Отдел странных явлений: Обмануть Богов

Девочка сидела под большим зонтиком и жадно кушала пломбир в стаканчике, когда Антон Викторович уселся рядом с ней.
— Чего ты, Юля? — заботливо спросил он дочь.
Она посмотрела на него глазами Розы, такими же добрыми, мягкими, теплыми… И волна воспоминаний накрыла депутата с головой. Словно в теле дочери любимая жена вернулась к нему, смотрит на него с укором и говорит: 'Зря ты лишаешь себя жизни, мой дорогой муж, меня уже не вернуть, а тебе стоит заботиться о дочери!
Он отвернулся, потому что был не в силах терпеть этот странный взгляд.
Говорят, что в жизни все взаимосвязано. Судьба — это написанный неведомым автором роман-эпопея, его невозможно изменить под себя. И никто не способен переписать его на свой вкус.
Высокая женщина, словно сошедшая с глянцевой обложки 'Космополитан', медленно шла по проспекту мимо кафе, где сидели Антон Викторович и Юля. Копна рыжих кудрявых волос, словно у девушки из рекламы импортного шампуня, голубое шифоновое платье, легкое, как утренний бриз, и заискивающие зеленые глаза, словно специально остановившиеся на Шаулине, сделали свое дело.
Мужчина и женщина, случайно встретившиеся взглядом, не спускали друг с друга глаз. И маленькая худая девочка, хлопая густыми черными ресницами, смотрела то на папу, то на женщину-куклу, которая остановилась, чтобы минуту-другую полюбоваться на полноватого мужчину. Она была молода и очаровательна как неотразимая актриса, играющая главную роль в романтическом фильме. Папе — тридцать четыре, думала Юля, а незнакомке… наверное, как и маме, вечно восемнадцать. Они вполне могли бы закрутить роман, — вдруг показалось девочке, но она тут же отогнала от себя эту мысль. Негоже забывать маму, менять ее на эту в белых босоножках на высокой шпильке. Пусть случайная прохожая в тысячу раз более прекрасна и располагает к себе, но она не посмеет занять место мамы!
Как бы Юля ни желала, чтобы рыжая красотка развернулась и ушла, но все произошло с точностью до наоборот. Покачивая бедрами, словно героиня эротического фильма (а один такой однажды довелось увидеть и маленькой Юле), она подошла к их с отцом столику и уселась на свободный пластмассовый стул. Такой королеве восседать бы на золотом троне, а не оставлять затяжки от пластикового китайского сиденья на голубом платье в желтые цветы. Но… она, словно зная, зачем пришла, уставилась на Шаулина.
— Вы… это… — депутат потерял дар речи.
Но женщина решила не дожидаться, что скажет косноязычный мужчина, польщенный ее неотразимой красотой.
— Антон Викторович, — ее зеленые глаза, как показалось девочке, сверкнули недобрым блеском, — депутат от либеральной партии… Вас я и искала.
— Не думал, что курортные фифы так знакомятся с объектами их обожания, причем, при детях.
Он искоса посмотрел на Юлю, которая не сводила с рыжей красавицы полный ревности взгляд. Конкурентка. Человек, пытающийся вытеснить маму из папиной памяти. Такую невозможно любить и уважать, ей нельзя восхищаться, какой бы совершенной и неотразимой она не оказалась.
— Я не фифа, — улыбнувшись уголками алых губ, прошептала женщина.
Сказала она это таким тоном, словно всю жизнь она только и делала, что играла главных героинь романтических фильмов.
— Я Маргарита, и у меня к вам одно дело.
— Надеюсь, по работе? — насупился Шаулин.
Только воспитание не позволило ему взять дочку за руку и уйти прочь. Женщина несколько опечаленно посмотрела на него и тихо сказала:
— Да. Я из Москвы, из службы безопасности…
— Арестовывать вздумали? — вздохнул депутат.
— Те времена давно прошли, — покачала она головой, смотря то на депутата, то на увлеченно наблюдающую за воробьиной дракой дочку.
Юля в свои десять лет прекрасно знала, что когда папа говорит о работе, лучше не вмешиваться. К нему часто приходили важные гости: одни — подписать бумаги, другие задерживались на долгие разговоры.
— Отдел странных явлений, эти слова вам все равно ничего не скажут, — холодным тоном заявила Маргарита, — но у меня к вам большое дело. Которое нужно обсудить с глазу на глаз.
— В люксе, на шелковых простынях и обмыть розовым шампанским, — разум Шаулина вдруг охватили далеко не деловые мысли, а его взгляд уже смело забрался внутрь большого выреза на почти прозрачном платье столичной красавицы из спецслужб. — Извините, Маргарита, я не могу принять вашего предложения, и прощайте.
Он взял дочку за руку и направился прочь. Не видел он, как женщина, сидя за столиком, ехидно улыбнулась и прошептала: 'Вам не уйти, господин Шаулин, как бы вы этого ни хотели, и причина тому — ваша дочь!
Отцу пришлось не один час клясться Юле в любви и заботе, словно перед ним была не дочь, а Роза. Он обещал забыть о существовании подозрительного отдела вообще и сексапильной женщины в частности. И девочка охотно верила ему. Она видела, как заботится о ней отец. Он даже предпочел поверить в неведомого пришельца-привидение, который разговаривал с дочкой, только бы не связываться с коварной рыжей… ведьмой. Иначе эту женщину Шаулин назвать не мог.
Но навязчивая москвичка не собиралась отступать. Коли объект заговорил о встрече в шикарном номере, прежде, чем сбежать, значит, его душа втайне надеется на свидание. Осталось только усыпить разум. Блестящее, намазанное лосьоном загорелое тело в бикини — в таких случаях подходящее оружие ближнего боя. Каждый день Марго надевала разные купальники, иногда устраивалась загорать без лифчика, пытаясь поймать взгляд Антона Викторовича.
— Знаете, Маргарита, — спустя неделю депутат не выдержал, — вам, наверное, поручено обольстить меня. И я вас уверяю — не получится! Так что, можете смело садиться на самолет и возвращаться в ваш странный отдел.
— Я могу это сделать в любой момент! — придерживая рукой чашечки развязанного лифчика, она перевернулась на спину. — Но тогда я из-за вас лишусь работы. Я не из тех, кто побирается в переходах, поэтому прошу вас, сотрудничайте со мной.
— И не подумаю! — отвернулся Антон Викторович.
Он смотрел, как его дочь плывет к концу волнореза, и радовался, что девочке на самом деле у моря стало намного лучше, и она даже начала забывать о привидении.
— Для меня в этом мире важен только один человек — моя дочь. И ваше назойливое присутствие портит ей настроение, — недовольно сказал депутат. — Она каждый вечер просит дать ей клятву, что я ни разу не вспомню о вас. А вы навязываетесь…
— Для ее же пользы, — тихо сказала женщина и, застегнув лифчик, села, приглашая депутата устроиться на покрывале рядом с ней. — Позвольте мне все объяснить вам, Антон Викторович, и вы поймете, что вам необходимо сотрудничать со мной и, возможно, бросить работу в Думе и перейти в наш отдел.
— Променять зарплату депутата на непонятно что? — фыркнул он, не принимая приглашения.
— У нас вы будете в золоте купаться, если вам так интересна финансовая сторона, — деловито сказала Марго, — но в первую очередь мы сможем защитить вашу дочь. Если вам интересно, какая опасность угрожает Юле и почему мы вдруг решили заботиться о какой-то девочке, приходите вечером в мой номер. Гостиница 'Жемчужина', последний этаж.
И она протянула визитку, сделанную тут, в Сочи, на которой красовалась выбитая позолоченными буквами надпись 'Марго', адрес гостиницы, номер и телефон.
— Я подумаю.
— Значит, вы придете, — хитро улыбнулась рыжая красавица.
В этот момент ее лицо походило на лисью мордочку. Попался — понял Антон Викторович. Но отступать поздно. Эта женщина прекрасно знает, что ей надо. Она сразу заметила, что Юля — единственное сокровище Шаулина, и чтобы заманить мужчину в ловушку, воспользовалась ребенком и его безопасностью. Она рассчитала абсолютно все, понимала, что деловая женщина на курорте привлечет ненужное внимание окружающих. Инсценировка курортного романа удалась.
Юля сразу заметила, что отец очень сильно изменился. Угрюмость как рукой сняло, и он, словно женщина, отправился по магазинам одежды в поисках светлого делового костюма.