Владимир Путин. Продолжение следует
Мы обязаны создать гораздо более эффективную систему безопасности, потребовать от наших правоохранительных органов действий, которые были бы адекватны уровню и размаху появившихся новых угроз.
Но самое главное – это мобилизация нации перед общей опасностью. События в других странах показывают: наиболее эффективный отпор террористы получают именно там, где сталкиваются не только с мощью государства, но и с организованным, сплоченным гражданским обществом».
Далее Владимир Путин сказал, что в ближайшее время и в полном соответствии с Конституцией России будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны, на более эффективное руководство и контроль за ситуацией на Северном Кавказе и на новые подходы к деятельности правоохранительных органов. «Сегодня мы должны быть вместе. Только так мы победим врага». Этими словами Президент закончил свое обращение. Большая часть этого обращения, как мы узнали позже, составлена лично Владимиром Путиным.
Большая часть граждан с вниманием слушала, а на следующий день и смогла прочесть обращение Президента. Его слова встретили понимание и поддержку большинства граждан России. Но само выступление было поддержкой для многих из нас, оглушенных трагедией в Беслане. Впрочем, у некоторых политиков и журналистов выступление Путина вызвало не только возражения, но и состояние, близкое к истерике.
«Путин встал перед серьезнейшим кризисом, и ему просто не на кого опереться, – заявила Ирина Хакамада. – Четыре года люди в силовых структурах подбиралась по принципу лояльности и принадлежности к "своим". Это породило чудовищную коррумпированность, плоды которой мы видим в Беслане. С каждым терактом, который демонстрирует полную беспомощность власти, надежда тает» [33].
Это были огульные и несправедливые упреки. Можно подумать, что до прихода Путина к власти коррумпированность в силовых структурах была ниже. Она начала снижаться как раз в последние четыре года. Действия силовых структур в эти годы гораздо более эффективны, чем во время первой чеченской войны. Достаточно вспомнить Буденновск и Кизляр. Но и противник стал сильнее и изощреннее. Это война, которая в некоторых направлениях идет по пути эскалации.
Особенно вздорные и крикливые отклики были в газете «Московский комсомолец». «Произошло событие гораздо более редкое, чем теракт. Президент обратился к народу. Он сделал это впервые, а значит, это очень важно. Сразу скажем, мы услышали не экспромт. Это обдуманная, коллективно выработанная и написанная речь. Значит, это речь не личности, а Власти. По смыслу – это явка с повинной или прошение об отставке. Это признание полного банкротства силовых ведомств, на которые делалась ставка в последние годы при решении всех проблем. Признав банкротство, Власть провозглашает: создадим! подготовим! потребуем! А раньше-то? С какой стати люди, провалившие все и вся, справятся с ситуацией, которая стала хуже, чем когда они пришли к власти. Что сделала эта команда за пять лет с 1999 года? Хаос и пустота. Президент должен был выйти к народу не с жалкими словами, а с головой Басаева в руках. А за ним должны были стоять силовики с головами других убийц с узнаваемыми лицами» [34].
Эта демагогия, перемешанная с прямой ложью, принадлежала Александру Минкину, журналисту, который давно уже сделал своим главным делом предельно развязную и глупую критику президента России. Конечно же, Путин обращался к народу не в первый раз, и он говорил в данном случае не только и не столько от имени власти. Употребляя слово «мы», он имел в виду все общество, включая и прессу, а также всех тех, кто претендовал и продолжает претендовать на влияние в обществе.
Я не хочу даже цитировать те грубые и оскорбительные слова, которые Минкин сказал здесь же о самой Чечне, о чеченцах и об их новом президенте. Газета лишь раздувала вражду, помогая тем самым закулисным организаторам террора.
В откликах на события в Беслане было много обвинений в адрес президентов Осетии и Ингушетии Александра Дзасохова и Мурата Зязикова. Были требования об их немедленной отставке. В Осетии под этими лозунгами прошли небольшие, но очень воинственные манифестации. «Что они сделали вообще, эти президенты Зязиков, Алханов, Дзасохов, Кокоев и другие? Ведь на них лежит вся полнота ответственности за теракты на их территориях. Они трусы, они прячутся во время народных трагедий. Каждая эпоха имеет свои родимые пятна. Эпоха Брежнева – это циничный маразм. Эпоха Ельцина – кидай дальше, бери больше. Эпоха Путина – это эпоха трусости. Вы только посмотрите, кто при нем». Так писала в «Новой газете» известная своей размашистой демагогией и ложью Анна Политковская [35].
Александра Дзасохова мы видели каждый день на экранах наших телевизоров. Все дни трагедии он был рядом со школой, фактически возглавляя оперативный штаб. Он поддерживал связь и с Москвой, и с соседними регионами, с неофициальными лидерами возникшего стихийно народного ополчения и с другими родственниками заложников. Он был против штурма и против силового решения, но он не мог контролировать всю ситуацию. От него требовались огромные усилия, чтобы удержать осетин от необдуманных действий и мести. Да, он не явился «по вызову» террористов к школе. Не было никаких условий и никаких гарантий. И что бы могло случиться, если к огромному списку заложников прибавились еще и имена Дзасохова и Зязикова? Решать проблемы было бы много труднее.
Это была бы капитуляция, на которую Дзасохов пойти не мог и не имел права. Он нес ответственность за сотни тысяч жителей своей республики. Мурату Зязикову в чем-то было еще труднее. Он просто не знал, что ему делать. В составе банды, как об этом говорили или предполагали многие, было немало ингушей, да и вся банда пришла в Беслан из Ингушетии. Но события развертывались на территории Северной Осетии, где хозяином был А. Дзасохов, и где появление М. Зязикова могло оказаться неуместным. Да и что Зязиков мог здесь сказать? Руслан Аушев мог идти в школу к террористам, и они его готовы были принять. Но Зязиков этого сделать не мог; за ним самим давно уже шла охота. И М. Зязикову, и только что избранному в Чечне на пост президента А. Алханову надо было в первую очередь обеспечивать порядок и спокойствие в своих республиках.
Работа российских спецслужб под огнем критики
Почти никто не критиковал действия спецподразделений «Альфа» и «Вымпел», которые сделали в сложившейся ситуации все что могли и понесли большие потери. Но в целом на российские специальные службы обрушилась волна критики. Как смогли более тридцати вооруженных с ног до головы боевиков приехать в Беслан и захватить школу? Почему их никто не задержал, даже не заметил? Почему никто не смог предсказать или предотвратить столь чудовищный террористический акт? Что делали в Беслане Рашид Нургалиев и Николай Патрушев? Почему в течение двух дней страна не знала даже приблизительного числа захваченных бандитами заложников? Почему в России уже с весны 2004 года террористы начали действовать с легкостью, которая граничит с издевательством? Почему до сих пор не пойман или не убит Шамиль Басаев? В чем причина бессилия российских спецслужб?
«Трагедия в североосетинском Беслане, – писал публицист Владимир Рудаков, – это не только чудовищное преступление. Это еще и катастрофический провал спецслужб Российской Федерации – гордости и надежды отечественной властной элиты» [36].
Директор общественного института военного и политического анализа Александр Шаравин пошел в своей критике и требованиях еще дальше. «На своих местах никого из руководителей силовых структур после такого позора оставлять невозможно, – заявил этот "аналитик". – Но это не самое главное. Все убедились, что система безопасности, доставшаяся нам в наследство от СССР, не работает. От президента Путина требуется политическая воля признать, что прежний путь ведет в тупик, и немедленно приступить к формированию силовых структур нового демократического государства. Дело не в финансах или вооружении, а в неприспособленности системы. То, что руководители МВД и ФСБ все еще занимают свои посты, говорит лишь об одном: сегодняшняя формация силовиков просто не представляет себе, что такое личная ответственность и офицерская честь. Два силовика просто не понимают, при чем тут они, и просто не верят, что их могут уволить» [37].