Искатель. 1976. Выпуск №5

— Появился у нее близкий друг, — неохотно сказал он вслух. — Уж есть у них любовь или нет — не знаю, но влияние он на нее имеет большое.
— Любопытно, — пробормотал Лорка.
Игорь Дюк смотрел на него с недоумением.
— Федор, — сказал он просительно, — ну зачем тебе копаться во всем этом?
Лорка мельком взглянул на него.
— Тим погиб, Игорь.
— Что? — шепотом спросил Дюк.
Лорка не удостоил его ответом, так и остался сидеть с опущенной головой.
— Тим? — Дюк неловко поднялся из кресла, оно упало. — Я думал, такие не погибают.
— Погибают.
Игорь поколебался, потом поднял кресло и пнул его ногой.
— Почему не сказал сразу? — спросил он, свирепея.
— Есть причина, — Лорка кивнул на кресло. — Садись. Да садись же и выслушай меня.
Лорка рассказывал не очень связно, а поэтому долго. Искреннее огорчение Дюка заставило его еще раз заново почувствовать всю нелепость и неотвратимость гибели друга. Рассказывая, он понемногу успокаивался и приходил в себя. Дюк, ошарашенный неожиданным известием и поглощенный собой, сначала слушал Лорку вполуха, но потом как-то вдруг он уловил странную и страшноватую логику цепочки несчастий и неудач, преследовавших руководителей кикианской экспедиции.
— Погоди, погоди, — перебил он Лорку, хмуря брови, — ты подозреваешь, что Тима попросту убили?
— Нет, — сказал Лорка, — я не думаю столь прямолинейно. Возможно, его хотели просто вывести из строя, как вывели тебя, Барму, Сомова, и переборщили.
— Кому и на кой черт это могло понадобиться?
Лорка помолчал и теперь уже неторопливо и очень четко рассказал о всех соображениях Соколова. О его консультации с ГКЗ и о том, что компьютер допустил возможность существования тайной организации, противопоставляющей свои интересы интересам человечества в целом. О подростковой автономии и о том, какую странную, жестокую роль могли сыграть эти подростки в период подготовки кикианской экспедиции. Рассказывая, Лорка с неприятным чувством отметил, что импульсивный Дюк как-то уж очень легко забыл о гибели товарища и слушал Федора со все более возраставшим интересом. Он даже поднялся из кресла и принялся ходить по кабинету.
— Соколов почти убедил меня, что все дело в Викторе Хельге и что ребята, решив восстановить справедливость, наделали непоправимых глупостей. Но оказалось, что все это ерунда и бред собачий.
— Так уж и бред? — несколько рассеянно спросил Игорь, думавший о чем-то своем.
— Бред, — со вздохом, но очень уверенно ответил Лорка. — Конечно, Виктор болен славой, но он чист и честен, он не способен на подлость и фальшь, ручаюсь головой.
— А если Виктор ничего и не подозревает о кознях своих обожателей?
Лорка усмехнулся.
— Маловероятно. Виктор общается со школьниками чуть ли не каждый день, человек он умный и чуткий. Он просто обязан был догадаться о фокусах ребят. Но я проверил и такую возможность — поговорил с юнцами, не в лоб, конечно, а обиняком. Там все чисто, можешь быть уверен. Я ведь тоже в некотором роде ребячий фаворит, мне они врать не станут. Так что, — Федор развел руками, — концепция о тайной организации лопнула с треском.
Игорь Дюк остановился прямо перед Лоркой и, глядя на него, спросил со скрытым вызовом:
— А если с треском да не лопнула, а родилась?
Сразу подобравшись, Лорка остро взглянул на товарища.
— У тебя есть какая-то идея?
— У меня есть десятки и сотни идей, — Игорь снова слегка играл, и в его тоне звучала снисходительность, — но я тебе подарю лишь одну из них, самую красивую и вдохновляющую.
Он подтащил ногой стул и сел напротив Лорки.
— А что, если мы имеем дело со скрытым сопротивлением некой неземной цивилизации?
Лорка, с острым интересом ждавший «красивой и вдохновляющей» идеи товарища, не мог скрыть своего разочарования. Чуткий Игорь, конечно же, сразу заметил это и рассердился.
— Ты что же, не допускаешь возможности контактов с инопланетянами?
— Почему же? У нас бывали встречи.
— Я имею в виду не дальний космос и не чужие планеты, консерватор! Я говорю о контактах прямо здесь, на Земле.
— Что-то вроде визита на чашку чаю? Или явления Христа народу? — флегматично уточнил Лорка. — Думаю, что всемирное бюро информации уведомило бы нас о таком эпохальном событии.
— Нет, мой милый. Я имею в виду контакты односторонние: в виде скрытого сбора информации о землянах или активного, но тайного вмешательства в наши земные дела.
— В принципе возможно и такое, — Лорка не скрывал своего скептицизма. — Но уж очень все это легковесно, как в детском приключенческом фильме. Агенты инопланетной цивилизации на Земле! Под каким соусом и в каком облике, Игорек? Любая подделка под человека, будь то чистый робот, биомех или что-нибудь иное, саморазоблачит себя за несколько часов контакта.
— Это второй вопрос, — нетерпеливо перебил Дюк.
— Допустим. Итак, тайные агенты на Земле, а мы об этом не подозреваем. И чем же они занимаются? Я бы поверил в их существование, если бы они скопировали записи центрального информатория, взяли на абордаж и угнали бы наш лучший галактический корабль или поставили несколько хитрых экспериментов, чтобы определить характер и цели нашей цивилизации. А инопланетяне, видите ли, не нашли ничего лучшего, как потихоньку, но целеустремленно изводить одного кандидата в командиры кикианской экспедиции за другим. Зачем?
— Очень просто — они хотят сорвать нашу экспедицию на Кику! Может быть, не сорвать, а просто задержать; кто знает, вдруг у них на Кике собственные интересы? А может быть, они хотят, чтобы экспедицией командовал чем-то удобный для них человек, к которому они успели подобрать некие ключики.
Пожалуй, впервые за время разговора об инопланетянах на лице Лорки вместо скепсиса и иронии появилось выражение серьезного раздумья. Дик немедленно заметил это.
— Хочешь, я объясню, почему тебя так шокирует идея об инопланетном вмешательстве в земные дела? Все дело в боге.
— В боге? В каком боге? — удивился Лорка.
— В самом обыкновенном. В том самом бородатом старике, который, сидя на облаках, за шесть дней сотворил целый мир, а потом время от времени считал нужным совать нос в земные дела, хотя его никто не просил об этом.
— Положим, — возразил Лорка, помимо воли увлекаясь этой интеллектуальной игрой, — до сотворения мира и облаков не было.
— Это детали, — отмахнулся Дюк. — Ты лучше вспомни, сколько тысячелетий человечество было задавлено богами. Богам строили храмы и приносили жертвы, во имя богов отказывались от радостей жизни и сдерживали жажду познаний. В конце концов бога сбросили с его облачного трона, но упрямый старикашка сдался не сразу. Он еще долго, как таракан, прятался по темным щелям познания и исподтишка пакостил человечеству, появляясь в науке в самых непостижимых и несхожих обличьях. Наконец полностью восторжествовал материализм, со старикашкой вовсе перестали считаться. Но осталось наследие прошлого! Подсознательная память о былом рабстве духа, инстинктивный страх перед новым порабощением, что-то вроде клаустрофобии, или боязни темноты. И как только заходит речь о возможности вмешательства инопланетян в земные дела или о космическом разуме, мы немедленно встаем на дыбы! Не новые ли это происки хитрого бородатого старикашки?
— Да, — рассеянно сказал Лорка, думая о своем, — в космическом разуме есть что-то от бога.
— И ты туда же, несчастный антропоцентрист! — с досадой сказал Дюк. — Вдумайся, вселенная не имеет ни начала, ни конца, она существует вечно! Миллиард веков миллиард раз возведенный в миллиардную степень — ничтожный миг по сравнению с ней. Ты ощущаешь это?
— Да, — с легкой улыбкой ответил Лорка, — у вечности довольно острый аромат.
Но увлеченный Дюк уже не обращал внимания на шутки.
— Теперь подумай, как мы бесцеремонно обращаемся с этим колоссом. В бесконечной веренице времени мы выбираем крохотную точку — те самые двадцать-тридцать миллиардов лет, в течение которых существует Галактика, звезды, планеты, — и именно этому мгновению приписываем право на разум. Вот ведь какое нахальство и самонадеянность! А жалкий отрезок нашей звездно-галактической эпохи ничем не лучше и не хуже любого другого, до сегодняшнего восхода солнца таких отрезков пролетело бесчисленное множество. Почему мы им отказываем в праве на разум?