Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток

* * *
Увещевания Бэллы Львовны Наташа запомнила, но близко к сердцу не приняла, во время весенних каникул радостно валяла дурака, проводя время в компании своей подружки Инки Левиной. Обе они обожали бесцельно бродить по Арбату, а порой добирались даже до улицы Горького, разглядывали витрины магазинов, нарядно одетых женщин и красивых взрослых мужчин и мечтали о том, как славно будут жить, когда вырастут и смогут носить все эти замечательные шубки из искусственного меха, которые только-только вошли в моду, и как волшебно будут выглядеть с выкрашенными в желто-белый цвет волосами, подстриженными «под Эдиту Пьеху».
В последнюю четверть учебного года Наташа и вовсе успехов не добилась, потому что все мысли были только о долгожданных летних каникулах. Три месяца свободы, при этом как минимум один – в пионерлагере. В прошлом году ей несказанно повезло, по просьбе родителей дядя Слава Брагин достал для нее путевку в пионерский лагерь Всесоюзного театрального общества. Лагерь находился в Крыму, и Наташа провела сорок незабываемых дней на берегу моря. А вдруг и в этом году ей улыбнется счастье? Может быть, она снова встретит своих прошлогодних подружек из пермского хореографического училища, с которыми так славно выступала на концерте художественной самодеятельности. У них был общий номер: Наташа пела романс Алябьева «Соловей», а девчонки – одна в белой пачке, другая в черной – танцевали. Им так хлопали тогда, даже на «бис» вызывали!
Но надеждам не суждено было осуществиться. Наташа так увлеклась мечтами, что рассеянность ее перешла все мыслимые пределы, тетрадные листы больше обычного пестрели кляксами и помарками, на уроках чтения она пропускала не только слоги, но даже целые слова, бесповоротно запуталась в окончаниях французских глаголов, и в результате в табеле за год оказалось уже четыре тройки.
Папа с мамой опять долго ссорились и кричали друг на друга, потом отец позвал Наташу, привычно спрятавшуюся у Бэллы Львовны и Марика, и строго сказал:
– Наталья, ты уже большая девочка, тебе десять лет. Пора принимать ответственные решения. У тебя есть выбор. Ты можешь с нового учебного года перейти в другую школу, где учиться будет легче. Там иностранный язык преподают только с пятого класса, весь четвертый класс у тебя не будет никакого французского, соответственно и уроков будет меньше. Или ты остаешься в своей школе, но все лето занимаешься. Никаких гулянок, никаких подружек, никаких походов в кино. Ты будешь три месяца сидеть вот в этой комнате и целыми днями писать упражнения, решать примеры и зубрить французские слова.
– А пионерский лагерь? – потрясенно спросила девочка, будучи не в силах поверить услышанному.
– Лагерь? Никакого лагеря! – отрезал отец. – Если хочешь в лагерь – пойдешь в гоголевскую школу.
Переходить в школу имени Гоголя Наташа не хотела. А в лагерь ехать хотела. Выбор был для нее мучительным, отец дал на раздумья два дня и ровно через два дня спросил: что же она решила.
– Я не хочу в новую школу, – уставившись глазами в пол, пробормотала Наташа.
– Значит, будешь заниматься все лето?
– Буду.
– Обещаешь?
– Обещаю. Честное октябрятское.
– Ну что ж, это твой выбор. Потом не жалуйся.
В тот момент Наташа не очень хорошо уловила смысл этих слов. Но прошел месяц, и она поняла. Да еще как поняла!
В это время проходил Четвертый Московский международный кинофестиваль, все кругом только и говорили о нем, со всех сторон слышались названия фильмов, имена актеров и режиссеров, восторженные ахи и охи. Достать билет на внеконкурсный показ было огромным счастьем, а уж попасть туда, где шли конкурсные фильмы, – об этом и мечтать было невозможно. Это – немыслимо, это невозможно представить, это только для небожителей, для тех, кто непосредственно причастен к таинственному и прекрасному миру, именуемому «кино».
Старшая сестра Люся уже несколько дней ходила сияющая, сменив на улыбку свое обычное угрюмое выражение лица. Ее жених Костик, неведомо какими путями и используя неведомо какие связи, раздобыл два билета на конкурсный просмотр. И уже завтра они вдвоем пойдут туда, куда простым смертным путь заказан, и увидят фильм, который никто, кроме завтрашних зрителей, больше никогда в их стране не увидит. Более того, они наверняка смогут увидеть живых звезд, которые обязательно ходят на фестивальные просмотры.
– Как ты думаешь, а Смоктуновский там будет? – спрашивала мама, которая еще с прошлого года находилась под впечатлением «Гамлета».
– Наверняка! – уверенно отвечала Люся.
– А Быстрицкая? – спросил папа, умевший ценить женскую красоту.
– Обязательно.
– А Герасимов с Макаровой? Вот бы посмотреть на них! – мечтала мама.
– А Вертинская с Кореневым будут? – влезала Наташа. – А Козаков?
Самым ее любимым фильмом на этот день оставался «Человек-амфибия», и ей даже страшно было подумать, что можно вот так запросто оказаться в одном зале и дышать одним воздухом с этими замечательными актерами. Может быть, даже сидеть с ними рядом. И может быть, даже разговаривать… Ах, как повезло сестре Люсе! Как сказочно повезло! Завтра она всех их сможет увидеть.
Но назавтра случилось непредвиденное. В половине восьмого утра, когда семья Казанцевых сидела за завтраком, раздался телефонный звонок. Люсин жених Костик споткнулся на лестнице, упал и сломал ногу. Разумеется, ни на какой просмотр он пойти не сможет, он в больнице.
– Доченька, возьми с собой Наташу, – предложила мама, когда прошел первый шок от неожиданного известия. О том, чтобы из солидарности с пострадавшим молодым человеком отказаться от фестивального фильма, речь, конечно же, не шла.
Сердце у Наташи замерло. Неужели… Неужели судьба ей улыбнется и преподнесет такой подарок? Неужели она сможет своими глазами увидеть настоящих живых артистов, тех самых, от одного взгляда на экранное изображение которых у нее сладко замирало, а потом начинало восторженно колотиться сердце! Они такие чудесные, такие красивые, такие необыкновенные, такие… Даже слов не хватает, чтобы выразить. Они волшебные, как переливающиеся перламутровые краски, меняющие оттенок в зависимости от освещения. Они сверкающие, как серебряный дождь. И ей, Наташе Казанцевой, обыкновенной девчонке с Арбата, дано такое счастье – увидеть их. Как хорошо, что маме пришло в голову отправить ее с Люсей, сама Люся наверняка не догадалась бы взять с собой младшую сестренку. Конечно, жаль Костика, он такой славный, лучше бы он не ломал ногу, но если бы он ее не сломал, то Наташа не попала бы на просмотр. Мысленно девочка уже видела себя в огромном зале, среди кинозвезд и разных прочих знаменитых людей. Вот только в чем пойти? Кажется, у нее нет ничего нарядного, такого, чтобы не стыдно было перед Кореневым или Козаковым… Все это промелькнуло в голове в одно мгновение и вознесло десятилетнюю Наташу на такие сияющие вершины восторга, что она почти ослепла. И даже не сразу поняла, что происходит, когда раздался голос отца.
– Наташа наказана, – твердо произнес он. – До конца лета никакого кино, мы с ней так договорились.
Мама, однако, не была сторонницей столь суровых мер и попыталась вступиться за младшую дочь:
– Но это же совсем другое дело, Саша. Это не просто поход в кино, это шанс, который, может быть, больше никогда ей не выпадет. Ты же видишь, девочка просто бредит кинематографом. Это окажется для нее событием, которое она не забудет всю свою жизнь. Ну Саша!
Но отец был непреклонен.
– Она дала слово, что будет все лето заниматься и ни разу не пойдет в кино.
– Но она и так целыми днями сидит над тетрадками! Она не гуляет, воздухом не дышит, с подружками не играет, только в магазин бегает. Девочка вообще зачахнет в четырех стенах, – умоляла мама. – Саша, ты же видишь, ребенок старается изо всех сил, ну пусть она пойдет с Люсей, а? В конце концов, ты должен признать, что Наташа не может провести три месяца за учебниками, это непосильно даже для взрослого человека. У нее каникулы, и ты мог бы сделать поблажку хотя бы на один вечер. Ведь вечерами мы все приходим с работы, и она все равно уже не занимается.