Соперник

Она вспомнила себя, шестнадцатилетнюю… Прошло ровно два месяца со дня свадьбы…
Она лежала на широкой постели, натянув на себя малиновое покрывало. Арлен медленно надевал шелковый халат. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его обнаженного тела, чувствуя огромное облегчение от того, что он наконец прекратил заниматься с ней любовью. Она чувствовала себя совершенно разбитой от его бесконечной страсти, все тело ныло и болело. Она не получала ни малейшего удовольствия от совокупления с мужем и всякий раз радовалась его уходу. В тот раз он был как-то по-особенному груб с ней, и теперь ей хотелось плакать от саднящей боли между ногами. Пройдет не один день, прежде чем все заживет…
Подпоясавшись, он обернулся к юной жене:
– Ну как, тебе хорошо?
Оливия заставила себя улыбнуться и солгать, следуя долгу безупречной супруги:
– Да, очень.
Арлен внимательно посмотрел ей в глаза.
– Я знаю, тебе не по вкусу мои ночные визиты, но чем скорее наш ребенок будет зачат, тем быстрее мы прекратим эти неприятные для тебя встречи.
Неожиданно Оливия почувствовала странную уверенность в том, что уже беременна.
Приподнявшись в постели, она прижала к груди покрывало и прошептала с радостным волнением:
– Арлен, у меня будет ребенок.
Его глаза расширились от удивления.
– Что? Почему ты сразу мне об этом не сказала?
– Я поняла это только что, – смущенно покраснела Оливия.
– Не слишком ли быстро? – недоверчиво спросил Арлен. – Мы с тобой женаты ровно два месяца. – Его лицо внезапно посуровело. – Или ты вышла замуж, уже нося под сердцем чужого ребенка? – Неожиданно он смягчился: – Нет, быть не может, я всегда сумею отличить испуганную девственницу от опытной женщины!
Оливия поняла свою ошибку, и ее счастье куда-то улетучилось.
– Арлен, ты меня неправильно понял…
– Может, ты солгала, чтобы заставить меня прекратить визиты в твою спальню? – спросил он таким холодным тоном, словно разговаривал не с женой, а со служанкой.
Оливия торопливо покачала головой.
– Нет, просто мне было видение… У нас скоро родится дочь!
Оливию снова охватила радость, которой она так хотела поделиться с мужем, отцом ее ребенка! Может, теперь он станет хоть немножко любить ее?!
– Видение! – презрительно фыркнул Арлен, отворачиваясь от жены.
– Нет! Ты опять не понял! – воскликнула Оливия и, когда удивленный муж снова повернулся к ней, стала торопливо объяснять, откуда ей известно, что будет с ними в ближайшем будущем, каким образом она видит грядущее, а иногда и читает чужие мысли… Она рассказала ему, что осознала этот свой природный дар еще в детстве, когда ей было лет семь-восемь.
Арлен, крайне удивленный, молча слушал свою жену, и с каждым мгновением глаза его раскрывались все шире и шире. Сначала в них было только удивление, потом испуг и отвращение. Оливия поняла, что совершила ужасную ошибку, что ей не следовало признаваться в своих необычных способностях, но было слишком поздно…
Когда ее беременность подтвердилась, а позднее действительно родилась дочь и тем самым подтвердилась правота ее предсказаний, отвращение Арлена превратилось в ненависть, за которой скрывался страх…
У Оливии начался новый приступ тошноты, она безвольно перегнулась через балюстраду, и ее тотчас вывернуло.
Спустя минуту она облегченно закрыла глаза.
Ее била мелкая дрожь… Дочь унаследовала от нее дар ясновидения, и Оливия больше всего на свете боялась, что в один прекрасный день Арлен, а за ним и весь высший свет узнают об этой возможности Анны, и тогда ей придется познать всеобщее презрение и полное одиночество. Оливия же не хотела, чтобы дочь повторила ее судьбу.
Стоял теплый летний вечер, на небе сияла серебристая луна, окруженная тысячами мерцающих звезд.
Оливия выпрямилась и с опаской огляделась вокруг. К ее радости, никто не обращал на нее внимания. Заметив чашу фонтана, Оливия поспешила к желанной воде. Смочив носовой платок, она тщательно обтерла лицо и шею. Потом сделала несколько глотков, освеживших рот и горло. Теперь она чувствовала себя лучше, но внутреннее напряжение не спадало.
Вечер в честь помолвки Сьюзен и лорда Кэдмона превратился для Оливии в настоящую катастрофу. Она допустила серьезную ошибку, позволив пробить брешь в своей обороне. Итак, ее интерес к де Веру замечен посторонними. Такое поведение совершенно недопустимо, ведь ей следует в первую очередь думать о дочери, маленькой Анне, нуждавшейся в ее заботе и защите. Никакой мужчина не стоил благополучия Анны.
Задумавшись, Оливия довольно долго простояла у фонтана, и кое-кто из гостей стал к ней присматриваться. Возвращаться в дом ей не хотелось, но и стать предметом настойчивых ухаживаний также не представлялось ей желанной перспективой, поэтому она спустилась по каменной лестнице в сад, оставив за спиной и дом, и террасу, и шумных гостей… Нет, не для нее вся эта светская суета!
Оливия дошла до небольшого пруда с зеленой стоячей водой, на поверхности которой плавали роскошные белые лилии. Берега пруда были выложены белым камнем, в лунном свете блестела его поверхность. Боль в висках, от которой Оливия страдала почти весь вечер, стала понемногу утихать. Она присела на каменную скамью, укрытую со всех сторон буйно разросшимся плющом, и аккуратно расправила подол. На мгновение ей захотелось остаться здесь, у пруда, до самого окончания вечера, до тех пор пока гости наконец не станут разъезжаться по домам.
Увы, мысль была абсурдной. Вечеринка еще была в разгаре, еще не было праздничного ужина, не говоря уже о раннем завтраке, который полагался в самом конце. Подобные приемы длились, как правило, до самого утра.
Неожиданно рядом мелькнула чья-то тень. Не надо было поднимать голову, чтобы ощутить присутствие Гаррика де Вера. Сердце Оливии сильно забилось.
Де Вер молча замер перед ней. Подняв на него глаза, она медленно встала со своего места.
– Вы не хотите принять участие во всеобщем веселье? – чуть хрипло спросил он.
У нее неожиданно пересохло во рту, поэтому она ответила не сразу:
– Я не любительница подобных шумных сборищ…
– Странно! Я еще ни разу в жизни не встречал женщину, которой не нравилось бы веселиться.
– Я не такая, как все, – чуть поколебавшись, ответила Оливия.
– Это точно! Вы совсем не такая, как другие женщины, – подхватил де Вер, обжигая ее откровенным взглядом. В его голосе не было даже намека на иронию.
– Мне пора в дом, – смутилась она и попыталась уйти, но де Вер тотчас загородил ей дорогу.
– Вы плохо себя чувствуете? – спросил он.
Неужели он видел, как ее тошнило?
– Нет, вовсе нет… Просто я… я очень устала.
– Может, вам холодно? – неожиданно ласково спросил он, и Оливия вздрогнула от интимной теплоты, прозвучавшей в его голосе.
– Нет, милорд, ночь сегодня теплая, – ответила она.
– Жаль, а то бы я согрел вас… своим плащом, – улыбнулся он.
Оливия не ответила на его улыбку. Внутренний голос говорил ей, что она должна как можно скорее вернуться к гостям.
– Почему вы так добры к мисс Лейтон? – вдруг спросил де Вер.
Этот вопрос застал ее врасплох.
– Просто я… я сочувствую ей, – ответила она наконец и тут же поспешно добавила: – Мне пора.
– Значит, вы меня боитесь.
Это был не вопрос, а утверждение.
Оливия замерла на месте, не успев сделать и двух шагов по направлению к дому.
– С какой стати я должна бояться вас, милорд? – едва слышно спросила она.
– Ну как же! – пожал плечами де Вер. – Наслушались про меня всяческих сплетен…
– Я не доверяю сплетням, милорд, – сухо заметила Оливия, ощущая, как сильно бьется сердце.
– Я так и знал. Я много думал о вас с того самого дня, когда мы познакомились в доме Лейтонов…
Он оборвал фразу на полуслове – возникла многозначительная пауза.
Оливия была поражена. Неужели он думал о ней так же, как она о нем?
– Мне действительно нужно идти, но… Я хочу присесть на секунду…