Сороковник. Части 1-4
— У-у, провожатых у тебя сколь набралось… Меня с собой возьмут ли? Девицы суровые, мужской пол не жалуют, ты уж вступись за меня, — говорит, посмеиваясь, а сам охорашивается, приглаживая примятую под шлемом полуседую гриву.
Во дворе становится тесно. А как вы думаете, ежели сразу вопрётся пятнадцать всадников? Вернее, всадниц. Потому что заваливается к нам в полном составе вся Лорина ватага во главе с предводительшей-красой, и с неразлучным дружком её, Аркадием. И я буквально столбенею, потому что впервые вижу их в полных боевых доспехах. Сияют лёгкие мифриловые латы, лошадки потрясают плюмажами, девицы — копьями, солнце скачет со шлема на шлем. Шумно, пыльно и весело.
— А как ты думала? — Лора хохочет. — Чтобы мы, да подруге боевой, с которой бок о бок вражин отстреливали — и шикарные проводы не устроили? Мы с вами и с воеводой до самой заставы доедем. И попробуй только откажись! И лошадку твою привели; помнишь Веснушку?
Аркадий застенчиво улыбается, поводит плечом, демонстрируя великолепную пластинчатую броню, хотя не представляю — оборотнику-то она на кой? Нора со щенячьим радостным визгом кидается прямо под копыта его коня, но тот мгновенно замирает, как вкопанный, и я с облегчением перевожу дух. Тут всё в порядке.
Я поглаживаю Веснушку по шее.
— Лора, — говорю растроганно, — так у меня уже есть лошадка!
— Так будет заводная, в дороге нелишняя. И попробуй только откажись!
Это я уже поняла.
Без особого труда и без посторонней помощи вскарабкиваюсь в седло, пусть и мужское; немногие часы тренировок, оказывается, не прошли даром. Пару чересседельных сумок Ян вручает мне, ещё две пристраивает у себя. У него вороной в яблоках конёк, молоденький, немного нескладный, немного упёртый, весь в нового хозяина.
— Давай сюда, — командует мне Лора, и Аркадий освобождает место рядом с ней. Мы выдвигаемся вперёд, после нас — Ян с Аркадием и воеводой, который вскоре под шумок слегка отстаёт — я же вижу, иногда оборачиваясь — и достаточно быстро находит с одной из девиц общую тему для разговора. Нора трусит в сторонке, чтобы не попасть ненароком под шальное копыто. У меня теплеет на сердце. Надо же, хоть до заставы проводят. А я-то жалела, что не успеваю с ними проститься…
Мы едем известным уже маршрутом, мимо бывшего Галиного дома. Случайные прохожие робко жмутся к обочинам, провожая почтительными взглядами. Из некоторых обывательских окошек высовываются мальчишеские головы, но сразу же втягиваются назад, видимо, не без помощи разгневанных родителей. Ежели встречаются парочки, то молодые люди старательно расправляют плечи и мужественно обнимают подружек, изо всех сил пытаясь не косить на подмигивающих амазонок.
И уже на самом выезде из города, когда я думаю, что больше ничему не удивлюсь, из-под меня словно седло вышибают. Потому что навстречу нам едут два безумно красивых всадника. Белый Рыцарь и Чёрный Рыцарь. День и Ночь. Инь и Ян. В полном боевом облачении.
— Иоанна, — сэр Майкл снимает шлем. — Вы хотели уехать, не попрощавшись?
И тут я начинаю что-то подозревать.
— Дорогой сэр, — говорю, — мой обожаемый Наставник! — и вижу, как он даже губы сжимает, чтобы удержаться от улыбки. — Как я рада вас видеть! А скажите-ка мне, к чему это у вас такие прекрасные доспехи?
— Чтобы проводить вас до заставы, дорогая, — отвечает он вполне серьёзно. Но глаза его смеются.
— А скажите-ка мне ещё, сэр, — продолжаю учтиво, — с каких это пор, чтобы проехать пару миль по пыльной дороге, паладинам приходится брать с собой пару заводных лошадей, простите, коней, да ещё и грузить их так капитально?
— С тех пор, как завелись степняки, дорогая, — отвечает он, — и некоторые настырные, но совсем ещё неопытные Ученицы рвутся в одиночку свернуть себе шею на опасных дорогах. Иоанна, вы и в самом деле думали, что мы отпустим вас одну? Я, как опоясанный рыцарь просто не могу допустить такого неслыханного нарушения приличий. Леди должна путешествовать только в сопровождении свиты.
— Так что же вы тогда… Почему вы не сказали об этом сразу? Вы даже куда-то пропали вчера, я не знала, что и подумать!
— Простите меня за неприятные моменты, Иоанна. Мне было важно убедиться, что в трудных ситуациях вы справитесь самостоятельно. Считайте, что вы выдержали экзамен.
Через его плечо я бросаю невольный взгляд на Магу.
— Я несказанно вам рада, сэр Майкл, — говорю с чувством. — Только хорошо бы, чтобы этот наш общий знакомый держался от меня подальше. Может, он останется?
Мага фыркает, его конь — тоже, и я понимаю: увы, не прокатит.
Ну и ладно. Вон у меня сколько… защитников.
— Постойте, — спохватываюсь я. — Но ведь так же нельзя! Вы нарушаете правила! Вы же — Наставники и не можете ехать в Квест!
Тут нахально встревает Аркадий.
— Вот я, между прочим, не Наставник, направляюсь не в Квест и не с тобой, Ваня. Я с Норой еду. — И вижу, что собакина уже преданно крутится рядом. — Она совсем неопытна, у неё не сформирован иммунитет против местных болезней, и ей просто необходим сопровождающий.
— А я? Вы что же думаете, я отпущу этого балбеса одного? — подхватывает Лора. — Вань, ну он же, как дите малое, ни поесть толком, ни носки тёплые надеть! Так что и я не с тобой, я с ним!
Сэр Майкл показательно скорбно вздыхает.
— Вы только посмотрите на них, Иоанна. Кто-то должен приглядывать за этой легкомысленной парой! Придётся мне взять на себя эту миссию, ничего не поделаешь.
И выразительно пожимает плечами.
С Яном понятно, он не Наставник и волен ехать куда хочет. Перевожу взгляд на Магу. Мне интересно, а этот-то что придумает?
— А мне просто занятно, чем всё закончится, — говорит он равнодушно. — Может, и перепадёт что полезное. И должок за тобой, кстати…
Я вспоминаю ящерку. Галин Дар.
— Не отдам, — говорю одними губами. Мага лениво улыбается и так же одними губами отвечает:
— Отдашь. Сама.
— До заставы доедем, девчат там оставим, а уж дальше — группой, как в старые добрые времена, — Лора блаженно жмурится. — Ох, погуляем!
* * *Открыв глаза, я ещё некоторое время улыбаюсь. Щёки почему-то мокрые. Как хочется, неимоверно хочется забрать всех друзей с собой? чтобы именно так и было, как только что привиделось, чтобы рядом — все, к кому за это время прикипела… Я, пожалуй, стерпела бы даже Магу, хотя к чему он в моём сне затесался? Сейчас я ещё немного помечтаю, как бы это могло быть…
Ваня, прерывает меня внутренний голос, на самом интересном месте. Впервые вмешивается после суточного молчания. Ванечка, голубушка, опомнись.
Я сажусь на кровати. Темно, луны не видно, должно быть, небо в тучах — я помню, что к ночи собирался дождь. Но глаза уже привыкли, и лёгкую ненавязчивую роскошь, покой и уют своей нынешней спальни я ощущаю и без света. Она, словно драгоценный футлярчик, ограждает меня от враждебного Мира, от страшных квестов и неизвестных опасностей. Она обещает навек сохранить для меня эту чудесную атмосферу тепла, безмятежности и заботы. И отказаться от этого кажется невозможным, бредом, сумасшествием! Теперь я верю, что любовью и добротой можно удержать сильнее, чем запертыми дверьми и угрозами.
Мне нужно подумать. Прямо сейчас. Не мечтать, не витать в облаках — думать!
Душно. Я открываю окно и вскарабкиваюсь на широкий, словно подиум, подоконник. Батистовая ночная рубашка легка, словно пёрышко, и не сдерживает ночной влажный ветерок ни на гран, и такое ощущение, словно высовываешься в ночь голышом, словно Маргарита. Швабры не хватает… Выглядываю наружу. Так и есть: небо в белёсых тучах, кругляш луны еле-еле просвечивает. Силуэты деревьев растворяются во тьме.
Ф-р-р!
Снова эта птица.
— Ты что, шпионишь за мной? — сердито выговариваю ему шёпотом. Он пригибает голову, словно пристыжено, и бочком-бочком подбирается ко мне. Тюкается клювом в подоконник и замирает в такой повинной позе.
Кто ж тебя дрессировал, такого нахального? Но сердце моё уже смягчено. Раскаивается он великолепно.