Коллекция неловкостей (СИ)

Рада расхохоталась.
— Вы смеетесь, а у меня даже в Интернете ник до сих пор такой — Тристан.
Он улыбнулся и посмотрел на реку.
— Постоим у воды?
Рада кивнула, и они подошли к массивным железным перилам. По грязной, местами подернутой радужной пленкой воде плавали утки. Романов словно прочел ее мысли:
— Удивительно, как в такой грязи еще водится какая-то живность.
— А у меня была с собой булка… Сейчас… — она залезла в сумку. — Ага, вот она! Утки, lunchtime!
Он улыбнулся.
— Хотите тоже?
— Пожалуй. Сто лет уток не кормил. Как в детстве.
Она отломила половину булки и протянула ее Александру Николаевичу.
Один селезень оказался настойчивее других и пытался у всех отобрать хлебные крошки. Рада веселилась, стараясь отогнать его и покормить остальных. Романов тоже включился в игру, и Рада расслабилась. Она давно не чувствовала себя такой счастливой.
— Вы замерзли? — он взглядом показал на ее руки, покрытые гусиной кожей.
— Пустяки, — она улыбнулась. — Я только сейчас заметила.
— Нет, не пустяки. Нельзя, чтобы Вы заболели по моей вине. Пойдемте наверх, к смотровой площадке. Напою Вас горячим чаем.
— Александр Николаевич…
— Никаких возражений! К тому же, скоро занятия, надо двигаться ближе к университету. Погодите-ка… — он снял куртку. — Возьмите, хоть немного согреетесь.
— Не стоит, я….
— Отказ не принимается, — Романов накинул свою куртку ей на плечи. Она взялась за лацкан, чтобы поправить ее, и коснулась его пальцев. Отдернула руку и покраснела. Его тепло, запах, прикосновение… Слишком большое испытание для психики. Сердце колотилось так сильно, что было даже немного больно, и Рада почувствовала, что у нее горят щеки. Не хватало еще выдать себя со всеми потрохами. Она закусила губу, подняла глаза и встретила его серьезный пристальный взгляд. Он первым пришел в себя.
— Пойдемте наверх, — хрипло сказал он, развернулся и зашагал по набережной.
Она выдохнула. «Притормози!» — велела она себе. Не хватало еще кинуться ему на шею прямо здесь. Что с ней происходит? Она же знает его без году неделю. «Он твой преподаватель, и заруби себе это на носу, глупая девчонка!» — твердо сказала себе Рада. Сосредоточиться с его курткой на плечах было очень сложно. Девушка вдруг хмыкнула. «Дааа, — подумала она. — И с каких пор ботаники стали казаться мне сексуальными?»
Раздались громкие звуки циркового марша. Романов удивленно обернулся.
— Извините, это мой брат, — Рада достала из сумки телефон и отвернулась. — Что ты хотел?
— И тебе здравствуй, — отозвался Денис. — Ты где сейчас?
— На Воробьевых.
— Значит, так. Сегодня вечером прилетает Эндрю.
— Как сегодня? Мама же говорила, что он прилетит либо вместе с ними через две недели, либо даже еще позже.
— Как выяснилось, он не всегда докладывается нашей маме. Ему понадобилось приехать раньше, чтобы подготовиться к выставке.
— Ух, — Рада потерла переносицу. — А где он остановится?
— У нас, где же еще. Причем мама была так загадочна, что я уж подумал, не затеяла ли она чего опять.
— В этом можешь не сомневаться.
— А что такое?
— Забудь, очередная дурь.
— Ладно, потом разберемся. Короче, я встретить не могу.
— Я тоже не могу!
— Нет, вот ты как раз и будешь его встречать.
— Ничего подобного, у меня пары!
— Прогуляешь. Я не могу сейчас уйти с репетиции. А Антон может, с его сценой только что закончили. В общем, он заедет за тобой минут через сорок, и вы поедете в Шереметьево.
— Никуда я с ним не поеду!
— Я скажу, чтобы он подъезжал к смотровой площадке.
— Сам встречай! Я не…
— И не опаздывай, — сказал Денис и отсоединился.
— Вот зараза! — с чувством воскликнула Рада. И вдруг вспомнила про присутствие Романова. — Извините.
— Что-то случилось?
— Не совсем. Но универ мне придется, видимо, прогулять — надо ехать в аэропорт за одним родственником из Англии.
— Сочувствую…
— Да уж. Старшие братья посланы в этот мир для испытания человеческой прочности.
Романов рассмеялся.
— Вы прямо сейчас поедете?
— Нет, меня заберут у смотровой площадки минут через сорок.
— Вот и отлично, — улыбнулся Романов. — Успеем выпить чаю.
Она почувствовала себя ребенком, которого родители в честь праздника ведут в кафе-мороженое. Ей страшно захотелось чего-нибудь вкусного.
Они быстрым шагом поднялись по крутому склону, Рада даже запыхалась. Вошли в маленькое почти пустое кафе и сели за столик у окна. Романов отошел в туалет, и девушка воспользовалась его отсутствием, чтобы привести себя в порядок. Достала из сумки зеркальце, оглядела свое лицо и пригладила волосы. Щеки разрумянились от свежего воздуха, и она решила не пудриться. Он преподаватель, и все равно ничего быть не может. «Ну, если только чуть-чуть», — подумала Рада и расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. Не слишком откровенно, но достаточно легкомысленно. Официантка заметила маневр и заговорщически подмигнула. Рада смутилась и углубилась в меню.
— Слушайте, у них есть аппарат для пончиков. Хотите пончиков? — Романов вернулся к столику. — Мне вдруг так захотелось! Как в детстве, помните?
— С удовольствием!
— Тогда я закажу нам на двоих. Если Вы, конечно, разрешите Вас угостить.
— Ну, если это не… — она замялась.
— Вот и договорились. Вы чай будете?
Рада кивнула.
— Отлично. — Романов подозвал официантку и стал делать заказ.
Она была сбита с толку. Рыцарские игры? Джентльменский поступок? Или свидание? Все же надо было сбежать еще тогда, на аллее. А теперь все усложнилось: то куртка, то кафе… Нет, нет и нет! Он — преподаватель.
— Рада? — окликнул ее Романов. — О чем задумались?
— Да так, о своем, о девичьем.
Он улыбнулся. Как же он улыбался! Неужели он не понимает, что стоит ему вот так улыбнуться — и все, она пропала?
— Кстати, а почему у Вас на телефоне стоит цирковой марш? — спросил он.
— А, это только на моего старшего брата.
— Он такой веселый?
— Почти. Он артист. Точнее, актер.
— Интересно. А почему Вы не пошли в театр?
— Не люблю быть на публике. Такая работа требует постоянного пребывания в шуме, гаме, постоянного общения, улыбок, а я люблю тишину. Знаете, иногда надо иметь возможность подумать.
Он кивнул.
— Ну, а кроме того, — продолжила она. — У меня не те внешние данные.
— Я бы так не сказал, — протянул Романов, оценивающе оглядывая Раду. — Вы слишком самокритичны. У Вас правильные классические черты лица, Вы вполне могли бы играть каких-нибудь аристократок.
— Спасибо, — она отвела глаза.
— Да не за что, я сказал, что думаю. А Ваш брат, он учится или уже работает?
— Он недавно закончил Щукинское училище, сейчас готовится премьера «Идиота» по Достоевскому. В роли Мышкина Евгений Веронов, слышали?
— Да, конечно. А Ваш брат?
— Он играет Ардалионова. Очень гордится, что у него такая роль в крупной постановке.
— А Вы?
— Что я?
— Вы гордитесь им?
— Как-то не думала. Знаете, он молодец. Умеет работать по-настоящему. Как старший брат он не подарок, но актер из него хороший. Думаю, у него большое будущее. Тем более, он красавчик, девушки по нему с ума сходят. Он отбиваться от них устает.
— И такое бывает?
— Не поверите. У меня даже своя роль в этом есть. Как только очередная прелестница брату надоест, сразу на сцену выхожу я и устраняю ее.
— Это как?
— Подхожу к телефону и говорю, что он уехал знакомить невесту с мамой. Или что-то в этом духе.
Романов расхохотался.
— О, вот и наши пончики!
Официантка поставила на стол две чашки чая и блюдо с пончиками в сахарной пудре.
— Как пахнет! — Рада зажмурилась. — Помните, раньше в зоопарке были ларьки?
— Я тоже сразу про них подумал. Попробуем?
Она взяла двумя пальцам один пончик и откусила. Вкус был и правда тот самый. Нежное горячее тесто и тающая на языке сахарная пыльца. Рада облизала верхнюю губу, на которую прилипло немного пудры, и запила чаем.