Проклятый Легион

«Да, — решил Були, — вероятно, тело принадлежало юноше, проходящему заключительные обряды перехода в совершеннолетие и достаточно невезучему, чтобы попасться на открытом месте разбойникам».
Лицо старшего сержанта закаменело. Разбойники наа были бичом и племен, и Легиона. Они похищали женщин, крали все, что можно унести, и получали огромное удовольствие от пыток легионеров. Некоторые мучались днями или неделями, прежде чем умереть.
Були встал и всмотрелся в сгущающуюся тьму. Если бы он мог схватить бандитов и закопать их в землю, на Альгероне стало бы лучше жить. Но это будет рискованно, очень рискованно, так как след ведет прямо в каньон, а каньон — великолепное место для засады.
Но если разбойники убили наа, у них нет причин ждать, что здесь сейчас пойдет патруль, следовательно, нет и причин для засады. Это соображение, в сочетании с уверенностью, что у патруля хватит огневой мощи, чтобы справиться с чем угодно, кроме развернутой племенной атаки, привело Були к окончательному решению. Они войдут в каньон, схватят разбойников и отправят их в наайский эквивалент ада.
Були вернулся туда, где ждала Виллен, забрался на свое место и включил рацию.
— Странник–один Страннику–патрулю. Похоже, разбойники поймали беднягу, прокомпостировали его билет и ушли по каньону. Мы идем за ними. Боевой порядок прежний, состояние готовности пять, стрелять во все, что движется.
Виллен почувствовала пустоту там, где когда–то был ее желудок. Сейчас она войдет в каньон, который может оказаться ловушкой. Мало того, она войдет первой и первой примет на себя огонь.
Виллен вспомнила удар, когда пули вонзились в ее плоть, наплыв черноты и отвратительное пробуждение.
На смену страху поднялась злость. Что бы ни ждало в темноте и чтобы ни случилось дальше, она все равно выживет. Потому что тогда, и только тогда, она может надеяться найти мерзавца, виновного в ее смерти. Найти и убить.
Виллен привела систему вооружения в состояние готовности пять, дала максимальное усиление на инфракрасные сенсоры и двинулась вперед. И да поможет Бог любому наа, который окажется у нее на пути.
Гуннер подождал, когда Россиф и Джонс пройдут мимо, убедился, что Вуту прикрывает его сзади, и встал. Его сенсоры осмотрели путь. Каньон выглядел темным и зловещим. Були точно спятил. Хорошо. Этого патруля Гуннер и ждал. Патруля, где он получит ракету прямо между лопаток. Там броня тоньше и поддастся взрыву.
Он должен выгрузить биотела, но это обычная процедура и случится вскоре после того, как будут выпущены первые несколько очередей.
«Интересно, — подумал Гуннер, — на что будет похожа смерть?» Его жена верила в рай с ангелами, святыми и улицами из золота. Это было бы неплохо, рассуждал Гуннер, особенно если он снова сможет ее увидеть, но темнота была бы еще лучше. Вечная темнота, не освещенная пламенем, пожравшим его семью, в которой не слышно воплей его детей. «Да, — решил он, — это будет отличное место для смерти».
Удовлетворенный тем, что у остальных достаточно свинца, Гуннер пошел в каньон. Его сканеры работали на максимальной чувствительности, его оружие было готово стрелять. Вуту шел замыкающим, двигаясь задом наперед, и следил, чтобы никто не приблизился к патрулю с тыла. Это был дерьмовый наряд, но не хуже сотни других, которые он получил.
Иногда, вот как сейчас, Були хотел быть киборгом, с броней киборга, со способностью киборга видеть в темноте. Конечно, он надел очки ночного видения, и они лучше, чем ничего, но едва ли равносильны инфракрасной оптике Виллен. Ведь боец II и ночью видит почти как днем.
Собирая данные с инфракрасных сенсоров Виллен и объединяя их с информацией, предоставленной ее светоусилительным оборудованием, бортовой боевой компьютер киборга мог «догадаться», как выглядит недостающая информация, заполнить пропуски и переслать все это в мозг киборга.
В результате Виллен видела намного лучше Були, и будь она более зрелой, это было бы прекрасно. Но она еще только училась, и один промах, одна ошибка могли всем им стоить жизни. Однако именно в такого рода опыте она нуждалась, поэтому Були и не захотел менять ее с другим киборгом.
Каньон вырос вокруг них. Все имело зеленоватое свечение. Правая стена, нагретая «послеполуденным» солнцем, светилась намного ярче левой стены. Пласты еще теплой почвы и сланца огибали утесы, мерцали, как люминесцентная рыбья чешуя, и извивались вместе с самим каньоном.
Ручей появится, когда наступит лето, а сейчас его поймала в ловушку замерзшая земля. Були он представлялся темным шоссе в центре поля зрения. На его фоне чуть теплый помет дутов светился мягко зеленым. Разбойники прошли здесь и были где–то впереди.
Були почувствовал растущее напряжение. Где все–таки эти ублюдки? Прячутся за следующим валом? Или в пустыне за каньоном… жмутся вокруг костра из помета дутов? Пока не увидишь, не узнаешь.
Були пожал плечами — что будет, то и будет. Он потянулся. Мышцы болели, он устал от езды на Виллен. Он представил Роллера и остальных бойцов, как они сидят, развалясь, в грузовом отсеке Гуннера, и к горлу подкатила обида. Он оттеснил это чувство назад и захлопнул крышку. Звание имеет привилегии, но они приходят вместе с обязанностями, и его обязанность — быть тут.
Виллен старалась вести сканирование, а не смотреть пристально в одну точку. При сканировании легче концентрироваться, больше шансов заметить движение и охватить большую площадь. Так утверждали ее инструкторы.
Призрачная голубая сетка покрывала все, что видела Виллен. Точка фокуса изображалась красным крестом, который перемещался по сетке заодно с ее электронным зрением. В правом нижнем углу появлялись цифры. Они менялись по мере того, как дальность, скорость ветра и различные другие факторы высчитывались и подавались в интерфейс.
Виллен увидела справа движение. Ярко–зеленое пятно выскочило из камней и повернуло к ней свою треугольную голову. Левая рука киборга рванулась вверх. Красный крестик поплыл на цель и замигал. Пламя разорвало ночь, когда пули 50–го калибра вычертили линию между Виллен и маленьким шестиподом. Шестипод дернулся от удара, повалился на бок и превратился в зеленую слякоть.
Виллен перестала стрелять. Она с удивлением обнаружила, что наслаждалась ощущением могущества, которое доставила ей эта минута. Это встревожило, но думать о пустяках было некогда. Не сейчас, когда они в каньоне, когда их жизни поставлены на карту, когда за следующим валом может ждать засада.
— Хорошая работа, — съязвил Роллер. — Теперь они знают, где мы. В следующий раз пошли сигнальную ракету, чтобы бедняги не перетрудились.
Були промолчал, значит, согласен. Виллен прокляла собственную глупость. Конечно! Зачем пулемет, если есть лазерная пушка? От нее сравнительно мало шума. Да и зачем стрелять вообще? Господи, это же был пук, такой же опасный, как дикая собака.
Виллен сказала себе, что Були приказал патрулю стрелять во все, что движется, и что она никогда не просилась в солдаты, но тут же отбросила оправдания. Она дала маху. Это ясно как день.
Дальнепуть Твердый увидел первые проблески зари далеко на востоке. Самодельный перископ, торчащий из песка, несколько искажал перспективу, но все–таки вид соответствовал действительности. Сейчас новый день был лишь неясной розовой полоской, отделившей землю от неба. Хорошо. Люди войдут в зону уничтожения с первыми лучами — время, когда глаза обманывают, а ум ошибается.
Он повернул перископ, чтобы осмотреть место, где каньон выходит в пустыню. Не было никаких признаков проводов, оружейных ям и прячущихся там воинов. Все были под землей, укрытые от инфракрасных детекторов слоем однородного холодного песка, и ждали сигнала.
Его тело непроизвольно дернулось, когда уши уловили глухое «бум–бум–бум» тяжелого пулемета. Их обнаружили? Нет, звук приглушенный, значит, легионеры примерно в половине кэка отсюда.
Так что же происходит? Люди наткнулись на настоящих разбойников? Нет, это исключено. Его разведчики нашли бы их и расправились с ними несколько часов назад. Значит, это просто ошибка, из тех, что совершают мальчики, и не имеет никакого отношения к нему и к его воинам.