У каждого свои секреты
Ей пришел на ум самый простой способ — позволить ему заняться с ней любовью.
Элли не представляла, как эта странная мысль возникла в ее голове. Она решительно отбросила ее как не подлежащую обсуждению. Абсолютно. Не стоит даже думать об этом.
Она не собирается использовать секс для достижения собственных целей, как делают некоторые женщины.
Секс предназначен для взаимного удовольствия, как способ физического обогащения уже довольно близких отношений, ставших серьезнее дружбы. А их отношения вряд ли перешли эту черту.
Сорвав травинку, Элли нервно крутила ее в руке. Одно она знала точно — как бы враждебно она ни относилась к Дрейку, заниматься с ним любовью будет для нее удовольствием. На минутку она позволила себе представить, каково это будет — оказаться с ним в постели, но, почувствовав, что щеки покрываются жарким румянцем, с усилием отбросила вредные мысли. Она довела себя до такого же состояния, в каком недавно пребывал Дрейк. От этого воспоминания она усмехнулась. И все еще продолжала улыбаться, когда на тропинке появился Дрейк.
Плюхнувшись рядом с ней, он произнес:
— У тебя потрясающая улыбка. Надеюсь, ты думала обо мне.
Элли встретилась с ним взглядом, и ее улыбка померкла, но вскоре снова заиграла на губах, однако на этот раз уже фальшивая.
— Конечно, о ком же еще? — прощебетала она и добавила: — Я решила простить тебя и позволить поехать со мной в монастырь смотреть иконы.
Она встала на ноги, но Дрейк поймал ее за запястье.
— Что за резкая смена настроений?
— Разве не ты советовал мне воспользоваться ситуацией? — напомнила она. — Твое присутствие мне совсем не в радость. Я хотела пожить одна, но раз уж ты здесь... — Элли пожала плечами. — Поскольку ты, кажется, никак не поймешь, что не нравишься мне, думаю, ты можешь отработать свое присутствие тем, что станешь моим водителем.
— Довольно справедливо, — легко согласился Дрейк и тоже поднялся, не выпуская ее руки. Он сменил мокрые плавки на джинсы и майку. Медовым голосом он добавил: — Но почему-то ты никак не можешь убедить меня в том, что я тебе безразличен.
Элли напряглась и отрезала:
— Тебе лучше поверить, ибо дела обстоят именно так.
— Ты слишком часто это повторяешь. Может быть, хочешь убедить не столько меня, сколько саму себя?
— Мечтать не вредно! — Элли с силой оттолкнула его и поспешила обратно к дому. Собрав сумку и все, что могло потребоваться в пути, Элли заявила: — Мы возьмем мою машину. — И, не дав ему времени на возражения, она уселась на пассажирское место.
— Мы могли бы поехать на моей, а твою сдать и сэкономить деньги, — резонно заметил он.
Элли отвергла его предложение, холодно ответив:
— Предпочитаю быть независимой.
Дрейк с улыбкой вздохнул.
— Я заметил.
Дорога к музею заняла около получаса. Элли держала карту и подсказывала Дрейку направление.
— Должно быть, уже близко. Смотри, вон купола. Ой, как красиво, они красные. Ты можешь себе представить английскую церковь с красным шпилем? Прихожане почувствовали бы себя оскорбленными.
— Русские любят яркие цвета, все их национальные костюмы изобилуют цветами, особенно красным.
— Потому что они были коммунистами?
— Нет! В свое время слово «красный» означало красивый. Например, «Красная площадь» в Москве — значит, красивая, великолепная и не имеет никакого отношения к коммунизму. А на даче ты заметила уголок с красной вышивкой по белому и иконой? Это священная часть дома, где следует молиться либо сидеть, когда нужно принять какое-нибудь важное решение.
— Правда? Я не знала этого. Моя пра... — Элли резко замолчала. — Следующий поворот направо, вон объезд.
Свернув на выбранную ею дорогу, они оказались в заторе. Огромный туристский автобус пытался вписаться в поворот, но ему мешала яркая повозка с впряженной в нее лошадью, катавшая детей. К счастью, Дрейк был полностью поглощен дорогой, и Элли понадеялась, что он не расслышал нечаянно сорвавшийся с ее уст слог. Элли ругала себя на чем свет стоит за допущенную оплошность. Как быстро она забылась в присутствии Дрейка! Когда они не препираются, ей так легко с ним, так интересно общаться, что она совершенно забывает о том, что должна быть постоянно начеку. Еще несколько минут она провела в напряжении, но, поскольку даже после того, как они припарковались и пошли к музею, он ни словом не выдал, что что-либо расслышал, Элли постепенно начала расслабляться.
В музее хранилось огромное количество икон, и все были настолько великолепны, что она сочла невозможным воспринять такое богатство за одно посещение, и после примерно часового осмотра они вышли на улицу. Рядом с музеем располагался парк, изобилующий клумбами с цветами. В нем даже протекал заканчивавшийся небольшим водопадом ручеек. В тишине слышалось жужжание пчел.
Они устроились на одной из скамеечек с видом на водопад. Элли подняла голову, солнце ярко освещало ее лицо и четкую линию шеи. Волосы, и без того светлые, на солнце сияли как золото, а глаза стали похожими на кристально чистые аквамарины. Не в силах устоять, Дрейк нежно коснулся ее щеки.
— Когда ты намерена разрешить мне еще раз поцеловать тебя?
— Читай по губам, — ответила Элли и действительно неслышно произнесла: — Никогда!
Ее губы соблазнительно изогнулись, и Дрейк наклонился и поцеловал ее. Элли возмущенно отстранилась, а он лишь приподнял брови.
— Разве ты не сказала «сейчас»?
Ее глаза сузились.
— Тебе известно, что ты плут и лицемер?
— Плут? Ладно, я понял, что ты сказала «никогда», признаю. Но лицемер? Что я такого сделал, что ты решилась окрестить меня лицемером?
Его хитрость одновременно злила и удивляла ее. Она могла бы подарить себя этому мужчине, веря, что он по-настоящему привязан к ней, что она что-то значит для него. Он хотел, чтобы она поверила, все еще хочет, чтобы поверила. Но ведь это совершенно бесчестно с его стороны. Если два человека встретились, понравились друг другу, занялись любовью, получили взаимное удовольствие, а затем каждый пошел своей дорогой — это прямо и честно. Но когда один пытается убедить другого, что испытывает более серьезные чувства, чем физическое желание, а на самом деле собирается жениться на другой, то как это назвать, если не лицемерием? Элли благодарила судьбу за то, что вовремя узнала о его двуличности.
— Ради Бога! — Она встала и пошла прочь, как обычно, размышляя о том, что бы такое придумать, чтобы избавиться от него.
Они перекусили в кафе, а затем направились на большой базар для туристов, где продавались всевозможные народные изделия: темно-зеленые тяжелые малахитовые браслеты и ожерелья, огромное количество украшений из янтаря с видневшимися на свету застывшими насекомыми, сотни матрешек различных форм, размеров и расцветок, симпатичные куколки в русских национальных костюмах. Богатая фантазия и мастерство народных умельцев, похоже, безграничны. Элли брела вдоль прилавков, периодически останавливаясь, чтобы потрогать, восхититься очередной вещицей, короче, вела себя как настоящая туристка. Дрейк все это время держался рядом. Она купила несколько изящно вышитых носовых платков для своей мамы, набор куколок для ребенка друзей, а затем остановилась потрогать потрясающее янтарное ожерелье из тщательно обработанных бусин.
— Как красиво! — Элли взглянула на ценник. Она знала, что может поторговаться и немного сбавить цену, но все равно было бы дорого. Грустно улыбнувшись продавцу, она пошла дальше.
— Думаю, мне надо купить здесь что-нибудь и моей маме, — заметил Дрейк.
— Хорошая мысль, — отозвалась Элли и побрела к следующим прилавкам.
Дрейк посмотрел ей вслед, но не почувствовал никакой тревоги, понимая, что она никуда не денется — по той простой причине, что ключи от машины у него в кармане. Он купил то, что хотел, и пошел догонять Элли, но не успел отойти далеко, как его настойчиво окликнула продавщица:
— Одна из купюр надорвана, я не могу ее взять.
Дрейк вернулся и открыл кошелек в поисках другой купюры.