Огонь между небом и землей (СИ)

— Многое. Если бы в этом городе было достаточно места, я бы показал тебе звезды без всего этого светового загрязнения, а еще и некоторые созвездия. Но, к сожалению, нет.
— Это очень плохо. Мне бы понравилось. Ну, я так думаю. Тебе следует сделать документальный фильм о своей жизни.
Он засмеялся.
— Никто не захочет смотреть его.
Я повернула голову в его сторону.
— Я захочу.
Он подарил мне полуулыбку и обнял, притягивая к себе. Его тепло всегда посылало искры по моему телу.
— Ло? — прошептала я, практически засыпая и тайно влюбляясь в своего лучшего друга.
— А?
Я открыла рот, чтобы сказать, но вместо этого получился лишь легкий вздох. Я опустила голову ему на грудь и слушала удары его сердца, считая каждый из них. Один… Два… Сорок пять…
Спустя несколько минут течение моих мыслей замедлилось. Спустя несколько минут я забыла, почему мне было так грустно. Спустя несколько минут я заснула.
  
Глава 3
 
Логан
В нашей с мамой квартире не было кабельного — это было отлично, и я особо не возражал. Когда я был ребенком, у нас было кабельное, но из-за моего отца оно того не стоило. Он оплачивал счета за него, и его бесило, что я сидел перед телеком какую-то часть дня и смотрел мультики. Словно он ненавидел то, что несколько минут в день я был счастлив. А потом в один прекрасный день он пришел в наш дом, забрал телевизор и отключил услугу.
В тот же день он ушел из нашей квартиры.
Это тоже был один из лучших дней в моей жизни.
Спустя какое-то время я нашел телевизор в мусорке. Это был маленький девятнадцатидюймовый телевизор с DVD-плейером, так что я принес из библиотеки кучу документальных фильмов и смотрел их дома. Я был человеком, который слишком много знал обо всем: бейсболе, тропических птицах, секретных военных базах — и все из документальных фильмов. Но в то же самое время я не знал абсолютно ничего.
Иногда мама смотрела их со мной, но чаще всего это были одиночные сеансы.
Мама любила меня, но я не сильно ей нравился.
Ну, это не совсем правда.
Трезвая мама любила меня, словно лучшего друга.
Накачанная наркотиками мама была монстром, и он стал единственным, кто жил в нашем доме в последнее время.
Иногда я скучал по трезвой маме. Иногда, закрыв глаза, я вспоминал звук ее смеха и изгиб ее губ, когда она была счастлива.
Перестань, Логан.
Я ненавидел свой разум за эти воспоминания. Они резали мою душу кинжалами, а позитивных, дающих сил держаться, почти не было.
Хотя мне было все равно, потому что я держал свой разум под кайфом — достаточно для того, чтобы забыть о той дерьмовой жизни, которой я жил. Если я имел возможность запереться в своей комнате с запасом фильмов и каким-нибудь хорошим дерьмом, чтобы покурить, то почти мог забыть о том, что несколько недель назад моя мама стояла на углу, пытаясь продать свое тело за несколько дорожек кокса.
Это был звонок от моего друга Джейкоба, на который я хотел бы никогда не отвечать.
«Чувак. Я только что видел твою маму на углу Джефферсон и Уэллс-стрит. Я думаю, что она мм… — Джейкоб остановился. — Я думаю, что тебе следует прийти сюда».
Во вторник утром я лежал на кровати, пялясь в потолок, пока фоном шел документальный фильм о китайских древностях, когда она выкрикнула мое имя:
— Логан! Логан! Логан, иди сюда!
Я продолжал лежать, надеясь, что она перестанет меня звать, но этого не произошло. Поднявшись с матраса, я вышел из спальни и нашел маму сидящей за столом в столовой. Наша квартира была крошечной, но даже несмотря на это у нас не было достаточно мебели, чтобы заполнить ее. Сломанный диван, грязный кофейный столик с пятнами и обеденный стол в окружении трех разных стульев.
— Чего тебе? — спросил я.
— Мне нужно, чтобы ты помыл окна снаружи, Логан, — сказала мама, наливая себе молока и закидывая пять «Чириоз» в треснутую тарелку. (Прим.: Cheerios — торговая марка сухих завтраков из овсяной муки). Она заявила, что села на новую диету, чтобы не потолстеть. Не было ни единого шанса, чтобы она весила больше пятидесяти четырех килограммов, и, будучи ростом 175 сантиметров, по моим представлениям была почти скелетом.
Мама выглядела обессиленной. Она хотя бы спала прошлой ночью?
Этим утром ее волосы были в беспорядке, но не в большем беспорядке, чем ее существование. Мама всегда выглядела разбитой, и я не мог не думать о том времени, когда она такой не была. Она всегда красила свои ногти в воскресенье утром и всегда сдирала с них лак к вечеру того же дня, оставляя маленькие цветные точки, сохраняющиеся на ее ногтях всю неделю — до следующего воскресного утра, когда она повторяла это свое действо. Ее одежда всегда была грязной, но она брызгала ее освежителем в четыре утра перед тем, как погладить. Она верила, что освежитель — хорошая замена стирке нашей одежды в местной прачечной.
Я был не согласен с этой техникой и утаскивал ее одежду, когда только мог, чтобы постирать. Большинство людей, возможно, проходили мимо таких мелочей, но для меня наличие чистых трусов на неделю было важно.
— Скорее всего, дождь зарядил на весь день. Я вымою их завтра, — ответил я. Хотя я бы не стал делать этого. Она скоро забудет об этом. К тому же, мыть окна нашей квартиры на третьем этаже без балкона казалось немного смешным. Особенно во время дождя.
Я открыл дверь холодильника, чтобы посмотреть на пустующие полки. Они были пусты уже несколько дней.
Мои пальцы удерживали ручку холодильника. Я открыл и закрыл его, словно каким-то магическим способом там могла появиться еда, чтобы наполнить мой пустой желудок. Прямо тогда, словно по волшебству, открылась дверь, и мой брат Келлан вошел, держа в руках сумки с продуктами и стряхивая капли дождя со своей куртки.
— Голоден? — спросил он, подталкивая локтем мою руку. Может, мама ела исключительно «Чириоз» только потому, что кроме этого у нас ничего не было. Келлан был единственным человеком, которому я мог доверять, кроме Алиссы. Мы выглядели почти близнецами, за исключением того, что он был сильнее, красивее и увереннее. У него была классическая короткая стрижка, дизайнерская одежда, и не было синяков под глазами. Единственные синяки, появлявшиеся на его коже, были получены на футбольных играх в колледже — а они случались нечасто.
Ему повезло: его жизнь была лучше просто потому, что его отец был лучше. Он был хирургом. Мой отец, скорее, был уличным фармацевтом, делающим наркоту для соседских детей и для моей матери.
ДНК — такая дерьмовая штука. С ней ты можешь выиграть, а можешь проиграть.
— Блин, — сказал он, заглядывая в холодильник. — Вам нужно больше, чем я купил.
— Как ты узнал, что нам нужна еда? — спросил я, помогая ему разбирать сумки.
— Я позвонила ему, — сказала мама, съедая один из «Чириоз» и прихлебывая молоко. — Ты не очень-то собираешься кормить нас.
Я срал руки в кулаки и прижал их к бокам. Ноздри раздувались, но я пытался сдержать гнев от ее комментария. Мне было ненавистно, что Келлан приходит так часто и спасает нас от самих себя. Он заслуживал быть далеко-далеко от такого образа жизни.
— Я куплю еще чего-нибудь и занесу после вечерних занятий.
— Ты живешь в часе езды отсюда. Не нужно возвращаться.
Он проигнорировал меня.
— Еще просьбы? — спросил он.
— Еды было бы неплохо, — пробурчал я, вторя своему желудку.
Он потянулся к своему рюкзаку и выудил оттуда два коричневых бумажных пакета.
— Еда.
— Ты готовил для нас?
— Ну, что-то типа того, — он взял пакеты и бросил их на столешницу. — Я помню, когда ты оставался со мной ненадолго, мы смотрели много кулинарных шоу, где они просто дают тебе случайные ингредиенты, и ты должен приготовить еду. Алисса сказала, что ты подумываешь стать шеф-поваром.
— Алисса слишком много болтает.
— Она без ума от тебя.
Я не спорил с этим.