Космическая одиссея Инессы Журавлевой

Однако вернемся к открытиям. Рядом со мной беззастенчиво дрых Ромашка. Я умилилась его умиротворенным ликом, ровным сопением, полюбовалась на открытое до бедер тело, вздохнула, в который раз осознавая, что все это мое, и ушла в душ.
— Сим, водички, — произнесла я.
Водички не было. Я пошлепала ногой по полу, промычала песенку, сфальшивив раз сто, опять почесала репу и позвала снова.
— Сима, ау. Сима!
Искрящееся красивое безобразие материализовалось в воздухе. Лицо ее выражало крайнюю степень раздражения, и эта зараза выдала:
— Некогда мне, потом…
И исчезла. А я выпала в офигей последней степени. Это что сейчас было? Затем сложила в уме рев Ардэна, ночные угрозы Системы и усмехнулась, но сразу же снова нахмурилась.
— Сима, не хамей, дай воды!
— Да на! — рявкнула зарвавшаяся паразитка, и меня окатило с ног до головы.
Я задохнулась от возмущения. Так и стояла, разглядывая себя и шумно ловя ртом воздух. Затем выдала нецензурную тираду, и из стены высунулась Серафима. Она виновато посмотрела на меня и, буркнув:
— Звиняйте, тетенька, увлеклися мы, — дала умыться, а после и позавтракать.
Закончив с утренними делами, я упала в кресло, решая, чем заняться, пока Рома спит. Будить мужика после ночной смены совсем не хотелось. Помыкавшись немного, я решила погулять по кораблю, попросив Симу сказать синеглазику, что покушаться на аттарийцев я не буду. Ну и, каюсь, было любопытно узнать, что адова программа сотворила с командиром «Гордости Аттарии» в своей беспощадной мести. А еще было жалко Диму, которому и так не сладко. А, да, еще хотела поболтать с Русиком, не вовлекая его в новые неприятности, и узнать, скостил ли ему срок суровый товарищ Ардэн. Дел-то нашлось, мама дорогая, так что сидеть в каюте я не могла.
Выбравшись в коридор, я осмотрелась, решая, где мне найти нового знакомого.
— Сим, а где Руся? Э-э, тайлар Брэн.
— Отбывает наказание, — ответила Система.
— А Дима?
— Переодевается, — и она мерзенько так захихикала.
— Что ты с Ардэном сделала? — не без любопытства спросила я.
— Много чего, — удовлетворенно произнесла Сима. — Так тебе тайлара командира или тайлара Брэна?
Я почесала в затылке и решила:
— Русю.
— Иди за белым кроликом, — изрекла Сима, и я хохотнула.
Передо мной появилась проекция лопоухого животного, и он резво поскакал по коридору. Пожелав Серафиме словить глюк, потому что зверюга оказался слишком активен, я ломанулась следом за ним, слушая очередное гаденькое хихиканье моей «подруги». Надо потом подробней узнать, как она бедного Диму терзает. А пока я неслась по «Гордости», хватаясь за бок и костеря, на чем свет стоит, вошедшую в раж Систему.
Ушастый зверь скачками гепарда гнал вперед, я за ним. Время от времени мне попадались на пути аттарийцы, оборачивающиеся нам с кролем вслед. И я даже не виню их за вытянутые лица, я бы тоже прибалдела, если бы стала свидетелем нашего странного марафона.
— Это народная примитивная игра, — не выдержала я, когда пробегала мимо очередной особи в зеленом комбезе, жмущегося к стенке, потому что мой навигатор едва не сбил его с ног.
Зеленый понимающе покивал головой и расслабился. А мы бежали дальше, спускаясь куда-то ни нижние уровни космического корабля. Мне все чаще попадались оранжевые комбинезоны, и я поняла, что это вотчина техников. Они реагировали на нас с кроликом гораздо спокойней, чем ученые и медики. Должно быть, этих удивить было сложно. Впрочем, после моего триумфального появления в зале перемещений, техники от меня ожидали всего, чего угодно, и белоснежное создание ростом с порядочного дога, их волновало мало. Тем более целеустремленности моего джипиэса мог бы позавидовать кто угодно. Он вообще ни на кого внимания не обращал, включая и меня саму. Потому половину трапов я проехалась на заднице.
Кролище свернул к очередному трапу, скакнул вниз, сбил с ног какого-то вояку и врезался в дверь, снеся ее полностью. После этого издал звук, более всего напоминавший гудение парохода и исчез.
— У-у-уф, — тяжело выдохнула я, перешагивая вояку, смотревшего на меня огромными голубыми глазами. — Здрасти, мужчина. Вы тайлара Брэна не видели?
— Там, — указал вояка пальцем на искореженные двери.
— Премного вам благодарны, — буркнула я и вломилась… короче, это было местное подобие гауптвахты.
Мой новый знакомый лежал на комфортабельной койке и смотрел на меня не менее изумленным взглядом.
— Ты, — констатировал он.
— Ага, — выдохнула я и упала на его койку, тяжело дыша и вытирая пот. — Как дела?
— Лежу… сижу… арестован, в общем, — пробормотал Руся и сел рядом со мной.
— Спасибо, — ответила я и развалилась на его место, приходя в себя после кроличьего забега. — Водички бы, — попросила я, не открывая глаз.
Руся послушно притащил мне стакан воды и опять сел рядом.
— Если командир или первый помощник увидят тебя лежащей в моей постели, боюсь, меня выпустят в открытый космос без скафандра, — хмыкнул Брэн.
— Спокуха, Русь, я все разрулю, — пообещала я и села, жадно выпивая воду. — У-уф, Сима сволочь, — пропыхтела я, роняя голову на плечо мужчины.
— В открытый космос без скафандра, да еще и со свернутой шеей, — хохотнул он.
— Я за тобой, как жена декабриста, а ты смерти боишься, — укоризненно ответила я и села ровно.
Вдруг в камеру вломился тот самый сбитый с ног и толку вояка. В руках его был зажат парализатор, на морде написано, что за Родину порвет любого, как тузик грелку. Патриот оглядел камеру суровым взглядом, которому позавидовал бы сам Ардэн.
— Попытка побега, — выдал он, и мы с Русей переглянулись.
— Окстись, сердешный, — отозвалась я. — Я друга, можно сказать, брата проведать пришла, какой побег на фиг?
— Что? — растерянно спросил суровый страж.
— Хренов сто, — отмахнулась я. — Ну как ты? — спросила я зеленоглазого, явно забавлявшегося происходящим. — Кормят-то хорошо? Может, тебе ножовку в апельсинах принести?
— Еще бы понять, что ты сказала, но звучит красиво, — рассмеялся Брэн.
— Забей, — махнула я рукой.
— Кого? — поинтересовался Руся, и охранник крепче сжал парализатор.
Я тяжело вздохнула. И почему они так буквально воспринимают это слово? Да еще и энтузиазм такой на лицах, словно только и ждут команды «фас». Изверги аттарийские.
— Забей на забей, — опять отмахнулась я, и оба гуманоида зависли, осмысливая мое предложение. — Как же вы меня иногда раздражаете, — покачала я головой.
Охранник вдруг встрепенулся, снова навел на меня парализатор и грозно рявкнул:
— Освободите камеру временного содержания.
— Я бы на твоем месте на тайлари голос не повышал, — усмехнулся Руся. — И это убрал подальше, — он указал взглядом на парализатор.
— Молчать! — снова рявкнул патриот.
— Ну чего ты разоряешься? — миролюбиво спросила я. — Сейчас поговорю и уйду. Делов-то на копейку.
— Шифрованные разговоры запрещены, — грозно уведомил меня вояка.
Я поднялась с койки, развела руки в стороны, собираясь сказать что-нибудь, типа:
— Стреляй, фашист, всех не перестреляешь, — как этот малохольный… выстрелил.
Знакомое оцепенение сковало меня, причем, в это раз даже в глазах потемнело от силы разряда, и до слуха донесся далекий голос Руси:
— Это полный капец.
Через минуту в камеру влетел Ардэн и застыл, глядя на меня. А я стою вся такая в позе «здрасти, гости дорогие», руки в стороны раскинуты, словно весь мир обнять хочу, а сама думаю, что не тому Сима гадила, ой, не тому-у-у… Глаза Дмитрия заметно увеличились, затем сузились, и рев дикого льва сотряс многострадальный карцер:
— Кто?!
— Она, — гордо указал на меня самоубивец с парализатором. — Прибежала за неизвестным животным, сломала дверь и пыталась устроить побег арестованному тайлару Брэну.
— Да какой побег? — возмутился Руся. — Девушка пришла просто поговорить.
— Этого в соседнюю камеру, — рявкнул Ардэн. — Дверь восстановить. Брэн… свободен.