Том 2. Новая анатомия

Феноров — Да моя фамелия Феноров, а социальное происхождение — я хрюнцуз.
Ам. — Хм… И что же, парлэ ву франсе?
Феноров — (фальцетом) Чивоэто?
Ам. — Да по французски то вы калякаете?
Феноров. — Чиво не можем, того не можем. Вот по американски, етого сколько хош. Это мы умеем!.. А ты мне, добрый человек, скажи лучше, зачем эта вот очередь стоит и чего такое интересное выдают?
Ам. — Не зачем эта очередь не стоит и ничего такого интересного не выдают, а стоит эта очередь за билетами.
Феноров — (фальцетом). Ишь ты!
Ам. — Это, видишь ли ты, Мьюзик-Холл, и выступает там сегодня джаз-оркестр знаменитого мистера Вудлейга и его жены, дочери барона фон дел Клюкен.
Феноров — (басом) Вот ето да-а!.. Спасибочки вам!.. Пойду тоже билетик куплю. (Идет к спереди).
(Длинная очередь американцев к мюзикхольной кассе).
Феноров — Кто тут последний?
Субъект — Куда лезишь!.. Изволь в очередь встать!..
Феноров — Да я вот и спрашиваю, кто тут последний…
Субъект — Ну ты не очень то тут разговаривай!
Феноров. Кто тут последний?.. (Трогает за локоть барышню).
Барышня — Оставьте меня в покое, я вот за этим субъектом стою!..
Субъект — Я вам не субъект, а король мятных лепёшек!..
Феноров — (фальцетом) Ишь-ты!
Барышня — Ну, вы полегче, полегче! Я сама королева собачей шерсти!
Феноров — (басом) Вот это да-а!
Субъект — Хоть ты и королева собачей шерсти, а мне плевать на это!
Барышня — Подумаешь тоже, мятная лепёшка!
Субъект — Ах ты собачья шерсть!
Цирковой номер. Драка в очереди. Королева собачей шерсти расправляется с королём мятных лепёшек. Другие американцы скачат вокруг и кричат: — «Держу парей: Он — её!..»
Внутренность Мьюзик-Холла. Видна эстрада и зрительный зал. Двери распахиваются и в зал врываются ободранные американцы, с криком и гвалтом занимают свои места. Заняв свои места, все застывают и наступает полная тишина. На эстраду выходит конферансье-американец.
Конф — Лэди и джентельмэны! Мы, как есть американцы, то знаем, как провести время. Вот мы тут все собравшись, чтобы маленько повеселиться. А как вас, чертей, рассмешишь! Жуёте своё табак и ризинки и хоть бы хны!.. Нешто вас рассмешишь!.. Куда там!.. Нипочём не рассмешишь!..
Американцы — Ы-ы-ы!.. Ы-ы-ы! Смеяться хотим!
Конф — А как это сделать? Я знаю?
Американцы — (жалобно). Ы-ы-ы!..
Конф — Ну хотите я вам смешные рожи покажу?
Американцы — Хотим! Хотим!
Конф. показывает рожу.
Американцы — (громко хохочат) Хы-хы-хы!.. Ой умора! ой ой ой умора!
Конф — Довольно?
Американцы — Ещё! Ещё!
Конф — Нет, хватит! Сейчас выступит джаз-оркестр под управлением мистера Вудлейка…
Американцы — (хлопая в ладоши). Браво! Браво! Урра!
Конф — В джазе участвует жена мистера Вудлейка, баронесса фон дер Клкжен, и их дети!
Аплодисменты. Конферансье уходит. Занавес.
Голос Фенорова из зрительного зала:
Феноров — Это чего такое будет?
Король мят. леп. — (вскакивая со стула) Братцы, да ведь это опять он!
Королева собачей шерсти — Опять мятная лепёшка крик поднимает!..
(Король быстро садится на своё место).
Королева — (угрожающе) Я тебя!
Занавес вновь поднимается.
<1934>
  
Хвастун Колпаков
 
Жил однажды человек по имени Фёдор Фёдорович Колпаков.
— Я, — говорил Фёдор Фёдорович Колпаков, — ничего не боюсь! Хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай, хоть меня огнём жги — ничего я не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь, — ничего я не боюсь!
Вот однажды Фёдор Фёдорович Колпаков стоял на мосту и смотрел, как водолазы в воду опускаются. Смотрел, смотрел, а потом, когда водолазы вылезли из воды и сняли свои водолазные костюмы, Фёдор Фёдорович не утерпел и давай им с моста кричать:
— Эй, — кричит, — это что! Я бы ещё и не так мог! Я ничего не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь, — ничего я не боюсь! Хоть меня огнём жги, хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай — ничего я не боюсь!
— А ну-ка, — говорят ему водолазы, — хочешь попробовать в воду спуститься?
— Зачем же это? — говорит Фёдор Фёдорович и собирается прочь уйти.
— Что, брат, струсил? — говорят ему водолазы.
— Ничего я не струсил, — говорит Фёдор Фёдорович, — а только чего же я под воду полезу?
— Боишься! — говорят водолазы.
— Нет, не боюсь! — говорит Фёдор Фёдорович Колпаков.
— Тогда надевай водолазный костюм и полезай в воду.
Опустился Фёдор Фёдорович Колпаков под воду. А водолазы ему сверху в телефон кричат:
— Ну как, Фёдор Фёдорович? Страшно?
А Фёдор Фёдорович им снизу отвечает:
— Няв… няв… няв…
— Ну, — говорят водолазы, — хватит с него.
Вытащили они Фёдора Фёдоровича из воды, сняли с него водолазный костюм, а Фёдор Фёдорович смотрит вокруг дикими глазами и всё только «няв… няв… няв…», говорит.
— То-то, брат, зря не хвастай, — сказали ему водолазы и ссадили его на берег.
Пошёл Фёдор Фёдорович Колпаков домой и с тех пор больше никогда не хвастал.
1934
  
Дуэт. Дербантова и Кукушин-Дергушин
 
Дербантова (бегая по саду и тыча пальцем в разные стороны): Жик! Жик! Жик!
Кукушин-Дергушин: Что-то вы, Анна Павловна, больно разошлись.
Дербантова: Жик! Жик! Жик!
К.-Д.: Анна Павловна!
Дерб. (останавливаясь): Что?
К.-Д.: Я говорю, что вы, Анна Павловна, больно разошлись.
Дерб.: Нет.
К.-Д.: Что нет?
Дерб.: Не разошлась.
К.-Д.: То есть как?
Дербантова: Да вот так, не разошлась!
К.-Д.: Странно.
Дерб.: Очень.
К.-Д. (подумав): Анна Павловна!
Дерб.: Что?
К.-Д.: Видите ли, Анна Павловна, вы человек уже не молодой, я тоже.
Дерб.: Я помоложе вас.
К.-Д.: Ну да, конечно помоложе!
Дерб.: Ну то-то же!
К.-Д.: (раскланиваясь в публику): Первое действие закончено.
Дерб.: Теперь начнёмте второе действие.
К.-Д.: Начинаем!
Дербантова (тыкая пальцем во все стороны): Жик! Жик! Жик!
Кукушин-Дергушин: В ваши лета, Анна Павловна, так шалить не полагается.
<1930–1934>
  
«Старичок чесался обеими руками…»
 
Старичок чесался обеими руками. Там, где нельзя было достать обеими, старичок чесался одной, но зато быстро-быстро. И при этом быстро мигал глазами.
* * *
Из паровозной трубы шел пар, или так называемый дым. И нарядная птица, влетая в этот дым, вылетала из него обсосанной и помятой.
* * *
Хвилищевский ел клюкву, стараясь не морщиться. Он ждал, что все скажут: «Какая сила характера!» Но никто не сказал ничего.
* * *
Было слышно, как собака обнюхивала дверь. Хвилищевский зажал в кулаке зубную щетку и таращил глаза, чтобы лучше слышать. «Если собака войдет, — подумал Хвилищевский, я ударю ее этой костяной ручкой прямо в висок!»
* * *
…Из коробки вышли какие-то пузыри. Хвилищевский на цыпочках удалился из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. «Черт с ней! — сказал себе Хвилищевский. — Меня не касается, что в ней лежит. В самом деле! Черт с ней!»