Считай звёзды (СИ)
Сглатываю, непроизвольно поспешив ближе к молочной секции. Я не доверяю Дилану, но незнакомых мужчин боюсь сильнее, поэтому буду стараться держаться рядом с парнем, чтобы недоброжелатели думали, что я не одна здесь. Звучит так же жалко, как и выглядит? Я прикрываюсь человеком, которого так же остерегаюсь, как и любого другого.
Парень берет упаковку яиц, неосторожно положив в тележку, и оглядывается, когда подхожу ближе, ладони скрывая под длинными рукавами свитера.
— Чего ты так медленно ходишь? У тебя в заднице что-то? — Боже, дай мне сил игнорировать это дерьмо, льющееся из его рта. Закатываю глаза, когда Дилан отворачивается, продолжив идти, и делаю пару шагов, внезапно ощутив, как тошнота подкатывает к самому вверху, поэтому замираю, испуганно сжав пальцами рот.
Начинает кружиться голова. Лоб горит, глаза к черту сейчас лопнут от давления.
— Ты стебешься? — О’Брайен подает голос, вытягивая ногу, чтобы пнуть меня в колено, только по этой причине не выдерживаю:
— Мне нехорошо, — звучит так раздраженно, как и хотелось, вот только из-за боли голос дрожит. Ставлю одну руку на талию, пока пальцами другой сжимаю рот, сильно сутулясь. Дышу через нос громко и ровно. Так глубоко, как только можно, чтобы помочь себе отогнать тошноту. От слабости организма трясутся колени. Не помню, чтобы когда-нибудь мне было настолько плохо.
— Не думаю, что тебе настолько плохо, — он делает пару шагов ко мне.
— Тебе откуда знать? — еле говорю, немного дернувшись от давления в глотке. Раздражает, что Дилан говорит это таким тоном, будто считает, что я лгу. Я не меньше хочу скорее покончить с этой вылазкой и вернуться домой. Думает, мне в кайф торчать здесь с ним?
— Ага, твой отец отправляет тебя, будучи тяжело больной, — уверена, он даже показывает кавычки пальцами, неприятно усмехаясь, — в магазин, нарушая твой оздоровительный сон, и…
Не могу. Сгибаюсь, не вытерпев, и с чувством стыда меня рвет на пол. Опираюсь ладонями на полусогнутые колени. Кашляю, успевая подавиться, и вовсе не чувствую, что мне становится легче от вышедшего, наоборот, подкатывает еще больше, что даже на глазах выступают неприятные слезы.
— На… на мои кроссовки? — парень интересуется сдержанно, видимо, уставившись куда-то перед собой, чтобы не видеть происходящего. Тон голоса такой… Ровный, без эмоций. Кое-как качаю головой, дав ответ, а сама не разгибаюсь, не меняю положения, чувствуя, как всё тело дрожит от напряжения.
— Славно, — шепчет, судя по движению, начинает оглядываться. — Тебе реально настолько плохо? — гребаное удивление в голосе, за которое хочется ему хорошенько врезать. И без того горю от стыда, еле перенося очередное унижение.
— Я сейчас на тебя плюну… — не выходит прошептать со злостью. Не способна на такой негатив в данный момент.
Слышу, как сдержанно он выдыхает, издав подобие тихого горлового мычания. Прекращает озираться, кажется, с трудом принимая решение, которое озвучивает мне:
— Для начала отойдем от этого места, — начинаю поддерживать локоны своих волос, находя в себе силы, чтобы немного выпрямиться, но головы по-прежнему не поднимаю. — Аптека где? — оставляет тележку, но вообще не думаю о ней, повернувшись, и спешно перебираю ногами, ведь шаг у парня большой:
— В конце, — только и могу выговорить, после сильно сжав дрожащие губы, боясь, что сейчас опять начну плеваться. Руками обнимаю живот, уже выше подняв лицо, но замученный усталостью взгляд оставляю на уровне пола. Следую за Диланом через отдел булочных изделий к кассам, одна из которых рабочая и находится в начале магазина. Есть перегородка, которая, в принципе, должна мешать тебе выйти из магазина не через положенное место, но её можно с легкостью миновать: О’Брайен без труда перелезает, а мне приходится наклониться, присев на корточки, чтобы пройти. И на секунду торможу, оставаясь в сидячем положении, чтобы перетерпеть резко подкатившуюся тошноту к горлу.
— Ты можешь не задерживать процесс? — Дилан успевает ворчать, пока оборачивается, продолжая двигаться в нужном направлении. — Я не хочу, чтобы ты заблевала меня.
Хочется послать его, вот только возможности нет, поэтому лишь судорожно выдыхаю, хватаясь за перегородку, чтобы помочь себе подняться на слабые ноги. Шагаю, терплю.
Аптека работает, уже хорошо, что она реально круглосуточная. Мы входим в прозрачные двери, оказываясь в прохладном помещении с голубыми стенами, вдоль которых тянутся прозрачные шкафчики с предложенным товаром. Могу рассмотреть свое отражение и пугаюсь того, какого оттенка мое лицо. Либо дело в освещении, либо у меня реально зеленоватый цвет кожи. Прикладываю ладонь к горячему лбу. Может, мне действительно посчастливится отрубиться на обратном пути, что лишит меня времяпровождения с парнем?
Подходим к окошку, и Дилан пускает смешок, вынув руки из карманов кофты:
— Какой, на хер, перерыв в ночное время? — привстаю на носки, замечая табличку рядом с кассой. — Ночная смена — это и есть один большой перерыв, — у него явно нет терпения. Парень начинает стучать пальцами по оконному стеклу. Причем долго, пока к нам не выходит сонный мужчина средних лет в белом халате. Он вынимает затычки из ушей, внешне демонстрирует целый спектр негативных эмоций. Ему явно не по душе, что кто-то нарушает сон.
— Табличку видите? — открывает мелкую дверцу окошка, раздраженно процедив. — Перерыв.
— Охереть, — не знаю, но хочется пустить смешок с того, как Дилан пожимает плечами, уставившись на мужчину, как на придурка. — Обслужи нас, а потом дрыхни, — не очень-то уважительно, но, если честно, всё равно, ибо предполагаю, что меня сейчас опять стошнит. Лучше скорее получить лекарства и скрыться в уборной.
— У меня перерыв, — чего этот тип заладил? Всё равно покупателей больше нет.
— Чувак, просто обслужи нас сейчас, — О’Брайен нервно притоптывает ногой, а я сжимаю ладонью рот, вновь сутулясь.
— Жди десять минут, — что вообще происходит?
— Мне нужно сейчас, — Дилан уже не на шутку раздражен, а мужчина пускает противный смешок:
— А если не сейчас, то что? У нас тут охрана есть, — будто понимает, что от О’Брайена можно и в нос получить.
— А у меня тут баба, умеющая блевать по заказу, — и стоило ему вроде как усмехнуться, как я срываюсь с места, убегая из магазина в сторону уборной. Еще одного позора не перенесу.
…Умываю лицо холодной водой. В уборной пахнет мятой. Обычно я спокойно переношу этот аромат, но сейчас он только ухудшает мое состояние. Белые мраморные раковины блестят на свету ярких ламп, плиточный пол только что вымыт женщиной, что теперь бродит по туалету, заходя в каждую серую кабинку с тряпкой и моющим средством. Сгибаюсь так, чтобы можно было опереться локтями на край раковины, пальцами сдавливаю щеки, уставившись на свое отражение. Круги под глазами. Лицо такое бледное. Но мне удалось достаточно долго проторчать над унитазом, живот болит, но больше нет такого давления. Ничего в горле не мешает дышать. Желудок ноет, да и голова не проходит, но… Хочется заметить, мне гораздо легче.
Глубокий вдох. Выдох. Опускаю лицо, пальцами проникая в распущенные волосы. Ни с чем не сравнимое чувство наслаждения, когда тебя наконец «отпускает».
Слышу, как позади открывается дверь, поэтому поднимаю голову, хмурясь при виде парня в отражении, который спокойно входит в женскую уборную, держа в одной руке белый пакетик из аптеки. Дилан смотрит на уборщицу, которая замирает, немного возмущенно отвечая на его зрительный контакт.
— Дамы, — О’Брайен усмехается и продолжает идти ко мне. Качаю головой, щурясь:
— Ты же знаешь, что это женская уборная, — не поворачиваю голову, всё еще следя за Диланом при помощи отражения.
— А ты знаешь, что тебе лучше молчать, пока я не решил оставить тебя без лекарств? — ставит пакет на край раковины, начав осматривать уборную. Прикрываю веки, полностью забивая. Мне стоит впредь меньше переживать о происходящем. Выпрямляюсь и беру пакет, изучая содержимое: