Искатель. 1976. Выпуск №5
Соколов поежился, хмыкнул.
— И что же?
— Поселение ликвидировали. Лагута — человек честный и принципиальный. Он чувствовал себя виновным в гибели трех человек и попросил разрешения на повторное обследование планеты. Кто бы посмел ему отказать? Сразу же после прибытия на Кику он в одиночку отправился в тот лес, где погибали люди.
— Почему в одиночку?
— Несчастья происходили только с одиночками. Лагута решил разом покончить с тайной Кики. И был найден мертвым под ракитой. Тоже паралич сердца, только на лице не ужас, а улыбка.
В маленьких глазках Соколова заискрился интерес.
— Видимо, он разгадал тайну!
Лорка мрачно улыбнулся.
— Разгадал.
Соколов оглядел Лорку, оглядел неторопливо, с ног до головы.
— А теперь вы туда? — спросил он с любопытством.
— Теперь мы.
— Н-да, — Соколов проговорил это весьма многозначительно, вытирая платком лоб и щеки, — хочется вам позавидовать, Да, может быть, лучше посочувствовать?
— Что ж, спасибо и за то и за другое, Александр Сергеевич.
3
Заканчивая свой утренний туалет, Лорка надел светлую теплую куртку из мягкой кожистой ткани, похожей на замшу. Легко и непринужденно, как первоклассный танцор, он прошагал в прихожую и возле вешалки-гардероба прочитал рекомендации по верхней одежде, которые выдавались автоматикой в соответствии с погодой. Коррективов он вводить не стал. Механическая рука подала ему из открывшейся в стене ниши сначала плащ, а затем и шляпу, по широким полям которой надлежало стекать возможному дождю. Засветив зеркало, Лорка, скептически щуря свои зеленые кошачьи глаза, вгляделся в свое отражение. Повел могучими плечами и усмехнулся.
— Может быть, ты просто трусишь, командир? — спросил он вполголоса у зеркала. — Признавайся, тут нет никого постороннего.
Он протянул руку, чтобы ущипнуть своего зеркального двойника за нос, но тот, конечно, тоже протянул свою руку. Лорка прищелкнул пальцами и засмеялся.
Шляпа ему определенно не нравилась. Он надевал ее и так и эдак, и по-всякому было плохо. В конце концов он снял ее, нахлобучил на механическую руку, которая не замедлила переправить ее в нишу, и, обернувшись, спросил, повысив голос:
— Альта, ты скоро?
— Скоро, — ответил чистый грудной голос.
— Я подожду тебя на воздухе.
— Хорошо.
Щелкнув запором, Лорка вышел из дому и остановился на площадке широкого полукруглого крыльца.
Мир спал. Неподвижный влажный воздух казался густым, как кисель: сделай шаг — и увязнешь, запутаешься в зыбкой полупрозрачной трясине. Но это лишь казалось; несмотря на свою влажность, воздух был легким и теплым, как дыхание.
Сбежав по ступеням крыльца, Лорка миновал голый кустарник, вышел на шероховатую пружинистую дорожку, очень ловко имитированную под песчаную аллейку. И остановился, поджидая жену.
Деревья тоже спали, плавая в тумане, похожем на молоко, разбавленное водой. Поблизости это были еще настоящие деревья со стволами и ветвями, можно даже было угадать осеннюю пестроту тяжелых листьев. А дальше деревья быстро теряли реальные очертания, превращаясь в ажурные абстрактные орнаменты. Спали и птицы. И только звонкая, чистая, как детский голос, капель оживляла этот влажный мир, погруженный в светлую дрему.
— Лорка! — послышался голос Альты — две глубокие ноты, первая повыше, а вторая пониже.
Лорка огляделся, ему почудилось, что голос ее прозвучал над самым его ухом, и тихонько откликнулся:
— Ау!
Он отчетливо слышал звуки шагов Альты, хотя ее совсем не было видно за туманом и кустарником. Можно было угадать, как она сбежала по ступеням, сделала несколько замедленных шагов по земле, а потом деловито зашагала по дорожке. Этот чудной воздух-студень, воздух-дыхание был удивительно звукопроницаем, Теперь Федору стала ясна загадка чеканного звона капели, хотя всего-то с ветки кустарника срывались и падали в лужицу серые бусинки воды. Лужица недовольно морщилась, а сухой лист-кораблик приветливо кланялся на игрушечных волнах.
Альта пришла легкая, оживленная, веселая. На тонком темном лице, будто вырезанном из мореного дуба, — неожиданно светлые глаза. Лорка знал, что они голубые, почти синие, но под стать этому туманному утру казались сейчас серыми. Капюшон плаща откинут, тяжелые волны волос припушены седой пылью влаги.
— Ты здесь?
— Нет, — засмеялся Федор. — Но иногда я здесь бываю.
Засмеялась и Альта. Голоса звучали как колокола, словно Лорка и Альта находились не под открытым небом, а под гулкими сводами. Альта даже подняла голову и посмотрела вверх, рот ее чуть приоткрылся, за вишневыми губами проглянула сахарная полоска зубов. И Лорка посмотрел наверх, а там ничего, серое рыхлое небо, и не поймешь, высоко оно или низко. Прислонясь к Федору плечом, Альта тихонько сказала:
— Как в храме!
— В соборе святого Петра, — серьезно подтвердил Лорка. — Сейчас из тумана выйдет белобородый епископ в золоченой тиаре. И тайным словом навеки свяжет наши души.
Альта посмотрела в туман, поежилась от влажного воздуха и подняла на Федора серьезные светлые глаза.
— Зачем нам с тобой епископы, Лорка? Мы и так связаны навеки. Правда?
— Наверно, правда.
Ее глаза сразу потемнели.
— Почему «наверно»?
— Значит, просто правда.
Она на улыбку не ответила, показала, что сердится на неуместную реплику, прошла по дорожке вперед и лишь потом обернулась через плечо.
— Пойдем.
Лорка нарочно не сразу догнал ее, ему нравилось смотреть, как она идет. Альта двигалась неслышно, почти невесомо, точно плыла в тумане.
Черно-серый куст, большим глупым веником выплывавший из тумана, вдруг шарахнулся, из него кто-то выскочил и удрал. Альта замерла, вытянувшись стрункой, подоспевший Федор легонько обнял ее за плечи.
— Птица. А может быть, заяц, — успокоил он.
Альта огляделась вокруг, зябко повела плечами:
— Как-то не так сегодня. Тревожно. Правда, Лорка?
Федор огляделся и грустно подтвердил:
— Правда.
— Это потому, что Тим погиб, — тихо сказала Альта.
Лорка помрачнел и ничего, не ответил. Некоторое время они шли молча. Альта время от времени взглядывала на Федора, но он не замечал или делал вид, что не замечает ее взглядов.
— Каково сейчас Валентине, — вдруг вырвалось у Альты.
Лорка удивленно взглянул на нее и нахмурился.
— Она ничего еще не знает.
Альта остановилась на полушаге.
— Как?
— Да так, — недовольно проговорил Лорка, — меня просили пока ничего не говорить ей.
Темный румянец выступил на щеках Альты.
— Почему? — сурово спросила она.
— Не знаю. Просто попросили, — с тенью раздражения ответил Лорка.
— Каждый имеет право на свою радость и на свое горе, — сказала Альта, и голос ее дрогнул, — и никто не имеет права на ложь и обман.
— Мы не лжем, Альта, — примирительно сказал Лорка, — мы молчим.
— Молчание хуже, трусливее лжи.
Лорка отвел взгляд.
— Ты права. Я обещал молчать.
— Иногда обещание можно нарушить, — Альта снова пошла вперед и сказал тихо и убежденно:
— Бедная Валентина! Она и не знает ничего. Это вдвойне жестоко.
Лорка одобрительно взглянул на нее. Есть вещи, подумалось ему, которые до конца способна понять только женщина. Ведь и правда, беспечность незнания — разве она не оборачивается потом изощренной жестокостью?
— Ты права, Альта, — вслух повторил он, — я сегодня же расскажу ей обо всем.
Она молча взяла его за руку. Дорожка вилась между кустами, почтительно обходила большие деревья, прыгала через канавы. Возле одного деревца Альта остановилась и прислушалась, склонив голову набок.
— Слышишь? — вполголоса спросила она Лорку.
Федор прислушался и кивнул головой. Дремлющая роща сонно шептала тысячами дробных шелестящих голосов. Это капли и капельки воды падали с ветвей на влажную землю, на ковер увядших разноцветных листьев. Лорка покосился на грустное отрешенное лицо Альты, вздохнул, а потом чуть улыбнулся, положил свою большую ладонь на тонкий ствол, поднял лицо вверх и крепко встряхнул деревце. Оно дрогнуло и обрушило на них заряд крупного свежего дождя. Альта гибко метнулась в сторону, а Федор так и остался стоять, потряхивая мокрой головой, только глаза зажмурил.