Посылка

Забавно, вдруг ни с того ни с сего подумал Кирилл: как хорошо он ни тренирован (а физические нагрузки, переносимые им, не сравнить, пожалуй, с тренингом любого из спортсменов), однако пожилой человек с того берега оказался проворнее, показав прямо-таки феерический спурт. Правда, у него была солидная фора: ему-то, Кириллу, пришлось еще преодолевать речку. Художник Гелий, ровесник, неизвестно от чего уже прилично располневший, оказался последним. И там, где рассеялся дым, все четверо увидели…
Представьте себе идеально ровный круг выжженной травы диаметром метра три. В центре него неглубокая и тоже геометрически правильная воронка, сужающаяся ко дну. И наконец лежащий на дне воронки… Кирилл поискал слово… аппарат, нет, шар… шар ярко-желтого нарядного цвета диаметром сантиметров в тридцать. Шар, упавший с неба, причем явно не метеорит слишком уж правильная форма, — и не спутник, совершивший вынужденную посадку, — на поверхности никаких следов путешествия сквозь атмосферу.
Справа и слева замелькали дома деревушки. «Валентиновка», — прочитал Кирилл автоматически, и шоссе уже вылетело за пределы местечка, где обычной жизнью жили люди, еще и не подозревающие о том, что здесь, совсем рядом с ними, около часа назад свершилось нечто, еще никогда не происходившее.
Но так ли это?
Давайте вновь переберем варианты, подумал Кирилл, давайте снова все по порядку. Итак…
Метеорит действительно не может быть столь правильной формы… по крайней мере, на Землю еще ни разу не падал ТАКОЙ метеорит. К тому же метеорит, пролетевший в космосе невообразимо какие дали, не может иметь столь ровный, без всяких оттенков цвет.
Не метеорит.
Но и не искусственный спутник, сделанный на Земле. Иначе, раз он упал с неба, на поверхности шара неминуемо остались бы следы воздушного путешествия, окалина хотя бы. И падение обязательно сопровождалось бы какими-то иными внешними признаками, а никак не желтым пунктиром, словно растворившимся в траве, и все это в полной тишине, совершенно беззвучно, как в немом кино. Значит, получается, что…
Промелькнули дома еще одной симпатичной деревеньки. «В. Котчище», прочитал Кирилл. До деревни, где жил знаменитый художник Гелий Команов и где все ЭТО случилось, было теперь совсем близко.
Так, значит, получается, что наиболее вероятна такая гипотеза: на Землю прилетел космический аппарат другой цивилизации. Можно в это поверить?
Ну а разве бросился бы он, Кирилл, к машине и помчался бы немедленно звонить академику Донкину, если б не принял он этой мысли сразу же, тут же, едва только увидел желтый шар. И, если разобраться, так ли уж все удивительно? Ведь рано или поздно это должно было случиться, и надо теперь считать, что ему и трем остальным людям, оказавшимся в этот момент рядом, повезло — они стали первыми.
ПЕРВЫМИ!
Кирилл усмехнулся. Вот он, расчетливый, трезвый, аналитический ум. Другой человек, бесспорно, вел бы себя совершенно иначе в такой ситуации волновался бы, нервничал, был на себя не похож; он же, спокойно перебрав варианты, отбросив то, что не выдерживает критики (а в данном случае — вот парадокс! — критики не выдерживает любое объяснение, не выходящее за рамки привычного), с полным спокойствием останавливается на варианте совершенно необычном, фантастическом, но зато все объясняющем. (И все-таки надо быть честным — сначала, до того, как пришло привычное спокойствие и способность к точному анализу, он, Кирилл, тоже немного был выбит из колеи.)
Так что же это за шар? Космический корабль с пришельцами весьма миниатюрных размеров? Космический зонд-разведчик, потерпевший по неожиданной причине аварию? Или… или какое-то специальное послание человечеству, какая-то информация, посланная теми, кто ищет контакта с человечеством, и полученная им, Таней, Гелием Комановым и еще одним землянином?
Кирилл резко сбавил скорость и свернул на проселок, ведущий к маленькой деревушке. Должно быть, когда находкой, совсем уже скоро, займутся ученые, название деревушки станет известным всему свету. И тут же, повинуясь неожиданной ассоциации, нить мыслей Кирилла повернула в сторону.
А любопытно, как все сложилось бы, если б на его месте был кто-то другой? Вот у него была возможность тут же, немедленно, выйти на прямую связь с учеными, причем учеными самого высокого ранга. А если б очевидцами падения стали один-два местных жителя? Что бы они стали делать? Сообщили о случившемся в сельсовет? Отвезли бы свою находку в районный центр, в отделение милиции? Сколько времени прошло бы, прежде чем она попала к ученым? Попала бы ли вообще? А может быть, никто так и не заметил бы падения, произошло оно мгновенно, совершенно беззвучно…
Сверху, с проселка, Кирилл увидел речку, березовую рощу на том берегу, луг, на котором по-прежнему были Гелий, Таня, человек с удочкой, вернее, уже без удочки. Интересно, кстати, кто он такой?
Кирилл свернул прямо на узкую тропинку, ведущую к речке, и стал осторожно спускать машину. На тот берег перекинут мост, но «Жигули» по нему, понятно, не пройдут. Ничего, он оставит машину на самом берегу, до места падения достаточно близко, и ее ярко-синий цвет послужит ориентиром для вертолета…
Ничего на том берегу не изменилось. Желтый шар лежал на прежнем месте. Он не растворился в воздухе, не взлетел снова. А ведь любопытно, могло бы и такое быть, как-то отстраненно подумал Кирилл, все могло бы быть, наверное, если перед нами космический аппарат неизвестного происхождения, посланный на Землю с неизвестными целями.
Кирилла встретили три пары вопрошающих глаз.
— Послушайте, я вас только что узнал, — взволнованно сказал незнакомый человек. — Вы ведь Кирилл Храбростин, космонавт, правильно?
Только теперь Кирилл разглядел его как следует — невысок, худощав, должно быть, очень подвижен, лет пятидесяти.
— Правильно, — сказал Кирилл, — не ошиблись.
— А я учитель из соседней деревни, — заметно растерянно сказал человек. — Спиридонов. Спиридонов Александр Анатольевич. Историк…
Солнце поднялось уже высоко; его лучи отражались в желтой поверхности шара, и он сам казался маленьким, упавшим на Землю солнцем.