Искатели странного

— Знаю. Основы медицины входят в мою программу.
— Замечательная программа… Так вот, если я надумаю отдохнуть, я предупрежу тебя. Если же ты вдруг заметишь, что я без причины впал в ступор — перестал реагировать на посторонние раздражители, оцепенел, — проверь это, подай мне звуковые или световые сигналы. Если это действительно так, прими меры, чтобы вывести меня из этого состояния. Ты можешь это?
— Да. У меня есть аптечка первой помощи. Я могу ввести стимулятор.
— Вот-вот. И наконец, еще… Может быть, самое главное… Если я стану совершать действия, которые могут привести к моей же гибели, например, воздействовать на себя плазменным резаком, хвататься голыми руками за силовые контакты, прыгать с большой высоты, стараться проглотить заведомо ядовитое вещество, — ты должен остановить меня, даже применив силу.
— А если эти действия будет совершать кто-нибудь другой?
— Ты должен остановить и его.
— Что значит — применить силу?
— Это значит — не дать мне убить себя. Теперь тебе все ясно?
— Мне все ясно.
Беккер с некоторым сомнением выслушал столь категоричное заявление. Он даже слегка позавидовал роботу — ему бы такую ясность! Самому ему пока ничего не было ясно, просто он решил обезопасить себя от тех несчастных случаев, о которых пока не было даже известно, случайны ли они. Обезопасить и поработать головой — не может быть, чтобы не нашлось какой-нибудь зацепочки, чтобы не вырисовалась система… Жутковатая, надо сказать, система — двести восемнадцать «случайностей» со смертельным исходом…
 
Глава 6
Раздался приглушенный мелодичный сигнал видеофона. Гарднер поднял от бумаг воспаленные глаза и торопливо сказал: «Да-да, включайтесь». Он с нетерпением и со страхом ждал результатов розыскных мероприятий — вот уже вторые сутки шли безуспешные поиски Беккера, Его искали все: транспортники, работники Службы здоровья, связисты — словом, все. Магические слова «человек в опасности» подняли на ноги всех. Единственное, чего пока не сделали, это не передали объявления по глобальной информсети, да этого, похоже, и не требовалось: о том, что потерялся человек, знали все, кто только мог помочь в поисках. Но Беккера — ни живого, ни мертвого — так пока и не нашли.
Негромкий щелчок оповестил, что видеофон включился. На фоне торцевой стены кабинета засветился матовый прямоугольник экрана. Но изображение не появилось, и Гарднер раздраженно повторил: «Включайтесь же!» Послышался легкий шелест, и голос Беккера сказал:
— Поль… Поль, ты меня слышишь?
По экрану пробежала рябь, поползли полосы, затем появились размытые, цветные пятна, которые медленно сфокусировались и превратились в изображение. Оно так и не приобрело глубину и объем; больше всего это было похоже на лист бумаги, на котором нарисован поясной портрет Беккера. Но Беккер был настоящий. Он застенчиво смотрел на Гарднера и робко, неуверенно улыбался. Гарднер крепко зажал в кулаках подлокотники кресла, сосчитал про себя до пяти и тихим невыразительным голосом сказал;
— Слышу, конечно же, слышу… Да и вижу.
Он вполголоса сказал: «Запись!» Беккер не расслышал и переспросил:
— Что-что?
— Нет, ничего… Ты где сейчас?
— Поль, я пока не буду говорить где. Ладно? — Вид у Беккера был виноватый. Чувствовалось, что ему не по себе от того, что приходится скрывать что-то.
— Ладно, — пожал плечами Гарднер. Он уже немного успокоился и держал себя «как обычно. — Там… где ты находишься… связь для тебя не проблема?
— А почему ты спрашиваешь? — насторожился Беккер.
— Да просто потому, что изображение какое-то не такое, как всегда. Видеофон, наверное, испорчен. У меня или у тебя…
— А-а… Нет, Поль, не испорчен. Я потом объясню.
— Видишь ли, Беккер, тут у меня совершенно неотложное дело, минут на пять — десять. Если ты не против, я тебе позвоню?
— Нет-нет! — встрепенулся Беккер. — Сюда позвонить невозможно. Уж лучше я сам. Через десять минут?
— Через десять… — с неудовольствием подтвердил Гарднер.
Экран погас. Гарднер тут же перегнулся к селектору:
— Зуеву срочно зайти к Гарднеру! Повторяю: Зуеву срочно зайти к Гарднеру!
Зуев появился тотчас же, словно ждал за дверью.
— Садись, Саша, и посмотри, что это?
Гарднер вполголоса скомандовал: «Прокрутить запись!» Видеофон послушно включился. Опять возник непривычный плоский экран. Беккер с экрана недоуменно спрашивал: «Что-что?» Выдержка у Зуева была, конечно, не та, что у начальника Управления. Увидев Беккера, он вскочил и завопил:
— Да это же Беккер!
— Ну и не прыгай. Сиди и смотри, — осадил его Гарднер.
Зуев послушно замолк и уставился на экран. На экране был только Беккер. Гарднера там, понятное дело, не было, но реплики его записались тоже, и Зуев выслушал до конца их недолгую беседу. Но вот экран погас, и Гарднер нетерпеливо спросил:
— Ну что, Саша? Что ты по этому поводу думаешь?
— Это не компьютерное изображение, — задумчиво сказал Зуев. — Мне сначала показалось, что это синтет. Ну, понимаешь, кто-то заложил в компьютер фотографию Беккера, а уже компьютер выдал все движения, синтезировал голос, в такт словам обеспечил артикуляцию. Если компьютер достаточно мощный, с ним можно и разговаривать — вот как ты с Беккером… Но это не синтет. Это Беккер. И скорее всего не видеозапись — беседа шла очень естественно. Монтировать ее из ранее записанных кусков тоже не просто, я бы заметил. Так что ты правильно сделал, что позвал именно меня. Я ведь двадцать два года видеоинженером отработал, всю эту технику как свои пять пальцев знаю!
— Да, конечно, я сразу о тебе подумал… — промямлил Гарднер. Он совсем не думал об этом и забыл, что тот — видеоинженер. Просто-напросто полчаса назад он видел Зуева в коридоре Управления, и его фамилия всплыла в памяти, когда он позвал кого-нибудь, все равно кого, в кабинет. Не кричать же было по селектору: «Эй, кто-нибудь, зайдите ко мне!» Нужно было назвать по имени, и назвался Зуев, всего и делов. Единственное, что требовалось, — посмотреть запись и убедиться, что там действительно Беккер. Гарднер не мог забыть, как Беккер показал ему вчера утром собаку. Теоретически он знал все или почти все о наведенных галлюцинациях, но сейчас боялся, что и экран, и Беккер на нем лишь внушены ему чьей-то посторонней волей. Саша Зуев полностью рассеял его сомнения, и Гарднер, с энтузиазмом его поблагодарив, тут же выпроводил из кабинета — вот-вот мог снова позвонить Беккер. Посматривая на слепой пока экран видеофона, Гарднер нажал клавишу на интерфоне и соединился с Каминским:
— У тебя есть шанс реабилитироваться, — быстро сказал он. — Через несколько минут у меня состоится видеофонный разговор. Твоя задача — установить, откуда он ведется.
— А с кем разговор? — хмуро поинтересовался Каминский. Он болезненно переживал вчерашнюю неудачу своих работников. Беккер еще не вышел из здания, когда с Каминским связался Гарднер и приказал немедленно установить охрану Беккеру. Скрытую. Гарднер не очень верил в несчастные случаи. В то, что существует некая организация, занимающаяся истреблением людей, поверить было тоже трудно, но в этом хоть был какой-то элемент здравого смысла.
Глубокой ночью Гарднера разбудил видеофонный звонок. Пряча глаза, Каминский траурным голосом сказал, что Беккер исчез. Растворился. Сел в птерокар, а выйти не вышел, потому что птерокар оказался пуст. Как в цирке.
Каминский молча выслушал все, что мог сказать Гарднер, и не возразил. Впервые вместо «исчез» прозвучало «похитили», Каминский не возразил и против этого. А что тут возразишь? Ничего не возразишь, так оно и есть — ему поручили охранять человека, а охраняемого похитили из-под самого носа. Намек на необходимость реабилитации явно задел Каминского, но Гарднер и не собирался щадить его самолюбие. На глазах, можно сказать, человек исчез, так что, по головке теперь Каминского гладить?
— А с кем разговор? — сварливо повторил Каминский.