Плата за счастье

Брайана медленно еще раз перечитала письмо. Так много Ребекка выпустила: свое собственное ужасное детство, деспотизм отца, заставивший ее уйти из дома, личность отца Брайаны!
Об этом написано не было. Но расплывшиеся кое-где буквы явно показывали, что на бумагу капали слезы. Брайана почувствовала, что они льются и по ее щекам…
Единственное, в чем Брайана была целиком и полностью уверена, это в том, что Ребекка глубоко ее любила. Настолько глубоко, что жизнь без дочери для нее не имела смысла, и жила она, пока не устроила своего ребенка наилучшим образом. Брайана знала также, что так не должно было быть, что все могло получиться совсем по-другому.
Она аккуратно сложила письмо вчетверо и убрала в конверт, ее лицо потемнело, когда она, наконец, взглянула на обоих Лэндрисов. Отец казался смущенным, а сын — даже встревоженным.
Почему?
Но Брайана знала ответ и не спрашивая. Эти мужчины чувствовали себя неуютно, видя ее закаменевшее от ненависти лицо. Да, она была вне себя настолько, что ей хотелось ударить кого-нибудь, причинить кому-нибудь боль. Ей хотелось сделать кому-нибудь так же больно, как больно было Ребекке.
— Брайана? — осторожно окликнул ее Натан.
— Да, Натан, — отозвалась она. Сейчас ей, пожалуй, даже мешало его присутствие, нужно было взять себя в руки.
— Письмо… вам чем-нибудь помогло? — осторожно спросил Питер Лэндрис.
Помогло? Нет, вряд ли. Но оно все поставило на свои места, много из того, в чем она сомневалась, теперь она знала абсолютно точно.
— Пожалуй, нет, — ответила она, открывая сумочку и бережно укладывая внутрь письмо. Она потом прочитает его снова, когда будет одна.
— Еще раз благодарю вас, джентльмены, что уделили мне время, — она встала. — Больше никого из вас я не побеспокою.
— Брайана! — возглас Натана остановил ее в дверях. — Я… вы выглядите… изменившейся, — он нахмурился. — Письмо Ребекки…
— Письмо от матери, оставляющей свою дочь, — холодно отвечала она ему. — Очень печальное. Очень, очень печальное, как и все случившееся. И глубоко личное, — добавила она.
— Вы не считаете, что нам, как адвокатам Ребекки, следует прочитать его? — Питер Лэндрис уже был на ногах.
— Не думаю, что я вообще дальше буду иметь дело с адвокатами Ребекки, — спокойно ответила Брайана.
Она перечитает письмо снова, когда будет в одиночестве. Вероятно, она будет много плакать. Но, насколько это от нее зависит, участие семьи Лэндрисов в этом деле закончено.
— И что вы собираетесь дальше делать? — Натан подобрался к той части ее заявления, которая, как он чувствовал, была очень важной.
Он был прав. Ну что же, он, видимо, всегда бывал прав…
Она потянула ручку двери, бросив взгляд назад, на Натана, хотя почти и не видела его, погруженная в свои мысли.
— Только одно, Натан, — спокойно ответила она. — Я собираюсь выяснить, кто мой отец.
— Что? — недоверчиво выдохнул Питер Лэндрис.
— Брайана, не может быть, что это всерьез! — резко сказал Натан охрипшим голосом.
— Сейчас не до шуток, Натан, — почти презрительно сказала она. — И особенно на эту тему.
— Но… но зачем? — воскликнул Питер Лэндрис. — Сейчас в этом нет смысла. Ребекка мертва…
— Именно, — сказала она. — А мой отец, кем бы он ни был, один ответственен за эту смерть. Я собираюсь найти его и сказать ему это!
Она отвернулась и выскочила из офиса, не оглянувшись, переполненная доселе неведомым ей жгучим гневом.
Она отыщет человека, который был ее отцом. Он может думать, что находится в безопасности и покое — под защитой своего брака! Но она отыщет его!
  
5
 
— Мне кажется, стоит дать себе какое-то время, — сказал Натан Брайане по дороге в больницу, сидя за рулем своей машины — на этот раз без очков, Он вышел вслед за ней из офиса и настоял на своем, хотя Брайана протестовала, говоря, что нет необходимости отвозить ее обратно. — Дайте себе время успокоиться. Осмыслить все это…
— Мне не нужно время, чтобы успокоиться, — ровным голосом ответила она. — Я не обеспокоена. По-моему, вполне логично, выяснив, кто моя родная мать, поинтересоваться, кто мой отец.
Натан мрачно взглянул на нее.
— Это ведь не просто любопытство, — напряженно пробормотал он.
Брайана замерла, сидя рядом с ним. Месть. Он хотел сказать о мести. И был совершенно не прав. Она вовсе не злопамятна.
Тогда зачем ей это? Брайана даже для себя не могла ответить на этот вопрос. Возможно, Натан прав, и ей стоит остановиться и разобраться во всем. Просто это письмо было таким… таким…
— О боже, Брайана, вы опять плачете? — простонал Натан, сворачивая с основной дороги на въездную дорожку больницы и останавливаясь у входа. — Я не могу спокойно смотреть на это, — сказал он, заключая ее в теплый уют своих рук.
Брайана и сама не знала, почему она плачет. Может быть, потому, что, несмотря на письмо, наполненное любовью и заботой, она по-настоящему так и не узнала Ребекку. Брайана могла жалеть молодую восемнадцатилетнюю девушку, могла хотеть узнать о ней побольше, чтобы полюбить. Но, говоря по совести, она не чувствовала, что Ребекка — ее мать. Ее настоящей матерью была Джейн Гибсон, и всегда будет…
— Она была такой одинокой, — вздохнула она, уткнувшись в его плечо. — Ужасно одинокой.
— Всю ее недолгую жизнь, — согласился Натан.
Брайана немного успокоилась, стала дышать ровнее и отодвинулась от него, слезы на щеках высохли.
— Я хочу видеть ее отца, — решительно сказала она.
— Вряд ли он захочет видеть вас, — возразил Натан. — За прошедшие годы Джайлс стал еще большим затворником. Он редко показывается. И никого не принимает.
— Меня примет, — жестко заявила она.
Натан пожал плечами.
— Он будет сопротивляться.
Брайана нервно усмехнулась.
— Вы разве еще не заметили? Если я решила чего-то добиться, то могу быть очень настойчивой.
Она намекала на то, что ей удалось повидаться с обоими «недоступными» Лэндрисами дважды в течение двух дней!
— Заметил, — сухо признал Натан. — Но Джайлс — другое дело, — возразил он. — То, что вы уже узнали, слишком задело вас, и я не хочу видеть, как вы будете страдать еще больше, в этом нет необходимости.
— Но я его внучка, — уперлась Брайана. — Внучка, которую он не захотел увидеть двадцать один год тому назад…
— И все еще не хочет, — понимающе закончила она. — Вы знаете, мне кажется, что Джайлс слишком долго жил сам по себе. Пора все изменить.
— Он слишком стар, чтобы меняться, — покачал головой Натан. — Ему семьдесят, он очень сварлив, и, уверяю, вы не добьетесь примирения напоследок, надеясь на его раскаяние! Он даже не был на похоронах Ребекки, — сообщил он.
Брайана коротко вздохнула. Как может человек не прийти на похороны собственного ребенка? Особенно учитывая, что он, по ее мнению, отчасти виноват в смерти дочери. Впрочем, непонятно, почему это ее удивляет, ведь такая черствость вполне соответствовала тому, что она о нем слышала!
— И все-таки, я хочу его видеть, — упрямо повторила она.
Натан несколько секунд молчаливо изучал ее I решительность в глазах, жесткие линии рта… Наконец, он уступил.
— Ну, что же, — вздохнул он. — В таком случае, я отвезу вас в этот уикенд, если не возражаете.
Ее глаза расширились.
— Натан, вы были все время очень добры ко мне, но я не хочу быть навязчивой до такой степени, — неуверенно запротестовала она.
— Это не доставит мне беспокойства, — уверил он. — Я все равно собирался в Клейрмонт на этот уикенд.
— Клейрмонт? — нахмурилась она. — Это название деревни, где живет мой дед?
Если это так, почему Натан едет туда? Он говорил, что ее дед никого не принимает, тогда зачем Натан хочет увидеться с ним в этот уикенд? Она, наверное, чего-то не понимает…
— Клейрмонт, — это название дома моих родителей, — терпеливо объяснил Натан. — Джайлс живет по соседству. Харрингтоны — выходцы с севера Англии, и дом в Беркшире — фамильная летняя усадьба, поскольку она недалеко от Лондона. Он стал домом Джайлса и Джоанны, когда они поженились, — продолжал он, глядя на удивленную Брайану. — Клейрмонт же унаследовал мой отец, как старший сын, когда женился на моей матери. Поэтому наши семьи так хорошо знают друг друга.