Соперник

– Послушай, Анна, – начал Арлен. – Я не сделаю тебе ничего плохого, только скажи все как есть. Я твой отец, глава семьи и хозяин этого дома. Ты должна сказать мне правду. Итак, ты умеешь общаться с призраками?
– Зачем ты сделал маме больно? – сквозь слезы проговорила девочка.
– Она лгала мне. Если станешь лгать ты, то тоже будешь выпорота. Ты видела призрака?
Анна кивнула и снова разрыдалась.
– Что еще ты видишь? – вкрадчиво спросил Арлен и, увидев, что девочка раздумывает, прикрикнул: – Отвечай!
– Она не велела мне рассказывать об этом, – прошептала Анна, глотая слезы.
– Хочешь, чтобы тебя наказали? Я выбью из тебя правду!
– В Стэнхоуп-Холле я видела призрака… Это была женщина, очень несчастная женщина, – громко всхлипнула Анна. – Я хотела ей помочь! Я знала…
Она внезапно замолчала.
– Что ты знала? – с угрозой в голосе спросил Арлен.
– Я знала, что ты придешь сегодня ночью, – сказала Анна сквозь слезы. – Знала, что ты принесешь с собой горе…
Арлен медленно выпрямился.
– Значит, и ты ведьма! Проклятая ведьма, как и твоя мать!
– Пожалуйста, не делай маме больно! – прошептала девочка, вытирая ладошкой мокрый нос. – Оставь нас в покое, пожалуйста…
Арлен молча смотрел на беспомощного ребенка, и лицо его постепенно перекашивало от отвращения.
– Сиди здесь и не смей выходить из комнаты! – строго приказал он, вышел из детской и закрыл дверь на замок.
Подойдя к комнате гувернантки, он резко постучал в дверь. Мисс Чайлдс тут же отворила, словно только этого и ждала.
– Собирайте вещи, мисс. Вы уволены и утром должны покинуть мой дом, – произнес он с ядовитой ухмылкой.
Спустя какое-то время Арлен отправился в Лондон, к Элизабет. За советом.
Проснувшись, Оливия не сразу поняла, почему она лежит на жестком холодном полу и почему у нее так сильно болят руки, бедро и обе щеки. Но уже через мгновение ее словно озарило: она все вспомнила и рывком выпрямилась, чуть не закричав от боли. Руки ее были в синяках и кровавых ссадинах, поскольку вчера она долго-долго билась в запертую дверь.
В доме стояла абсолютная тишина. Где Анна? Что с ней?
Оливия знала, что Арлен той же ночью куда-то уехал из дома. Она слышала его громкие отрывистые распоряжения слугам. Может, он и Анну увез с собой? От этой мысли Оливии стало дурно.
Перед ее мысленным взором вновь предстала ужасная картина: ее слепая дочь неподвижно сидит в просторной, лишенной мебели комнате, окруженная безумными людьми.
Охваченная ужасом, Оливия вскочила на ноги. Сквозь незадернутые портьеры пробивался рассвет. Она подбежала к двери, но оказалось, что комната заперта на замок.
Похоже, Арлен, уезжая, строго-настрого запретил прислуге подходить к ее спальне. Оливия вспомнила о Гаррике – в который уже раз! – всем сердцем страстно желая, чтобы он приехал в Эшбернэм и спас их с Анной от предстоящего кошмара, который ожидал их обеих по воле бессердечного Арлена. А вдруг он уже уехал, как и собирался, в Корнуолл?
Оливия подошла к окну и еще шире распахнула портьеры. Там, за окном, царило чудесное ясное утро. День обещал быть солнечным и теплым. Приподняв раму, Оливия перебросила одну ногу через подоконник.
Неподалеку от окна стоял раскидистый дуб, но до него еще надо допрыгнуть! Оливия старалась не думать о том, что с ней случится в случае неудачи. У нее не было иного выбора.
Сев на подоконник, Оливия почувствовала, как сердце ее сжалось от страха. Ближайший дубовый сук виднелся далеко внизу. Если она промахнется и прыгнет мимо, то непременно разобьется насмерть. И тогда уже некому будет вызволять беспомощную Анну из страшной беды, в которую она попала.
Ах, как сейчас ей нужен Гаррик де Вер! Оливия закрыла глаза, в который раз мысленно призывая своего возлюбленного на помощь…
Внезапно она услышала тихий стук в дверь. Неужели галлюцинации? Стук повторился, и на сей раз Оливия поняла, что это не обман слуха. Соскочив с подоконника, она бросилась к двери.
– Кто там?
– Миледи, это я! Люси Чайлдс! – донесся до нее сдавленный шепот гувернантки.
– Люси! – с облегчением воскликнула Оливия. – Что с Анной?
– Она заперта. Его сиятельство велел слугам не подходить ни к детской, ни к вашей спальне. Сказал, что вы обе должны оставаться под замком до его возвращения, но когда именно вернется, не сказал, – торопливо сообщила гувернантка.
– Он бил ее? – спросила Оливия, с ужасом ожидая ответа. – Люси, Арлен бил Анну?
– Нет, я только что говорила с ней через дверь. Миледи, девочка очень напугана. А я… я должна немедленно покинуть дом. Он уволил меня и приказал уехать еще до завтрака.
Оливия тяжело вздохнула, испытывая ненависть к мужу за то, что он сделал с ней, с Анной, с мисс Чайлдс…
– Люси, прошу вас, помогите нам с Анной! Умоляю вас! Отоприте дверь! – вскричала Оливия.
– Его сиятельство забрал с собой все ключи.
– Неужели он хочет уморить нас голодом? – мрачно произнесла Оливия.
– Я не знаю, чего хочет его сиятельство, миледи, но по пути в город я заверну в Стэнхоуп-Холл и расскажу все лорду Кэдмону.
– Отличная идея, Люси! – радостно воскликнула Оливия. – Я никогда этого не забуду! Поезжайте скорее!
Через секунду каблучки гувернантки звонко застучали по ступеням лестницы, а Оливия с облегчением прислонилась к двери. Она не сомневалась, что Гаррик примчится в Эшбернэм, чтобы освободить ее и Анну.
 
Глава 20
Гаррик поспешно выскочил из открытого экипажа, запряженного парой лошадей. Следом за хозяином рванулся рыжий сеттер. Как только де Вер услышал рассказ мисс Чайлдс, сердце его преисполнилось твердой решимости спасти Оливию и ее дочь от безумств Арлена, ставшего теперь чрезвычайно опасным.
Он громко постучал в парадную дверь и, когда она отворилась, стремительно вошел в дом, не обращая внимания на дворецкого. Собака бежала следом.
Мисс Чайлдс говорила, что детская расположена на третьем этаже. Комнаты Оливии находятся там же, как раз напротив детской. Гаррик решительно зашагал по лестнице.
– Милорд! – ахнул за его спиной дворецкий и поспешил вслед за непрошеным гостем. – Чем могу служить, милорд? Куда вы?
Не отвечая на его вопли, Гаррик взбежал наверх. Дворецкий и еще два здоровенных лакея торопливо следовали за ним. Впрочем, они вряд ли осмелятся оказать ему серьезное сопротивление.
Оказавшись на третьем этаже, Гаррик громко позвал:
– Оливия! Оливия, где ты?!
– Гаррик?! – донеслось из-за двери третьей комнаты слева. – Слава Богу!
В голосе Оливии слышалось радостное удивление и облегчение.
– Отойди от двери! – приказал Гаррик и, повернувшись к дворецкому и лакеям, которые в нерешительности остановились в трех шагах от него с бледными и мрачными лицами, властно прикрикнул: – Прочь! Отойдите прочь! Трив, не подпускай их!
Сеттер тут же повернулся к слугам и, грозно оскалившись, глухо зарычал. Шерсть на его загривке встала дыбом.
Слуги замерли на месте.
– Милорд, но это совершенно недопустимо! – испуганно проговорил дворецкий. – Лорд Эшберн приказал мне…
– Когда он вернется, скажите ему все как есть. Дескать, я ворвался в дом и похитил его жену и дочь.
С этими словами Гаррик с силой ударил плечом в дверь, и та с треском распахнулась.
Увидев Оливию, он испытал величайшее облегчение, несмотря на переполнявший его гнев по отношению к Арлену. Платье ее было порвано и испачкано кровью, на лице красовались свежие синяки, а руки безобразно покраснели и распухли.
Она бросилась ему навстречу и тотчас рванулась к детской.
– Анна! Анна! – воскликнула Оливия, подбежав к двери. – Анна, как ты?
– Мама, я здесь! – радостно отозвалась девочка из-за двери.
– Теперь все будет хорошо, детка! Приехал лорд Кэдмон! – глотая слезы, утешала ее Оливия.
Увидев хозяйку в таком ужасном состоянии, слуги замерли на месте. Впрочем, сеттер в любом случае не дал бы им сделать и шага.