Этан с Афона

Он стал прикидывать, что ему понадобится для этой работы, и машинально открыл страницу «Авторы». Статья «Об улучшении…» была написана сотрудниками университетской клиники какого-то города под названием Силика — Этан плохо разбирался в инопланетной географии, но это название ему показалось типично бетанским. Кто же выдвинул эту идею, чьи ясные головы и умелые руки разработали её?
«Кара Бэртон, доктор медицины, кандидат наук, и Элизабет Нейсмит, магистр биоинженерных наук…» — внезапно он осознал, что смотрит на изображения двух самых странных лиц, какие он когда-либо видел в своей жизни.
Безбородые, как бездетные мужчины или мальчики, но без мальчишеской юной свежести. Мягкие, бледные лица, с тонкими чертами, но морщинистые, изборождённые временем. Инженер была почти седая. Другая — толстая, пухлая, одетая в бледно-голубой лабораторный халат.
Этан затрясся, ожидая, что сейчас его охватит безумие, что они поразят его взглядом, подобно Медузе-Горгоне. Но ничего не происходило. Через несколько секунд он разжал пальцы, стиснувшие край стола. Может быть, безумие, которое овладевает галактическими мужчинами, делая их рабами этих созданий, передаётся только при телесном контакте. Может быть, их окружает не обнаруживаемый приборами телепатический ореол? Он храбро поднял взгляд и опять уставился на фигуры на экране.
Так. Значит, это женщина — точнее, две женщины. Он прислушался к собственным ощущениям. К своему огромному облегчению, он не обнаружил ничего необычного. Он ничего не испытывал, кроме разве что лёгкого от вращения. По-видимому, Сосуд Нечистоты не обрёк его душу на погибель тут же, на месте — конечно, если предположить, что душа у него есть. Он отключил экран, чувствуя только лёгкое разочарованное любопытство. В качестве упражнения на выдержку Этан решил сегодня больше не давать воли любопытству. Он осторожно положил диск к остальным.
Контейнер-термостат уже почти достиг нужной температуры. Этан приготовил свежий раствор для буферных ванн и поставил их в охладитель, чтобы они приняли сверхнизкую температуру, сравнявшись с содержимым контейнера. Он надел изолирующие перчатки, сорвал печати, поднял крышку.
Термоусадочная плёнка. Термоусадочная плёнка?
Он в изумлении уставился в контейнер. Каждый образец тканей должен быть в отдельной ёмкости с жидким азотом. А эти странные серые комья упакованы, как колбаса для завтрака. Этана охватили ужас и растерянность. Сердце его упало.
Стоп, стоп, без паники — может, это какая-то новая галактическая технология, о которой он еще не слыхал. Он перерыл весь контейнер в поисках инструкций, даже переложил все пакеты. Ничего. Придётся полагаться на собственную интуицию.
Он уставился на образцы, и до него наконец дошло, что это вовсе не выращенные культуры, а просто куски сырья. Ему придётся выращивать культуры самостоятельно. Этан сглотнул слюну. Он стал мысленно убеждать себя, что это возможно…
Он нашёл ножницы, разрезал верхний пакет и — плюх — погрузил содержимое в уже приготовленную буферную ванночку. Он уставился на образец, слегка раздосадованный. Возможно, стоит разделить образец на части, для лучшего доступа питательного раствора — нет, это повредит замороженные клетки. Лучше подождать, пока оттает.
Он заглянул в другие упаковки, и неясная тревога усилилась. Странно, очень странно. Один из яичников в шесть раз больше других, круглый и какой-то стеклянистый. А вот этот до омерзения похож на кусок творога. Внезапно охваченный подозрением, Этан сосчитал пакеты. Тридцать восемь. А эти, большие, на самом дне? Когда-то, в молодости, во время службы в армии, он вызвался работать в наряд на кухню подручным мясника — его уже тогда занимала сравнительная анатомия. Внезапно его будто солнцем озарило — он узнал, что перед ним.
— Это, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, — яичники коровы!
Он тщательнейшим образом исследовал образцы. Это заняло у него всю вторую половину дня. Когда он закончил, лаборатория выглядела так, будто в ней упражнялись в препарировании неопытные студенты-зоологи. Но теперь сомнений не оставалось. Никаких.
Он едва ли не ногой открыл дверь кабинета Дероша и остановился, сжав кулаки и пытаясь перевести дух.
Дерош, натягивающий пальто, мыслями был уже дома; он всегда отключал свой голограмм-куб только перед самым уходом. Он воззрился на Этана — растрёпанного, с диким выражением лица.
— Боже, Этан, что такое?
— Отходы операций, мусор от вскрытия, откуда я знаю, что это такое? Четверть — поражённых раком, половина атрофирована, пять — вообще не человеческие! Господи Боже мой! И все образцы, до единого — мёртвые!
— Что? — ахнул побледневший Дерош. — Неужели погубили их при разморозке? Не может быть…
— Идите посмотрите. Я говорю, пойдите посмотрите, — выпалил Этан. Он повернулся на каблуках и бросил через плечо:
— Я не знаю, сколько Демографический Совет заплатил за эту дрянь, но нас просто поимели!
  
ГЛАВА 2
 
Депутат Демографического Совета от Песков с надеждой произнёс:
— Может быть, кто-то просто нечаянно ошибся. Может быть, они думали, что этот материал предназначается для студентов-медиков, или что-то еще в этом роде…
Этан недоумевал, зачем Жук притащил его на это экстренное заседание. В качестве свидетеля-эксперта? В другое время, возможно, пышность обстановки повергла бы его в благоговение: толстый мягкий ковёр, великолепный вид столицы из окна, длинный полированный стол из натурального узорчатого де рева. В столе отражались бородатые лица старейшин. Однако сейчас Этан был настолько сердит, что едва замечал всё это.
— Это не объясняет, почему там было тридцать восемь упаковок вместо пятидесяти, — рявкнул он. — Или коровьи яичники, черт бы их драл. Они что думают, мы тут минотавров разводим?
Молодой депутат от Делеары задумчиво заметил:
— А наша коробка вообще оказалась пустая.
— Бросьте! — сказал Этан. — Нам прислали такой откровенный мусор, что это не могло быть ни случайностью, ни ошибкой.
Дерош в ужасе сделал ему знак садиться, и Этан покорился.
— Это не что иное как преднамеренный саботаж, — продолжал он вполголоса, обращаясь к Дерошу.
— Потом, — пообещал ему Дерош. — Мы это обязательно обсудим… потом.
Председатель закончил составлять официальные перечни содержимого контейнеров, полученных каждым из девяти Репроцентров, ввёл их в свой комм-пульт и вздохнул.
— За каким чёртом мы выбрали именно этого поставщика? — спросил он, но вопрос был явно почти риторический.
Глава подкомитета по закупкам бросил две таблетки в стакан воды и уронил голову на руки, наблюдая, как таблетки шипят и пузырятся.
— Он запросил дешевле всех, — угрюмо сказал он.
— Вы доверили будущее Афона дешёвому поставщику? — гневно произнёс другой член Совета.
— Вы же сами одобрили это решение, разве не помните? — ответил задетый за живое глава подкомитета по закупкам. — Вы даже настаивали, когда выяснилось, что следующий поставщик даст за ту же цену только тридцать единиц. Они пообещали по пятьдесят различных культур для каждого Репроцентра — вы писали кипятком от радости, насколько я помню…
— Пожалуйста, давайте не будем забывать, что мы на официальном заседании, — предостерёг председатель. — Нет времени искать или наказывать виноватых. Корабль галактической переписи уходит с орбиты через четыре дня, и после этого мы уже ничего не сможем сделать до следующего года.
— Нам следовало бы завести свой собственный скачковый корабль, — заметил один из депутатов. — Тогда мы в такой критической ситуации не зависели бы от чужого расписания.
— Военное ведомство тоже уже много лет просит корабль, — сказал другой.
— Ну так какие же из Репроцентров вы готовы закрыть взамен? — ядовито спросил третий. — Мы и они — две самые большие статьи в бюджете, а следом идёт терраформирование. Если его не будет, нашим детям будет нечего есть, пока они растут. Вы готовы объяснять людям, что их детские пособия наполовину срезаны, потому что этим шутам нужна куча дорогих игрушек? Экономика от них ничего не получает!