Девять драконов

Босх согласился и дал отбой. В принципе он ожидал, что его напарник откажется. Боязнь улицы становилась у Ферраса все более и более выраженной, и Босх, видимо, напрасно рассчитывал на то, что его товарищ, оправившись от полученного ранения, восстановит свои бойцовские качества. Феррас, похоже, всеми силами старался найти себе занятие, которое можно было бы выполнять, не выходя из помещения. Всяческая канцелярщина, бумаготворчество, работа за компьютером, анализ финансовых документов стали его специализацией. Часто Босху приходилось привлекать оперативников из других отделов даже для выполнения самых простых заданий вроде опроса свидетелей. В меру сил Босх постарался дать возможность Феррасу прийти в себя после вынужденного перерыва, но ситуация уже перешла в такую стадию, когда пора было и честь знать, так как уклонение от выполнения своих служебных обязанностей воспринималось попросту как неуважение к жертвам. Трудно было проводить бескомпромиссное расследование, когда твой напарник прирос к письменному столу.
Гарфилд-стрит была главной транспортной артерией Монтерей-Парка. Проходила она с севера на юг, и проезд по ней позволял Босху ознакомиться с торговой частью города. Монтерей-Парк вполне мог бы сойти за какой-нибудь район Гонконга. Стилистика неоновой рекламы, цветовая гамма, особенности оформления магазинов и язык вывесок — все здесь соотносилось с местным китайскоговорящим населением. Единственное, чего не хватало в пейзаже, так это уходящих ввысь небоскребов. Гонконг был вертикальным городом, Монтерей-Парк — нет.
Свернув на Гарвей-авеню, он достал телефон, чтобы позвонить Чу.
— О'кей, я на Гарвей. Где вы?
— Поезжайте дальше, и увидите большой супермаркет на левой стороне. Мы на стоянке перед ним. А по дороге к нам, на северной стороне, увидите тот самый клуб.
— Понял.
Босх закрыл телефон и продолжил свой путь, сканируя взглядом неоновые вывески по левой стороне. Вскоре он увидел красные цифры 88, горящие над дверью маленького клуба, не имеющего больше никаких опознавательных знаков. Только увидев цифры воочию, он сообразил, что имел в виду Чу. Цифры не означали адрес дома. Это было пожелание благодати. От дочери и благодаря многочисленным визитам в Гонконг Босх знал, что восьмерка в китайской традиции считалась счастливым числом, символизировавшим бесконечность — в удаче, любви или в чем бы то ни было, что имеет приоритетное значение в вашей жизни. Очевидно, члены триады Храброго Ножа надеялись аж на двукратную бесконечность, поместив над своей дверью число 88.
В большом витринном окне горел свет. Жалюзи из бамбуковых реек были приподняты, и, проезжая мимо, Босх разглядел внутри человек десять мужчин, сидящих или стоящих вокруг стола. Гарри затормозил только через три квартала на стоянке перед супермаркетом «Биг Лау». У противоположного края стоянки он увидел принадлежащую муниципалитету «краун-викторию». Машина выглядела слишком новенькой, то есть вряд ли она была из гаража полицейского управления Лос-Анджелеса, а потому Босх решил, что Чу совершает свой рейд на машине полицейского управления Монтерей-Парка. Он подъехал и припарковался рядом.
Они почти одновременно опустили окна в своих машинах, и Чу с заднего сиденья представил своих коллег. Их звали Эррера и Тао. Обоим монтерейским полицейским было далеко до тридцатилетнего возраста, но этого и следовало ожидать. Маленькие полицейские участки в пригородах Лос-Анджелеса действовали как кузница кадров для полицейского управления мегаполиса. Копы вербовались на службу молодыми, в течение нескольких лет набирались опыта, а затем подавали заявление о приеме в ПУЛА или ведомство шерифа округа, где обладатель полицейского жетона пользовался большим авторитетом, особенно если уже были приобретены специфические навыки.
— Это вы опознали Чанга? — обратился Босх к Тао.
— Совершенно верно, — ответил тот. — Полгода назад я остановил его на дороге для снятия свидетельских показаний на месте происшествия. Когда Дэвид подошел ко мне с этим фото, я его вспомнил.
— Где это было?
Пока Тао рассказывал, его напарник не сводил глаз с клуба «88», находившегося на довольно значительном расстоянии. Время от времени он подносил к глазам бинокль, чтобы получше разглядеть входящих и выходящих оттуда людей.
— Я случайно наткнулся на него в районе товарных складов, в конце Гарвей-авеню. Было поздно, а он вел автомобиль-фургон. Производил впечатление заплутавшего. Он позволил нам произвести досмотр: фургон оказался пуст, но я думаю, он собирался взять какого-то пассажира или что-то в этом роде. Масса контрафактных товаров проходит через эти склады. Там уйма складов, все выглядят одинаково, ну и очень легко заблудиться. Но тот фургон оказался чист, он был зарегистрирован на имя Винсента Цина. Тот живет в Южной Пасадене, знакомая нам личность, известен как член триады Храброго Ножа. У него автостоянка здесь, в Монтерей-Парке, и Чанг у него работает.
Босх представлял себе, как было дело. Тао остановил фургон, но, так сказать, без достаточного на то основания, поэтому, не имея права арестовывать Чанга или обыскивать транспортное средство, он полагался только на его добровольное сотрудничество. Заполнив свидетельскую карточку, Тао, с разрешения водителя, осмотрел фургон.
— И что же, он добровольно признался, что входит в триаду Храброго Ножа?
— Нет, — возмутился Тао. — Мы обратили внимание на его татуировку и на то, кому принадлежит транспортное средство. Мы просто, так сказать, сложили два и два, детектив.
— Хорошо. У него были водительские права?
— Были. Но мы уже проверили этот адрес. Без толку, он оттуда съехал.
Босх бросил выразительный взгляд на сидевшего на заднем сиденье Чу. Услышанное означало, что если бы адрес на водительском удостоверении Чанга соответствовал действительности, они и без Босха уже приблизились бы вплотную к подозреваемому.
Чу отвел взгляд. Босх постарался сохранить самообладание. Если он сейчас станет их распекать, то вряд ли придется рассчитывать на какое-либо сотрудничество с их стороны, и от этого пострадает расследование. А этого он не хотел.
— У вас есть при себе протокол неформального опроса свидетеля? — спросил он у Тао.
Тао протянул ему в окно карточку размером три на пять дюймов. Направив на нее верхний свет, Гарри углубился в чтение рукописных каракулей. Поскольку правомерность таких вот опросов на месте происшествия на протяжении лет неустанно оспаривалась правозащитниками как несанкционированный сбор персональных данных, то бланки, заполняемые при таких опросах, полицейские повсеместно стали называть в целях конспирации «рентгенограммами».
Босх изучил все, что имелось на Бо-Джинг Чанга. С большей частью этих материалов он уже был знаком, но очень дотошный опрос, проведенный Тао на месте происшествия, значительно дополнил имевшуюся информацию. В карточку был даже вписан номер сотового телефона нынешнего подозреваемого.
— Этот номер действующий?
— Как сейчас, не знаю… Эти парни то и дело выбрасывают свои телефоны. Но тогда он был действующим. Я позвонил по нему прямо там, на месте, чтобы удостовериться, что он меня не дурит. В общем, все, что могу сказать, — тогда он был в порядке.
— Ладно, придется его проверить.
— Вы что, собираетесь вот так просто позвонить ему и спросить, как дела?
— Нет, это сделаете вы. Заблокируйте свой номер и позвоните вот по этому через пять минут. Если он ответит, скажите, что ошиблись номером. Позвольте одолжить у вас бинокль.
— Погодите минуту, — заволновался Тао. — А что нам делать с этими чертовыми телефонами?
— Если номер до сих пор действует, мы можем ходатайствовать о постановке его на прослушку. Дайте мне бинокль. Вы звоните, а я тем временем понаблюдаю за ним, и мы таким образом проверим, он это или нет, ясно?
— Конечно.
Босх вернул Тао «рентгенограмму» и взял у него бинокль. Чу пересел в машину Босха.
Гарри выехал на Гарвей-авеню и двинулся в сторону клуба «88». Обвел глазами ближайшие стоянки в надежде быстро припарковаться.