форратьер: официально – в роли хозяйки графского дома, а фактически – как представитель Округа. Говорили, что у нее было больше влияния на текущие дела Округа, чем у самого Пьера. Айвен был готов в это поверить. Теперь ей должно быть около сорока; интересно, не располнела ли она. Ей бы это пошло. Кожа цвета слоновой кости, непослушные черные волосы до бедер и тлеющие как угли карие глаза…
– О, а я-то удивлялся, почему же Ришара так долго не утверждают, – сказал Алексей.
Бай пожал плечами. – Увидим, если, вернувшись с Беты, леди Донна сумеет заставить Cовет рассмотреть ее иск.
– Моей матери показалось странным, что она уехала до похорон, – сказал Айвен. – Она ничего не слышала об каких-либо неладах между Донной и Пьером.
– На самом деле они были в довольно хороших отношениях, по меркам моего семейства. Но ей срочно потребовалось уехать.
Собственный опыт Айвена с Донной был незабываем. Он был новоиспеченным офицером, она – на десять лет старше и в тот момент не замужем. Они не особенно говорили о своих родственниках. Он так и не сказал ей, что именно ее головокружительные уроки сохранили его задницу несколькими годами позже, во время той почти катастрофической дипломатической миссии на Цетаганде. Ему и правда стоило бы навестить ее, когда она вернется с Колонии Бета. Да, ее наверняка гнетет то что с годами она не делается моложе, и ее нужно бы утешить…
– Так как она сформулировала свой иск? – спросил Формонкриф. – И какое отношение ко всему этому имеет Колония Бета?
– А, вот когда Донна вернется, тогда и увидим, во что это выльется. Это будет сюрприз. Я желаю ей всяческого успеха. – Бай скривил губы в своей особой улыбочке.
Им принесли выпивку. – О, отлично. – Формонкриф поднял свой стакан. – Господа, за супружество! Я послал сваху.
Айвен замер, не донеся стакан до губ. – Прости?
– Я встретил одну женщину, – сказал Алексей самодовольно. – По сути, вернее сказать – эту женщину. И все благодаря теье, Айвен. Если бы не твоя маленькая подсказка, я бы никогда и не узнал о ее существовании. Бай ее разок видел – она во всех отношениях подходит на роль мадам Формонкриф, верно, Бай? Большие связи – она племянница лорда аудитора Фортица. Как ты узнал о ней, Айвен?
– Я… встретил ее у моего двоюродного брата Майлза. Она занимается для него планировкой сада. – И как Алексей успел зайти так далеко и так быстро?
– Не знал, что лорд Форкосиган интересуется садами. Впрочем, о вкусах не спорят. Во всяком случае, я повел с ней как бы случайно беседу о родословных и сумел получить имя и адрес ее отца. Южный Континент. Мне пришлось купить для свахи билет в оба конца, но она одна из самых лучших посредников в Форбарр-Султане, а их немного осталось. Нанимайте самых лучших, я всегда так говорю.
– Мадам Форсуассон приняла твое предложение? – выговорил ошеломленный Айвен. Я никогда не намеревался доводить дело до такого…
– Ну, полагаю, она согласится. Когда я сделаю ей предложение. Почти никто больше не пользуется старой формальной системой. Надеюсь, для нее это будет романтическим сюрпризом. Просто ошеломительным. – Его самодовольство слегка отдавало беспокойством, и он постарался залить его большим глотком пива. Бай Форратьер отпил из своего бокала, сглотнув вместе с вином и любую возможную реплику.
– Думаешь, согласится? – осторожно спросил Айвен.
– Женщине в ее положении нет причины отказываться. Это для нее единственная возможность снова обзавестись собственным домом, вернуться к привычной ей семейной жизни. Она – настоящий фор и, разумеется, должна оценить такую изысканность. К тому же это позволит мне опередить на ход майора Замори.
Она пока не согласилась. Еще остается надежда. Формонкриф не празднует, а лишь под нервную болтовню ищет успокоения в вине. Да, это здравая идея, и Айвен отпил большой глоток. Подожди-ка…
– Замори? Я не рассказывал Замори о вдове.
Айвен заботливо выбрал Формонкрифа как достаточно правдоподобную опасность, которая заставит Майлза разозлиться, но реально не будет угрожать его ухаживаниям. По своему общественному положению простой фор и не-лорд, конечно, не может составить конкуренцию графскому наследнику и Имперскому Аудитору. Физически… Гм. Возможно, он недостаточно это продумал. Формонкриф вполне неплохо смотрится. Когда госпожа Форсуассон находится вне харизматического поля Майлза, сравнение могло бы быть… довольно болезненным. Но Формонкриф – кретин… конечно, она не может выбрать его… а как много женатых кретинов ты знаешь? Кто-то же их выбирает. Это может и не оказаться большим препятствием. Но Замори – человек серьезный и вовсе не дурак.
– Боюсь, я где-то проболтался, – Формонкриф пожал плечами. – Неважно. Он не фор. Это мое неоспоримое преимущество перед Замори с точки зрения ее семьи. В конце концов, она уже была замужем за фором. И она должна знать, что растить сына – не дело одинокой женщины. Как только нас свяжут брачные узы, то, наверное, я вскоре смогу – если возмусь за это твердо, – убедить ее отдать мальчика в настоящую форскую школу, хотя это и будет напряженно с финансовой точки зрения. Нужно сделать из него человека, выбить из него все несносные склонности, пока они не перерасли в привычку.
Они допили пиво; Айвен заказал еще по одной. Формонкриф вышел, чтобы освежить голову.