Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона

— Думаю, да, Шерлок. Это чудовищное совпадение; вряд ли существуют две группировки контрабандистов, использующие перебинтованных калек.
— Мне кажется, что повязки отлично подходят для того, чтобы спрятать в них бриллианты, золотые монеты и другие нетяжелые драгоценности. Ладно, сегодня тебе везет.
— Почему это?
— Потому что мне кажется, что ваши правительственные секреты и то, что случилось с Ватсоном, взаимосвязано. Если бы это было не так, то на меня бы напали тоже, и я сейчас не разговаривал бы с тобой.
— Я всегда стараюсь все предусмотреть. Кроме того…
— Кроме того, ты не показал мне клочок бумаги, который достал из-под жилета.
Майкрофт одарил меня одной из своих редких улыбок.
— Думаю, это удовлетворит твое любопытство.
Я взял листок и прочитал:
«Майкрофт Холмс — скажите своему брату не вмешиваться, иначе его тело будет следующим».
Я поднес листок к свету.
— Здесь сохранилась большая часть водяного знака. Мне необходимо свериться с моей картотекой.
— Всему свое время.
Я еще сильнее надавил на клапан.
— Ватсон лежит без сознания. Может, он вообще никогда не придет в себя. Много времени, брат, упущено. Мне необходимо изучить этот водяной знак, и мне нужны детали: что именно было украдено, для кого и зачем.
— Может, сначала займемся деталями? Замминистра ожидает нас в своем кабинете.
III
— Алюминиум, мистер Холмс. Или, как предпочитают его называть американцы, алюминий. Вам знаком этот материал?
— Я изучал химию и читаю «Таймс», — сказал я ему.
Именно из «Таймс» я и узнал об этом заместителе министра. Ему прочили великое будущее, может быть, даже за пределами дома номер десять. [25] Я знал и его особую примету — белые бакенбарды, а впрочем, о них всем было известно. Сэр Карл Берин-Гротин был одной из восходящих звезд империи.
Но, восходящая звезда он или нет, если он не сможет пролить свет на то, что произошло с Ватсоном, я не собирался тратить на него время.
Чтобы не затягивать процесс, я рассказал ему то, что знал об алюминии.
— Это химический элемент, серебристо-белый металл. Он прочный, легкий, эластичный, тягучий, поддающийся обработке и отличный проводник электричества. Он также один из самых дорогих материалов на Земле. Американцы скупили большую часть всех запасов алюминия в мире, чтобы воздвигнуть мемориал Вашингтона. Это составляет треть стоимости всей конструкции, я полагаю.
— Все это хорошо, — произнес заместитель министра. — Но министерство не интересует стоимость металла. Вернее, мы пытаемся снизить его цену, естественно.
Он указал на меня пальцем — грубая привычка, особенно если пальцы такие уродливые, как у него, — толстые, почти шарообразные на концах, а ногти немного загнутые, как когти у животного.
— Видите ли, мистер Холмс, — продолжал он, — алюминий не потому такой дорогой, что его не хватает, в министерстве химической промышленности мне сказали, что на самом деле он является одним из самых распространенных элементов в земной коре нашей планеты. Проблема в том, что он содержится в бокситах, алюминиевой руде, и для того, чтобы выплавить его обычными методами и получить в чистом виде, нужна практически невозможная температура.
— Я так полагаю, что украли как раз описание нетрадиционного метода его извлечения. Схема дислокации войск — только дымовая завеса.
— Да. В такие критические моменты неизбежно распространяются слухи. Не каждый может осознать значимость электропечи для выплавки алюминия, создание которой раньше считалось невозможным. Пусть они думают о дислокации войск. Это кажется более… опасным, в некотором роде.
— Отлично, — сказал я. — Чертежи электропечи для выплавки алюминия были украдены. Майкрофт говорит, что они возвращены. Очевидно, чертежи достаточно просты, чтобы человек мог держать их в голове.
— Человек с тренированной памятью, — уточнил сэр Карл. — Или у него было достаточно времени для их изучения. Мы не можем быть уверены, что у того, кого мы разыскиваем, не было возможности скопировать чертежи. В них может быть заинтересована не одна страна. Дешевый алюминий позволит сделать гигантский прорыв. Броню для солдат. Самолеты. Боже мой, из него можно даже сделать тонкие листы, изготовить емкости и хранить в них продукты!
— Если не учитывать… несчастье, постигшее Ватсона, откуда вы знаете, что наш человек все еще остается в стране?
Сэр Карл почесал узнаваемые всеми бакенбарды своими необычными когтями-ногтями. Тем самым он дал мне понять, что человек все еще здесь. Он явно не хотел снять возрастающую неловкость.
— У нас есть источники, мистер Холмс. В определенных кругах за границей испытывали бы эйфорию, и это невозможно было бы скрыть. Наш человек все еще в Англии. Вопрос в том, сможете ли вы задержать его прежде, чем он покинет страну?
Я надел на свое лицо каменную маску.
— Рассчитываю на это, — сказал я. — Единственное место, куда он сможет отправиться из Англии, — это ад.
IV
Она была брюнеткой, высокой и невозмутимой, с вызывающей, почти оскорбительной улыбкой. Ватсон считает, что у меня иммунитет к женщинам, и я не разубеждаю его, потому что это бесполезно. Но у Лизабет Паркинс было такое тело, которое разрушает любой иммунитет, и она одевалась так, чтобы подчеркнуть все его изгибы; шерстяная ткань плотно облегала его, беззастенчиво выставляя напоказ стройные ножки.
— Так непривычно встретить женщину в офисе судовой компании! — сказал я.
— Я необычная женщина, — отозвалась она. — Что вас привело сюда, мистер Холмс?
Привел меня туда водяной знак на листе бумаги и дневник Ватсона, но ей ни к чему было это знать. Из записей Ватсона мне стало известно, что у него было несколько дел, из-за которых он последние несколько недель приходил на причал, а по знаку я понял, что бумага принадлежала «Транс-глобал лайн», одному из самых больших современных грузоотправителей.
— Обычное расследование, — соврал я. — Какие корабли стоят в лондонском порту прямо сейчас?
Она облизнула свои красные губы. Вдруг в комнате стало жарко, а в моих ушах раздался звон.
— Для чего вам это знать, мистер Холмс?
Она продолжала улыбаться, но на лбу у нее заблестели капельки пота.
— Ну же, мисс Паркинс! Я мог бы это узнать за секунду из любой газеты в разделе о грузоперевозках. Я тороплюсь.
— Ну, если вы торопитесь… Сейчас на погрузке только одно судно — «Перуславия», завтра оно отправляется в Гамбург. Еще не слишком поздно оформить груз. Вы можете увидеть судно, если хотите. Шестьдесят первый пирс.
Я поблагодарил ее и направился к выходу.
— Приходите еще, мистер Холмс. Когда у вас будет больше времени.
Я нашел удобное место для наблюдения за трапом «Перуславии». Примерно через двадцать минут по нему поднялся первый перебинтованный калека, а в течение следующих трех часов с пятидесятиминутными интервалами поднялись другие. Обычно такой факт остается незамеченным, но он врезается в твою память, если ситуация повторяется. Я оценил терпение Ватсона. Трижды посетив порт, Ватсон, должно быть, видел пятерых так называемых калек, поднимавшихся на корабль. Замечательный маскарад! Им дают костыль, накладывают повязку с каким-нибудь дорогим товаром, отправляют по трапу на корабль, где снимают повязки, после чего они сходят с корабля под видом обычных моряков.
Рассчитав время появления следующего калеки, я подошел к подножию трапа.
— Послушайте! — окликнул я его. — Разрешите вам помочь.
Он взглянул на меня и кинулся бежать. Как для хромого, он передвигался довольно быстро. В дальней части причала он забегал в одни двери и выбегал из других. Возможно, я бы его никогда не поймал, если бы ему хватило ума выбросить костыль. Он ему точно был не нужен, но калека продолжал его держать. Костыль замедлял движение, мешал ему проходить через дверные проемы. Наконец я настиг его в тупике. Он, как крыса, приготовился к драке.