Грязная сказка

— Растворимый будешь?
Нет, она не отошла, она прижалась к нему, доставая из шкафчика наверху стеклянную банку.
— Две ложки без сахара и сливок, — ответил Влад, переводя дыхание.
— Тяжёлое утро? — эта чёртова Лолита улыбнулась как ни в чём ни бывало, развернулась и пошла к столу.
— Просто рано встал. Ездил в аэропорт.
Он ушёл в комнату, перевернул столик ножками кверху и то, что не давало ему покоя столько времени, исправил за несколько секунд — подтянул болт.
— Кого-то встречал, провожал? — поставила Лера на отремонтированный столик поднос.
— Провожал.
— Свою девушку? — усмехнулась она.
Она не смутившись собрала своё бельё, кинула на кровать и села. Из низкого кресла торчали её острые коленки, и сползшая футболка едва прикрывала темноту между худыми ногами.
Раскрепощённая, безразличная, невозмутимая. Она вызывала во Владе и интерес, и какое-то возмущение своим безрассудством. Эта усмешка на её пухлых губах. И такой знакомый дух свободы и противоречий, который он видел только в одной девушке. Именно в той, про которую она спрашивала.
— Я бы не сказал, что она моя.
— Правда? А в ресторане мне показалось, что вы уже сто лет вместе.
— Да, мы давно знакомы. Но она как кошка, что ходит сама по себе, — он отхлебнул и скривился.
Невыносимо кислый дешёвый кофе чуть не встал поперёк горла.
— А ты как кот?
— Ага, — он сдержано кашлянул.
— Мы за родителями заедем или пусть они приезжают сюда? — сменила она тему так резко, что Влад второй раз чуть не подавился.
— Конечно, заедем.
— Хорошо, я тогда позвоню? И в принципе, можно ехать, правда?
— Да, — покивал он как китайский болванчик.
— Ты тогда допивай, а я пока переоденусь, — после короткого разговора с родителями сказала она.
И, стукнув дверцами шкафа, щелкала бретельками, вжикала молнией и шуршала расчёской, убирая волосы.
Влад отнёс торт в холодильник. И, набрав воду в банку, поставил туда брошенные на столе цветы.
— Ты такой хозяйственный, — качнула она высоким хвостом как цирковая лошадь плюмажем.
— Подумаешь, я ещё и вышивать могу, и на машинке, — улыбнулся Влад, домывая посуду.
— А я совсем ничего не могу, — улыбнулась она. — Только танцевать. Пойдёшь со мной на прогон?
— Куда? — он выключил воду, и она протянула ему полотенце.
— На генеральную репетицию. Вечером. Будет как настоящий спектакль, в костюмах, с антрактом, только без зрителей.
— Можно, — неопределённо пожал он плечами. — Я, честно говоря, ничего в балете не понимаю.
— Да там и не надо ничего понимать, — засмеялась она. — Но либретто я тебе дам.
— Чего?
— Короче, — взяла она его за руку и потянула за собой. — Это как краткое содержание фильма. Расписано, что происходит на сцене. Вот!
На тёмно-синем проспекте, протянутом ей, белыми буквами значилось: «А. Адан. Жизель», и девушки в длинных белых платьях, изящно выгнувшись, стояли на тёмной сцене, словно подсвеченной полной луной.
— Спасибо! Ты тоже будешь в таком платье?
— Это называется пачка. Шопеновская пачка, если быть точнее, потому что длинная. А если вот так торчком, — показала она руками в стороны от талии. — Как в «Лебедином озере», это просто балетная пачка.
— А на ноги надевают?
— Пуанты, — она махнула рукой. — Потом покажу. Страшная вещь.
Она стянула с вешалки куртку. В своей толстовке с капюшоном, кожаной куртке и кроссовках она выглядела совсем как подросток. А он в дорогом костюме и галстуке, ну, чистый Гумберт Гумберт.
Лолита и Гумберт. Или Жизель и Альберт, богатый дворянин, испортивший молоденькую крестьянскую девушку. В любом случае это был мезальянс. Но Владу нравилась эта хрупкая бойкая девочка, заставляющая его чувствовать себя живым.
«И будь что будет!» — решил он, подсаживая её в машину.
 Глава 15 
 
Шесть лет назад
ВЛАД
«И будь что будет!» — решил Влад, ставя свою зубную щётку в Таниной монументальной ванной.
Вчера они так и ограничились двумя поцелуями, и он уехал, но сегодня Влад был серьёзно настроен остаться на всю ночь.
Таня не позволила забрать себя с работы, хотя Владу было всё равно что там скажут или подумают. Ему нужен был этот общий бизнес с Савойским ради Тани, а не Таня для него. Но нет, значит, нет.
Он ждал её на лавочке возле своего подъезда.
В его новостройке жили в основном молодые да богатые, но лавочки у подъездов всё равно стояли. И надо отдать должное домоуправлению, чистые, гладкие и редко пустовали. Сейчас напротив него, например, сидели две молодых мамаши с колясками, и что-то его аж передёрнуло от их покрытых жирком животов, торчащих из-под коротких топов.
Лето только вступало в свои права, но вечер был тёплым и уютным. Только противно хнычущие дети портили всю картину. А умиляющиеся своими чадами мамаши портили ему настроение. Он натянуто улыбнулся и встал. Уж лучше прогуляться, чем слушать их разговоры о памперсах и детских какашках.
— Эй, красавчик! Не подскажешь, как пройди в библиотеку? — сняла его девушка шлем. И глядя на рычащего железного коня под ней, у него реально выпала челюсть.
— Но это же спортивный мотоцикл, — хлопал он глазами.
— А ты думал вальяжно развалиться в чоппере? Прыгай назад!
— Я думал ты приедешь на такси, — признался он, натягивая шлем.
— Нет, если ты, конечно, боишься, можешь вызвать себе такси. А где твои вещи? Ты сказал, тебе надо собраться.
— Вот, — он достал из кармана зубную щётку. — И вот.
Плоский пакетик с презервативом насмешил её даже больше.
— Держись крепче, герой-любовник! — крикнула она и он судорожно схватился за её талию.
Наверно, это смотрелось смешно — его коленки, торчащие под прямым углом и широкие плечи за спиной у худенькой девочки на байке, но как же это было здорово!
Он просто загорелся купить себе мотоцикл, и рвануть куда глаза глядят. И чтобы ветер в волосах, солнце на закат, она прижимается к его спине и ни души на сто миль вокруг. Он вспомнил вересковые поля Уэльса. Как бы он хотел однажды увезти Таню туда. Может даже на совсем. Пусть там было прохладнее, чем в Лондоне, но такой холодной изысканной красоты он не видел нигде. Острые камни берега и солёные брызги бьющейся о них морской волны. Он скучал по Англии с Таней, как о Тане в Англии.
Однажды он обязательно соберёт обломки своих мечтаний вместе, и картинка его жизни станет полной.
— Ого! — открыл он дверцу холодильника. — В этом доме появилась еда?
— Я только не пойму, если ты туда ничего не ставил, то зачем заглядываешь?
— А вдруг что появилось. И видишь! Сим-силибим! Когда ты только успела? — Влад достал из пакета румяное яблоко.
— Отпросилась ради тебя с работы.
— Какой сегодня будем смотреть сериал? — он потёр жёсткий плод о штаны и с хрустом откусил.
— Сегодня выбираешь ты, — Таня забрала у него яблоко, тщательно вымыла, вытерла и вернула.
— Тогда я выбираю «Танина жизнь без меня», — открытый очередной раз холодильник недовольно загудел. — Если это слезливая мелодрама, вино подойдёт красное.
— А если комедия?
— Всё равно красное, другого нет, — достал он бутылку.
Кухня в этой квартире тоже была знатная. С монументальным столом в центре, в который была вделана плита, а над ней широкая вытяжка, когда-то вся заставленная пыльными безделушками, но теперь блестевшая хромом и безликостью.
Таня резала закуски и на маленьких тарелочках ставила на столик у большого полукруглого окна. Именно это окно, с радиальными перемычками как на витражах, выходящее в торец дома и открывающее шикарный вид на привокзальную площадь нравилось Владу во всей квартире больше всего.
Он разлил вино по фужерам и сел напротив Тани.
— Классно, — посмотрел он на ряды припаркованных такси, на возвышающийся над площадью памятник основателю города, на цветущие клумбы под ним и суетящихся между ними людей с чемоданами.