Next

Марти оценил правдоподобность подобного объяснения и нашел его вполне подходящим. Затем он снял телефонную трубку и набрал номер.
* * *
— Миссис Веллер? Это доктор Робертс из больницы «Лонг-Бич Мемориал». Марти Робертс.
— Здравствуйте, доктор Робертс. — Последовала короткая пауза. — Все в порядке? — Да, миссис Веллер. Я всего лишь хотел бы договориться с вами о дате, когда вы с вашими детьми приедете к нам, чтобы сдать образцы ДНК и кровь для исследования.
— Мы уже сделали это. Сдали все, что положено, той женщине из лаборатории.
— Ах, вот как! Вы имеете в виду доктора Хантер? Извините, я не знал.
Последовала новая пауза, после которой Эмили спросила:
— А вы сейчас проводите, гм, исследования Джека?
— Да, кое-какие исследования делаем мы, кое-какие — лаборатория.
— Обнаружили что-нибудь? В смысле, нашли что-нибудь необычное?
Марта улыбнулся. Вдова явно имела в виду не отцовство. Она беспокоилось, что они могут найти что-то еще.
— Ну, видите ли, миссис Веллер…
— Да, слушаю вас?
— Похоже, возникло некоторое осложнение. Собственно говоря, ничего серьезного, но…
— Что за осложнение?
— Генетическая лаборатория обнаружила в тканях мистера Веллера наличие некоего необычного препарата. Впрочем, возможно, это какая-то ошибка лаборантов.
— О каком именно препарате идет речь?
— Я упомянул об этом только потому, что знаю: вы хотите, чтобы ваш супруг наконец упокоился с миром.
— Это верно, мне бы хотелось, чтобы его наконец оставили в покое.
— Поверьте, мне было бы крайне неприятно, если бы его память снова потревожили, начав задавать вопросы относительно того, как этот препарат попал в его тело. Потому что, даже если это лабораторная ошибка, здесь уже оказывается замешан закон, миссис Веллер. Повторяю: мне бы очень не хотелось, чтобы вас опять беспокоили, если какой-нибудь коронер вдруг начнет дознание.
— Понимаю, — ответила она.
— Разумеется, я не посоветую вам ничего иного, кроме как скрупулезно соблюдать закон, но во время эксгумации я заметил, что эта процедура стала для вас тяжелым эмоциональным потрясением.
— Да, да…
— Но если вы не хотите испытать еще один шок от проведения повторной эксгумации, не говоря уж о связанных с этим расходах, вы можете выбрать другой, более легкий и дешевый путь. Вы можете распорядиться о кремации тела.
— Я не думала об этом, — ответила вдова.
— Уверен, вы даже не предполагали, что извлечение тела вашего супруга из места захоронения нанесет вам столь сильную морально-психологическую травму?
— Вы совершенно правы.
— И вам, возможно, не захочется пройти через это еще раз?
— Ни в коем случае!
«Еще бы!» — подумал Марта.
— Конечно, если бы вы знали, что будет проводиться расследование, вы никогда не приняли бы решение о кремации, да и я бы не посоветовал вам это. Но вы могли принять такое решение самостоятельно, руководствуясь какими-то своими причинами. И если бы это было сделано быстро — скажем, сегодня вечером или завтра утром, — все выглядело бы именно таким образом. Тело оказалось бы кремированным раньше, чем коронер принял решение о начале дознания.
— Я вас поняла.
— Ну что ж, мне пора, — сказал Марти.
— Я благодарна вам за то, что вы нашли время позвонить, — сказала она. — Что-нибудь еще?
— Нет, это все, что я хотел вам сказать. Благодарю вас, миссис Веллер.
— Не за что, доктор Робертс.
В трубке раздались короткие гудки.
Марти Робертс откинулся на спинку кресла и закинул руки за голову. Он был доволен тем, что сделал этот звонок. Ну просто очень доволен! Осталось сделать последнюю вещь.
— Лаборатория пятого этажа, Дженни слушает.
— Дженни, это доктор Робертс из патологоанатомии. Не могли бы вы проверить для меня результаты одного анализа?
— Это срочный анализ доктор Робертс?
— Нет, давнишний. Наркологический анализ, который заказывали восемь дней назад. Фамилия пациента — Веллер.
Марти продиктовал номер истории болезни. На том конце линии повисла тишина, затем звякнули ключи.
— Джон Веллер? Белый мужчина сорока шести лет?
— Он самый.
— Мы сделали расширенный наркологический анализ в три часа тридцать семь минут утра в воскресенье восьмого мая. Наркологический анализ и — ага, вот! — еще девять других.
— У вас сохранились образцы крови пациента?
— Да, я уверена, что сохранились. Мы сейчас ничего не выбрасываем.
— Не могли бы вы проверить?
— Доктор Робертс, уверяю вас, мы все сохраняем, даже бирки, которые привязывают к ножкам новорожденных. Согласно закону сейчас мы делаем каждому младенцу анализ на фенилкетонурию[5], но, даже несмотря на это, сохраняем бирки. Мы сохраняем образцы пуповинной крови, плаценты, тканей, оставшихся после отсечения. Мы сохраняем все…
— Я понял. И все же не сочтите за труд, проверьте.
— Да вот, я уже вижу на экране компьютера: образец крови есть, он заморожен и хранится в холодильном отделении В-7. В конце месяца его заберут в запасное хранилище, расположенное в другом здании.
— Простите меня за настойчивость, Дженни, но в данном случае возможно полицейское расследование, поэтому я прошу вас: проверьте наличие образца лично,
чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что он есть и никуда не подевался.
— Хорошо, я отправлю кого-нибудь вниз, а потом перезвоню вам.
— Спасибо, Дженни.
Марти повесил трубку и вновь откинулся на спинку кресла. Сквозь стеклянную перегородку он видел Разу, который скреб железный стол, готовя его к новому вскрытию. Раза, надо признаться, трудился на совесть. Дотошный парень и весьма внимательный к деталям. А это означает, что он вполне мог влезть в базу данных больницы, чтобы внести в нее несуществующий образец крови. Или за него это сделал кто-то другой.
Зазвонил телефон.
— Доктор Робертс? Это Дженни.
— Слушаю вас, Дженни.
— Боюсь, я поторопилась, заверив вас, что все на месте. Образец венозной крови Веллера в объеме 30 кубических сантиметров был заморожен, но его почему-то нет в холодильном отделении В-7. Видимо, по ошибке его поместили в какое-то другое место. Я уже напала на след этого образца и, как только выясню его местонахождение, сразу же сообщу вам. Что-нибудь еще, доктор Робертс?
— Нет, Дженни. Большое вам спасибо.
 ГЛАВА 020 
 
Наконец-то!
Эллис Ливайн нашел свою мать на втором этаже магазина «Поло Ральф Лоурен» на перекрестке Семьдесят второй улицы и Мэдисон. Она как раз выходила из примерочной кабинки. На ней были белые хлопчатобумажные брюки и поверх них — цветастое подвязанное поясом платье наподобие халата. Она встала перед зеркалом, поворачиваясь из стороны в сторону, и только тогда заметила сына.
— Здравствуй, дорогой. Как тебе, нравится?
— Мама, что ты здесь делаешь?
— Покупаю одежду для круиза.
— Но вы не поедете в круиз! — сказал Эллис.
- Обязательно поедем. Мы ездим в круиз каждый год. Тебе нравятся манжеты на штанинах?
— Мама! Она нахмурилась и рассеянно поправила светлые волосы.
— Вот насчет этого верха я не уверена, — задумчиво проговорила она. — Тебе не кажется, что в нем я похожа на фруктовый салат?
— Нам нужно поговорить, — заявил Эллис.
— Хорошо. У тебя есть время, чтобы пообедать со мной?
— Нет, мама. Мне нужно возвращаться на работу. Эллис был бухгалтером в рекламном агентстве и сей-
час вырвался с работы буквально на час, после того как
ему в панике позвонил брат.
Он подошел к матери и негромким, но многозначительным голосом произнес:
— Мама, ты сейчас не можешь покупать все эти вещи!
— Не глупи, дорогой.
— Мама, ведь у нас был семейный совет, и мы обо всем договорились!
Эллис и двое его братьев приезжали к родителям в прошлые выходные. Их отцу было шестьдесят три, а матери — пятьдесят девять. Они жили в собственном доме в Скарсдейле. Братья приехали к родителям, чтобы обсудить финансовые проблемы. Разговор получился тяжелым, мучительным.