Космическая одиссея Инессы Журавлевой

— Что с ним? — мой голос сорвался, и мужчина остановился.
Он подошел ко мне и внимательно посмотрел.
— Вам стоит вернуться в свою каюту, — вместо ответа произнес он.
Мне показалось, что «Гордость» развалилась пополам, и я лечу в открытый космос. Воздуха стало катастрофически не хватать, ноги подкосились, но протянутую ко мне руку оттолкнула. Мне понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями и вспомнить, где находится мед. блок. Господи, как же весело все начиналось, и как закончилось?!
— Ромочка, — прошептала я, выдохнула и зло утерла слезы.
Мама говорила, что панихиду по покойнику служат, так зачем я уже начала отпевать любимого мужчину? Ну уж нет! Может, Ромка ногу подвернул, выбираясь из своей машины, а я тут сопли по полу размазываю, дура! Эта мысль придала сил и уверенности. Я прибавила шаг, а вскоре и вовсе побежала, отгоняя от себя дурные мысли.
Когда я уже была у цели, дверь открылась, и из лазарета вышел Дима. Увидев меня, он спешно шагнул навстречу, взял за плечи и заглянул в глаза.
— Проголодалась? — задал он нелепейший вопрос.
— Я хочу увидеть Рому, — ответила я, пытаясь вырваться и войти в мед. блок.
— Инночка, завтра, хорошо? Пойдем поедим, отдохнем, — терпеливо, как с маленьким ребенком говорил Ардэн.
— Что за на хрен?! — заорала я. — Что с Грейном?!!
— Его сбили, тайлари, — ответил медик, появившийся в этот момент в коридоре. — От тайлара Грейна мало, что осталось.
Дима резко обернулся и впился взглядом в белого.
— Еще чудо, что что-то осталось. От таких попаданий обычно вообще…
— Заткнись ты, слышиш-шь, — яростное шипение ударило по ушам.
Дима метнулся к медику, впечатывая его в стену. Он занес руку для удара, но стремительно обернулся ко мне и отбросил врача в сторону. На моем лице, кажется, блуждала глупейшая из улыбок. Как-то не доходил смысл того, что сказал мужчина в белом комбинезоне. Мало что осталось? После таких попаданий вообще, что? Ничего не остается? Но раз он в мед. блоке, значит, живой, да? Ведь так? Или здесь их морг? Морг…
В голове окончательно помутилось, и я тяжело осела на пол. Дима поднял, встряхнул за плечи и заглянул в глаза.
— Инна, все хорошо, слышишь? Все будет хорошо. Ром сильный, слышишь? Рома…
— Рома? — я, наконец, ухватилась за дорогое имя. — Он там? Я хочу его увидеть. Дима, я хочу…
— Там не на что смотреть, — снова вмешался медик. — Просто горелый кусок мяса.
— Закройся, придурок! — заорал на него командир, после поднял на руки меня и уверенно направился прочь от мед. блока.
Я вырывалась, кричала, требовала, чтобы мне дали остаться рядом, но Ардэн уносил меня все дальше, и когда моя истерика достигла апогея, снова сделал укол, погрузивший меня в сон.
— Сволочь, — выдохнула я и вырубилась.
Следующее пробуждение было уже глубокой ночью. Дима спал рядом, тихо посапывая мне в плечо. Я повернула голову, но Ромино место было нетронутым. В груди разлилась омерзительная пустота, словно из меня вырвали часть души. Я села, подтянула колени к груди и заплакала. Дима тут же проснулся и сел рядом, обнимая меня.
— Маленькая, послушай, — я вскинула на него глаза, и Ардэн осторожно стер мои слезы, тыльной стороной ладони. — Да, Грейн попал под перекрестный огонь, аппарат взорвался, и система жизнеобеспечения сработала медленней, чем должна была, огонь успел сильно повредить тело перед тем, как капсулу подобрали и вернули на базу. Ром, правда, очень сильно обгорел. И если бы он был землянином, то погиб бы мгновенно, но наши организмы гораздо сильней и совершенней ваших. К тому же наш уровень медицины. Не забывай, какие аппараты стоят в мед. блоке. Даже карманный регенератор исцелил, не оставив даже шрама от раны, которая была у тебя. И это менее чем за час. Универсальные регенераторы способны восстанавливать ткани полностью даже после таких жутких ожогов. Только нужно больше времени. Понимаешь? Два-три дня точно. Обещаю, как только кожные покровы восстановятся, мы сходим в мед. блок, и сможешь сама убедиться. Слышишь?
Я кивнула и уткнулась в плечо Ардэна. А если просто успокаивает?
— Я тебя не обманываю, — тихо сказал он. После приподнял голову за подбородок и заглянул в глаза. — Он жив и через несколько дней будет здоров, правда.
Дима легко коснулся моих губ и снова уложил, крепко прижимая к себе. В эту ночь я так и не уснула, думая о Роме и о том, что ему пришлось пережить. Сердце мое сжималось от боли и жалости, но я старалась не плакать, потому что сразу же просыпался Дима. А он был уставшим, это сразу бросалось в глаза, и мне не хотелось ему мешать.
— Я люблю тебя, — произнесла я одними губами, глядя на закрытые глаза Ардэна. — Я люблю тебя, — послала я мысленное признание Роме.
— И мы тебя, радость, очень, — ответил Дима, но, кажется, он так и не проснулся.
  
Глава 21
 
Следующие два дня прошли в заточении. Дима уходил, приходил, но меня не выпускал из каюты, извиняясь за это и прося немного потерпеть. Было тяжело. После того, как Дима в первый день нашел меня с красными глазами и распухшим носом, он реабилитировал Симу. Отмотавшая срок заключения длиной чуть более суток, Серафима ворвалась в каюту, шандарахнула меня несильным разрядом, потом облила водой с ног до головы и устроила вокруг водяной вихрь. Ручек-то настоящих нет, чтобы повиснуть на шее, вот и выражала свою радость, как могла. Ну и выдавала очередные перлы, естественно:
— Инусь, ну как вы тут, пока я чалилась? Пахан не прессовал? У параши не держали? Ты нормальная кентовка, без бздюме…
— Сима, ша! — гаркнула я. — Закрой ботало.
— Уважуха, сестренка, — важно кивнула Сима. — Чефирнуть хочешь? Я тебе притаранила.
Мне вручили напиток, естественно, далекий не только от чефира, но и от обычного чая. Это был слабоалкогольный коктейль. Его выпила, не препираясь. Сима понаблюдала за мной и вздохнула:
— Знаю, все знаю, душа моя. Приболел наш соколик, крылышки-то ему подломили, как есть подломили.
— Сим, без тебя тошно, — поморщилась я. Затем подняла голову и с надеждой посмотрела на нее. — Сим, выпусти меня из каюты, мне очень к нему надо.
Серафима даже пальцем у виска повертела.
— Ты, что?! Меня же по УДО выпустили. Кэп сказал, один косяк и уже надолго закроет. — И смягчилась: — Не могу, Инусь. Рада бы, но сама понимаешь.
— Ну хоть покажи мне его, — взмолилась я.
— Это сколько угодно. Только все равно ничего не увидишь.
Передо мной развернулся экран, и я увидела регенератор, по форме — копия наша капсула — торпеда, только половинки не разного цвета, а белоснежный. Еще были огоньки и панель управления. И больше ничего я не увидела, как говорила Сима. Единственное, что она мне пояснила, что по всей этой светомузыке видно, что состояние стабильно улучшается, и пациент идет на поправку.
— Ему больно, — всхлипнула я.
— Я тебя умоляю, подруга, — иронично протянула Система. — Во-первых, у них болевой порог такой, что ты успеешь двадцать раз ласты склеить. Во-вторых, это же аттарийцы, кто же ему страдать позволит? Погрузили в сон до исцеления, и всего делов. Еще и вытравили все воспоминания о боли. Что случилось, он помнит, а что чувствовал, нет. Никаких тебе кошмаров и всяких там синдромов. Ты думаешь, это в первый раз?
— А нет? — я удивленно посмотрела на Симу.
— Да их всех тут отращивают заново. Кэпа, после стычки с хананами, это твари такие ядовитые, но разумные, принесли чуть не до скелета разъеденного, лица вообще не было. А посмотри сейчас, красавец! Тайлару Грейну два пальца новых вырастили. Русик твой, вон, того после одного из боев думали и регенератор не возьмет, попер на таран, дурень, друга прикрывал, и ничего, живет и радуется. В карцере пока радуется, но ничего, и там люди живут. И это я тебе про единичные случаи рассказала. Так что, не волнуйся.
— Легко сказать, — проворчала я, вдруг понимая, что я так жить не смогу.