Странное путешествие мистера Долдри
Дверь отворилась, на пороге показался Долдри со свечой в руке. На нем был синий халат, под которым виднелись пижамные брюки и свитер. Огонек свечи придавал его лицу странный оттенок.
– Я ждал вас, мисс Пендлбери.
– Ждали? – удивилась Алиса.
– С той минуты, как погас свет. Я, знаете ли, не сплю в халате. Вот, берите за чем пришли! – С этими словами он вынул из кармана свечу. – Вам же это нужно было?
– Мне очень неловко, мистер Долдри, я вам обязательно верну.
– Я в это уже не верю, мисс.
– Если хотите, зовите меня Алисой.
– Спокойной ночи, мисс Алиса.
Долдри закрыл дверь, Алиса вернулась к себе. Но минуту спустя кто-то постучал в дверь. Алиса открыла, перед ней стоял Долдри с коробком спичек:
– Вам же и это понадобится? От свечей гораздо больше толку, когда они горят. Не смотрите так, я не волшебник. В прошлый раз у вас тоже не было спичек, а поскольку я собираюсь лечь и заснуть, то решил подстраховаться заранее.
Алиса не решилась признаться соседу, что истратила последнюю спичку, когда грела воду на чай. Долдри зажег фитиль и остался весьма доволен, когда пламя начало топить воск.
– Я сказал вам что-то неприятное? – спросил Долдри.
– В смысле? – не поняла Алиса.
– Вы вдруг так помрачнели.
– Просто мы здесь в потемках, мистер Долдри.
– Если просите называть вас Алисой, то и вы зовите меня по имени – Итан.
– Замечательно, буду вас звать Итан! – улыбнулась Алиса.
– Что ни говорите, а вид у вас расстроенный.
– Просто устала.
– Тогда я вас покидаю. Спокойной ночи, мисс Алиса.
– Спокойной ночи, мистер Итан.
2
Воскресенье 24 декабря 1950 года
Алиса собралась за покупками. В округе все было закрыто, и она села на автобус до рынка Портобелло.
Остановившись у бакалейной лавки, она решила купить все, что нужно для настоящего праздничного стола. Выбрала три превосходных яйца, а к ним два ломтика бекона – гулять так гулять. Чуть дальше на лотке булочника была выставлена восхитительная выпечка. Алиса купила булку с цукатами и баночку меда.
Сегодня она поужинает в постели в компании с хорошей книгой. Вечер предстоит долгий, а наутро у нее снова будет прекрасное настроение. Алиса уже который день не высыпалась и от этого ходила хмурая. К тому же все последние недели она слишком долго просиживала за столом мастерской. В витрине цветочной лавки ее взгляд привлекли розы старинных сортов. Конечно, это не слишком благоразумно, но сегодня ведь Рождество. И потом, когда они завянут, лепестки пригодятся. Алиса вошла в магазин, заплатила два шиллинга и вышла счастливая. Она отправилась дальше и на этот раз остановилась у парфюмерного магазина. На дверях висела табличка "Закрыто". Алиса подошла вплотную к витрине и среди флаконов узнала одно из своих творений. Она помахала ему как другу и зашагала к остановке.
Дома она разобрала покупки, поставила цветы в вазу и решила прогуляться в парке. Внизу на лестнице ей повстречался сосед, как видно тоже возвращавшийся с рынка.
– Рождество как-никак! – сказал он, оправдываясь за обилие продуктов в своей корзине.
– Да, Рождество, – отвечала Алиса, – ждете гостей?
– Боже упаси! У меня аллергия на празднества, – тихо проговорил он, понимая, как неприлично такое признание.
– И у вас тоже?
– Про Новый год даже не спрашивайте. На мой взгляд, он еще хуже Рождества! Как можно заранее решать, какой день будет праздником? Кто знает, будет у тебя с утра настроение или нет? Принуждать себя веселиться, по-моему, лицемерие.
– Вы забываете про детей…
– У меня их нет, а значит, и нет необходимости притворяться. Да еще зачем-то заставлять их верить в Санта-Клауса… Мне кажется, это гадко, что бы там ни говорили. Однажды ведь придется им все рассказать – ну и к чему это? Ведь если вдуматься, это даже жестоко. Самые отсталые неделями стоят у окна, поджидая краснолицего старика, а потом страдают от предательства, когда родители раскроют свой подлый обман. А тех, кто посообразительней, до последнего стараются держать в заблуждении, что совсем уж бесчеловечно. А к вам родные придут?
– Нет.
– Вот как?
– Просто у меня не осталось родных, мистер Долдри.
– Хороший предлог, чтобы не приглашать их в гости.
Алиса взглянула на соседа и рассмеялась. Щеки Долдри стали пунцовыми.
– Кажется, я ляпнул что-то несусветное…
– Но здравый смысл в этом есть.
– У меня-то семья есть. Ну то есть отец, мать, сестра, брат, жуткие племянники.
– И вы Рождество не с ними отмечаете?
– Нет, уже много лет. Я не понимаю их, а они меня.
– Тоже хороший предлог, чтобы остаться дома.
– Я очень старался, но каждое семейное сборище оборачивалось катастрофой. У нас с отцом абсолютно разные взгляды на все, он мое занятие считает нелепым, а я его – смертельно скучным, в общем, мы друг друга не выносим. Вы уже завтракали?
– При чем здесь мой завтрак, мистер Долдри?
– Совершенно ни при чем.
– Нет, я не завтракала.
– Тут на углу в пабе отличная овсянка. Если подождете, пока я разгружу корзинку – мужчине такая совсем не подходит, согласен, зато она очень удобная, – я вас свожу позавтракать.
– Я собиралась в Гайд-парк, – ответила Алиса.
– На пустой желудок в такой холод? Вот еще выдумали! Пойдем поедим, утащим немного хлеба со стола и пойдем кормить уток в парк. Утки уже тем хороши, что не обязательно в Санта-Клауса рядиться, чтоб их порадовать.
Алиса улыбнулась:
– Ладно, отнесите покупки, а я тут подожду. Поедим овсянки, а потом отпразднуем с утками Рождество.
– Чудесно, – отвечал мистер Долдри, взбираясь по лестнице. – Вернусь через минуту.
Чуть погодя Алисин сосед вышел на улицу, изо всех сил стараясь не показывать, что запыхался.
В пабе они выбрали столик у окна. Долдри заказал Алисе чай, а себе кофе. Официантка принесла две тарелки овсянки. Долдри потребовал корзиночку с хлебом и несколько ломтиков сразу спрятал в карман куртки, что очень насмешило Алису.
– Какие пейзажи вы пишете?
– Я пишу вещи самые бесполезные. Некоторые в восторге от деревенских видов, кому-то подавай море, равнины или лесную чащу, а я пишу перекрестки.
– Перекрестки?
– Так точно, скрещение бульваров и улиц. Вы не представляете, как богата мелкими деталями жизнь перекрестка. Одни бегут, другие озираются. Здесь можно встретить все средства передвижения – двуколки, автомобили, мотоциклы, велосипеды. Пешеходы, продавцы пива с тележками, самые разные мужчины и женщины стоят рядом, мешают друг другу, молча проходят мимо или здороваются, толкаются, ругаются. Перекресток – целый театр!
– Чудной вы все-таки, мистер Долдри.
– Возможно, но согласитесь, что какое-нибудь маковое поле – это же тоска смертная. Что там может произойти? Разве что две пчелы столкнутся на бреющем полете. Вчера я работал на Трафальгарской площади. Там довольно трудно найти место с нужным ракурсом, чтобы тебя постоянно не толкали, но кое-какой опыт у меня имеется, и я нашел отличную площадку. Внезапно начался ливень, и какая-то женщина, должно быть чтобы уберечь от дождя свой нелепый начес, очертя голову бросилась бежать через дорогу. Повозка, запряженная двумя лошадьми, резко дернула в сторону, чтобы ее не сбить. Кучер оказался настоящим мастером, так что дамочка отделалась только сильным испугом, а вот бочонки, которыми была нагружена повозка, вывалились на дорогу, и встречный трамвай, как вы понимаете, никак не мог их объехать. Один бочонок от удара просто развалился. По мостовой разлились целые потоки "Гиннесса". Я видел, как двое пьяниц чуть было не упали на брюхо, чтобы припасть к источнику. Не буду рассказывать, как ругались кондуктор с кучером, как в их перепалку вмешались прохожие, как полиция пыталась навести порядок в этом бедламе, как воришка, воспользовавшись суматохой, мигом добыл дневную выручку и как главная виновница хаоса удирала со всех ног, сгорая со стыда за свою беспечность.