Дьявольская Королева

Рука священника, чертящая невидимый крест, горизонтально разрезала воздух. Он тоже заметил толпу у ворот, а потому быстро исчез за дверью у алтаря.
Дядя Филиппо вошел в часовню.
Кларисса посторонилась, пропуская Жиневру с детьми. Я поплелась за детьми последней. Сандро послушно последовал за нами, а вот Ипполито встал перед Клариссой.
— Я останусь, — заявил он. — Филиппо принес важную новость.
Лицо Клариссы посуровело. Заметив это, Жиневра стала подгонять детей. Я нырнула за хоры: мне не терпелось услышать новость.
Филиппо подошел к жене и обратился к Ипполито:
— Послушай, мне нужно побыть с тетей Клариссой наедине.
Он подождал, пока Жиневра выведет детей из часовни, и добавил:
— В свое время ты все узнаешь. Ипполито перевел взгляд с тети на дядю.
— Сейчас — то самое время. Я терпеливо наблюдал за тем, как Пассерини собирает людей. Больше ждать я не намерен. — Он глубоко вздохнул. — Вы готовите ополчение? Как обстоят наши дела?
— Положение сложное, — признался Филиппе. — Я расскажу тебе все, что выяснил сегодня вечером. Но прежде хочу пообщаться с женой.
Они с Ипполито уставились друг на друга, и дядя Филиппо был тверд как камень. Наконец Ипполито досадливо фыркнул, повернулся и пошел вслед за остальными.
Филиппо подвел Клариссу к скамье, и они оба сели.
— Судя по всему, мы пропали, — заключила тетя, поднимая вуаль.
Филиппо кивнул.
Кларисса вскочила на ноги.
— Выходит, они нас уже бросили?
В ее голосе звучали ярость и разочарование. Она догадалась, какую весть принес ей муж, тем не менее отчаянно надеялась, что ее опасения не подтвердятся.
— Они боятся. Без поддержки Климента…
— К черту их!
Филиппо попытался взять жену за руку, но она от него отмахнулась.
— Трусы! К черту императора, к черту Пассерини, и Папа пусть катится ко всем чертям!
— Кларисса, — властно произнес Филиппо.
На этот раз он ухватился за ее ладонь. Она не стала его отталкивать, а снова опустилась на скамью.
Лицо ее горестно исказилось, из глаз вдруг брызнули слезы — в свете свечей они сверкали, точно бриллианты. Слезы стекали ручьями по щекам и груди. Случилось невероятное: тетя Кларисса заплакала.
— К черту их всех, — всхлипывала она. — Идиоты, все до одного. Как и мой отец. Он потерял этот город по глупости. А теперь и я его теряю.
Филиппо положил руку на плечо жене и терпеливо ждал, когда она успокоится. Затем утер ей слезы и спросил:
— Ты поговоришь с ними?
Кларисса беспомощно махнула рукой.
— Что мне еще остается?
Она глубоко вздохнула и, горестно улыбнувшись, погладила Филиппо по щеке. Тот схватил ее руку и нежно поцеловал.
Улыбка Клариссы тотчас исчезла.
— Я буду говорить только с самим Каппони, — заявила она. — Ты должен найти его сегодня. Завтра утром будет поздно. Прольется кровь.
— Сегодня, — согласился Филиппо. — Постараюсь.
— Встретимся на моих условиях, — продолжала Кларисса. — Я изложу их письменно. Не хочу непонимания. — Она многозначительно взглянула на Филиппо. — Ты уже знаешь мое положение.
— Кларисса… — начал дядя, но она приложил палец к его губам.
— Они никак мне не навредят, Липпо. Им нужна не я. Когда все закончится, я к вам приеду.
— Я не отпущу тебя без охраны, — сказал Филиппо.
— У меня она будет, — заверила Кларисса. — Самая лучшая, лучше, чем солдаты. Завтра сюда явится сын астролога, колдун Козимо. Я сначала встречусь с ним, а потом уже с Каппони.
— Козимо Руджиери? — удивился Филиппо. — Мальчик с черным сердцем Беноццо?
— Он знал. Знал день и час свержения Климента. Несколько недель назад он пытался меня предупредить, но я его не послушала. Что ж, теперь я ловлю каждое его слово.
— Кларисса, ходят слухи, что он водится с нечистой силой, что…
— Он знал день и час, — перебила тетя. — Я не могу отказываться от такого союзника.
У Филиппо по-прежнему был встревоженный вид.
— Все же я позабочусь, чтобы с тобой были вооруженные люди.
Кларисса холодно улыбнулась.
— У меня самая лучшая страховка, Липпо. У меня наследники. — Она встала и взяла мужа за руку. — Пойдем. Мне нужны перо и бумага. Каппони должен получить мое письмо сегодня.
Они ушли; я выползла из своего укрытия, но задержалась в часовне.
«Он знал. Знал день и час».
Если бы Козимо несколько недель назад сумел достучаться до Клариссы, то Папа Климент был бы предупрежден? Больше того, если бы мою мать предупредили, что роды будут трудными, она бы пораньше посоветовалась с врачом. А если бы предупредили моего отца, он позаботился бы о своем здоровье. Если бы их обоих предупредили, возможно, сейчас они были бы живы?
Господь наверняка хотел сохранить Папу Климента и моих родителей. И Он вряд ли осудит испуганного ребенка, который ищет защиты, пусть даже у человека, заигрывающего с нечистой силой.
«Мы должны кое-что обсудить. Нехорошие секреты».
Я взглянула на молодого Гаспара, царя Востока, сидящего на белом коне. Он недолго удерживал мое внимание. Меня привлекал мальчик Лоренцо — некрасивый, одинокий, умный ребенок. Судьба заставила его повзрослеть раньше срока. Не замечая всех остальных, Лоренцо внимательно смотрел на волхва.
На следующее утро я проснулась от звуков пробудившегося дома, на этот раз приглушенных: слуги общались шепотом и передвигались по дому как мыши. Я даже не слышала, как повар и судомойка гремят посудой.
Жиневра поспешно меня одела и ушла. Мне бы следовало спуститься к завтраку, но я знала, что служанки занимаются сейчас своими делами, поэтому направилась в их пустую спальню, подтащила к окну табурет, вскарабкалась на него и посмотрела вниз.
Еще вчера толпа состояла из безоружных купцов и крестьян. Сейчас же там появились высокородные люди, с короткими саблями на поясе. Они выстроились дисциплинированными рядами и сформировали живое ограждение. Из-за охранников, допрашивавших каждого прохожего, движение на виа Ларга остановилось.
Встревожившись, я выбежала из комнаты и отправилась на поиски Пьеро. Нашла я его на половине мальчиков. Жиневра вынула из открытого шкафа стопку одежды; она повернулась, чтобы опустить ее в наполовину заполненный сундук, и заметила меня.
Я уставилась на мальчишескую одежду в руках у служанки. Леда тем временем брала с низкого табурета сложенное постельное белье и укладывала его во второй сундук. Я не могла понять, почему Леда, в обязанности которой входило обслуживание тети Клариссы, занималась вещами мальчиков.
Жиневра сильно покраснела.
— Ты не должна здесь быть, Катерина, — строго произнесла она. — Ты позавтракала?
Я покачала головой и спросила:
— Что вы делаете?
— Упаковывают, — сообщил Пьеро, улыбаясь. — Не пугайся так, Кэт. Мы отправляемся за город, как я и предсказывал. Сегодня, как только мы покинем дом, мама встретится с повстанцами.
— Мои вещи никто не собирал, — пропищала я тоненьким голоском.
— Еще успеют. — Пьеро повернулся к Жиневре. — Кто позаботится о ее вещах?
Жиневра упорно не сводила глаз со своего сундука и молчала. Леда, не такая робкая, ответила:
— Госпожа Кларисса поговорит с ней, когда придет время. Сейчас Катерина должна позавтракать и не путаться у нас под ногами.
Несмотря на все усилия, моя нижняя губа затряслась, и слезы потекли по щекам.
— Они не позволят мне уехать с вами, — всхлипнула я.
— Не глупи! — Пьеро посмотрел на Леду. — Она ведь поедет с нами?
Леда не выдержала его взгляда и опустила голову.
— Госпожа Кларисса поговорит с ней позже.
Пьеро начал протестовать, а я сразу выскочила из комнаты и уже не слышала его слов. Сломя голову я промчалась по лестнице, по двору, по саду и устремилась к дальнему концу конюшен. Рядом с каменной стеной, огораживающей наше поместье, рос большой платан. Я спряталась в его тени и зарыдала. Мир предал меня. Единственным моим счастьем, единственной надеждой был Пьеро, и его у меня отбирали. Мне казалось, я проплакала целую вечность. Затем я улеглась на землю и уставилась на ветки. Сквозь зеленые листья просвечивало небо.