Из круга женского: Стихотворения, эссе
Часть 41 из 120 Информация о книге
«Я стала робкой в годы эти…»
Я стала робкой в годы эти, —Чужая молвь невнятна мне.Так непохоже все на светеНа то, что снилось мне во сне.Мои движения нечетки,Живу и вижу все сквозь сон.И речи неуместно кротки,И старомодно вежлив тон.Я ночью забрела незванойВ чужой, неведомый мне сад,И далеко — в стране туманаЗарыт ненужный, милый клад.А здесь я нищая. И надоТруды покорные нести.Чему же сердце смутно радо?Горит пред образом лампадаИ главный Гость еще в пути.«Он был молод и жил среди нас…»
Памяти Бориса Шульги
Посвящ. другу умершего Адриану Талаеву
Он был молод и жил среди нас.Целый день его шутки звенели…Кто сказал бы, что кончен рассказ,Что всех ближе к последней он цели?Отзвучали и речи, и смех,Повернулась земная страница.Ныне ясно: он был не из тех,Кто в неволе подолгу томится.Видно, в воинстве Божьем стал нуженТот, кто молод, и светел, и смел.От земного был сна он разбужен,Чтоб принять свой небесный удел.Нет, не плакать над горькой утратой,Не молчать, свою боль затая, —Будем веровать в чудо возврата,Будем ждать новых тайн бытия!Пусть наш мир полон слез и печали,Но он полон и вещих чудес.Мы идем — и в неведомой далиМы узнаем все то, что не знали,Что он умер и тут же воскрес.«Скажи, успокой меня, есть еще Ангелы?..»
Скажи, успокой меня, есть еще Ангелы?Вокруг нас, над нами хранители?И правду ли нам возвещает ЕвангельеО вечной, незримой обители?А вещи земные, земное томлениеРастет? Волною раскатится?Не правда ль, у входа в Господне селениеЗемля наша только привратница?Запретны, гонимы тайны нездешние…Монашеские одеяния…О, как разучилась я, темная, грешная,Воздушным и нежным касаниям!«Какая радость снять оковы…»
Какая радость снять оковыСомнений, робости, забот!Вокруг — пустынно и сурово, —Кто близок мне — еще придет.Из темных недр, из заточеньяВсех выпускать на вольный свет!Пусть думы, шепоты, виденьяУзнают вновь, что смерти нет.Слова танцуют, как в похмельи,И каждый звук их к сердцу льнет.Из них сплетая ожерелье,Неслышно двигаюсь вперед.Как знать, дождусь ли я ответа,Прочтут ли эти письмена.Но сладко мне перед рассветомБудить родные имена.«Дают нам книги холодные, мудрые…»
Дают нам книги холодные, мудрые,И в каждой сказано о Нем по-разному.Толкуют Его словами пророческими,И каждый толкует Его по-своему.И каждое слово о Нем — обида мне,И каждая книга, как рана новая,Чем больше вещих о Нем пророчеств,Тем меньше знаю, где правда истинная.А смолкнут речи, Его взыскующие,И ноет сердце от скуки жизненной,Как будто крылья у птицы срезаны,А дом остался без хозяина.Но только свечи перед иконами.Мерцая, знают самое важное.И их колеблющееся сияние,Их безответное сгораниеПриводит ближе к последней истине.ДЕТИ
Напиток мудрости, отстоянное зелье,Всю сладость знанья с горечью земнойМы бережно несем навстречу их весельюИ любящей им подаем рукой.Резвясь, спешат, — толчок! — и из сосудаВсе вылилось… И разум заодно…Но все, чего они коснутся, — чудо! —Все превращается в вино.Оно играет, бродит вместе с ними,Они пьянеют, и пьянеем мы…И все бледнее, все неуловимейРазлитой мудрости следы.«С утра стою перед плитой…»
С утра стою перед плитой,Дрова, кастрюли, мир предметный,С утра дневною суетойОпутана и безответна.Привычной двигаюсь стопой,Почти любя свой бедный жребий,Но сердце ловит звук иной,К далекой приникая требе.Звучит торжественный обряд.Несутся стройные моленья,И мнится мне, что с ними в ладТворю и я богослуженья.