Эпоха тьмы (ЛП)

Он подождал; было сухо и жарко, и на работу, которую ему предстоит сделать, потребуется некоторое время. Он стряхнул с плеч тунику и закатал рукава нижней рубашки, устраиваясь поудобнее, прежде чем взять в руки редактирующее стило.
Если бы сейчас кто-нибудь находился в комнате с Мендаксом, он смог бы заметить знак, вытатуированный на внутренней стороне его предплечья: зеленое изображение мифической гидры с поднятым хвостом и тремя зубастыми, вызывающе оскалившимися головами.
+++Передача Плюс Одиннадцать Часов (Солар)+++
Пыльная буря родилась на дальних равнинах, и хотя это было слишком далеко от Сорок Четвертого, чтобы нанести ущерб, ее отголоски долетали до городских предместий: небо потемнело, а по улицам ветер гнал тучи песка.
У некоторых людей, собравшихся около телеграфной станции, на шеях висели защитные очки и маски; другие их уже надели. Кроме масок было огромное количество разного оружия, носимого совершенно открыто. В основном малокалиберные винтовки и дробовики, использовавшиеся для уничтожения грызунов и зерноядных птиц. Кое у кого при себе имелись сельхозорудия, правда, непонятно, какого врага люди надеялись ими поразить. Весь этот арсенал был призван скорее успокаивать его носителей, нежели приносить конкретную пользу в случае открытого столкновения.
Даллон Прэль являлся единственным обладателем того, что можно было назвать современным оружием, да и то с большой натяжкой. Лазган, крепко сжимаемый в руках, насчитывал больше ста сорока лет; он достался семейству Прэль в наследство от пра-прабабушки, достойно служившей в Имперской Армии. Реликвия блестела в свете фонарей, и толстяк нес ее как знак офицерского отличия.
В Городе Сорок Четыре никогда не было констебля. В нем просто не было нужды, как и в наведывавшемся к ним каждый лунный цикл окружном шерифе из Ноль-Первого. Но Прэль воображал себя кем-то вроде констебля, словно обладание подобным оружием делало его прямым наследником этого поста.
Он взглянул на Эймса Киитера, стоявшего, как всегда, с мрачным видом, скрестив руки на груди и хмуро посматривая вокруг. Владелец гостиницы угрюмо кивнул ему.
— И какой прок в этом сборище?
Прэль огляделся. Никаких объявлений, и все же большинство горожан — представители почти всех семейств, живущих в доминионах, — здесь. Люди обсуждали тех, кто не явился. В конце концов если вы не готовы публично заявить о своей позиции, очевидно, вам есть что скрывать. Должно быть, вы боитесь принять чью-либо сторону.
Еще никто не наделал глупостей вроде взрыва или пальбы из своего оружия, но дело явно шло к этому. Вопросы и возражения превратились в ожесточенные споры, за которыми чувствовалась едва сдерживаемая злость. Прэль слушал, отваживаясь перебивать, когда был уверен, что прав и что с ним, скорее всего, согласятся. Все разговоры сводились к двум противоположным точкам зрения, и пропасть между людьми росла каждое мгновение. Вместо того чтобы привести горожан к согласию, импровизированный митинг усиливал раскол.
Если Император действительно мертв, говорили некоторые, что это значит для обитателей колонии и этого городка? Что это реально означает?
У Прэля не было сомнений в подлинности телеграфного послания. В конце концов, существуют механизмы, защищающие астропатические сигналы из системы Солар и центральных миров от искажения. Так говорили в других передачах, и он этому верил. Понимания, как и что работает, не требовалось. Хоть ему и не нравилось религиозное устройство мира, веры было достаточно.
В послании сказано, что Император мертв. Значит, он мертв. И куда он, Даллон Прэль, мог деться от этого? Теперь на земном троне Хорус, и, наверное, он будет строить для себя новую империю. Все знают истории про миры, обращенные в пепел за то, что посмели не подчиниться магистру войны. Например, планеты Звезд Тебиана и соседних подсекторов, выжженные и превращенные в мертвые каменные шары.
Одни призывали к повиновению, считая его разумным и логичным, и хотели поднять знамя магистра войны, чтобы Око Хоруса смотрело отовсюду. Разве есть лучший способ обезопасить себя, чем объявить о преданности новому Императору-Королю? Если этого не сделать, Астартес всех перебьют.
У других подобная мысль вызывала отвращение. Как бы там ни было, это мир Империума. Терра и Император нашли его, вдохнули жизнь; он полит потом имперских граждан и служит Империуму Человека. Это верноподданный мир с верноподданными колонистами, которым надлежит открыто продемонстрировать свою ненависть изменнику и убийце Хорусу Луперкалю.
Прэль слушал доводы соседей и помалкивал. Система Виргер-Мос II находилась так далеко от Терры, была настолько изолированной и окраинной, что вряд ли она являлась частью Империума. Разве что номинально и согласно обычаям. Он осмелился спросить себя, какая разница для мира, подобного этому, кто правит им с далекой Земли — Хорус или Император? Что от этого изменится? Они будут так же выращивать свою пшеницу и отправлять ее в космос, рождаться и тяжело работать, умирая рядом с Небесным Крюком. Единственное, что изменится, — цвета флага и голос, ведущий радиопередачи.
Неужели его преданность стоит так дешево, а верность каждой отдельной колонии породившему ее миру столь хрупка и бессмысленна, что ее могут разрушить какие-то огни в небе и призрачная угроза расправы?
— Не можем же мы лизать любую руку, словно псы! — Прэль сам испугался, когда его мысли внезапно вырвались наружу, а глаза затуманились от чувств, получивших выход. — Мы что, совсем слабаки?
— Это не слабость, а прагматизм! — сердито огрызнулся Эймс Киитер, и несколько человек согласно кивнули. — Нам без разницы, чья задница восседает на трон Терры! Присягнем другому, и что с того? По крайней мере останемся живы! Я не собираюсь терять все, что имею, ради кого-то, кого никогда не видел и кто даже не знает о существовании этой планеты!
Прэль угрожающе шагнул к мужчине:
— Ты не понимаешь!
— Может, это даже и не Хорус. Ты об этом подумал? — парировал Эймс. — Может, уцелевшие сторонники Императора вздумали к нам явиться!
За их спинами дверь телеграфа со стуком распахнулась, и появился Орен Яцио. Его движения были неестественными, лицо побелело. Он продолжал держать в руках наушники, которые надевал, работая за телеграфным аппаратом. За ним тянулись провода, присоединенные к имплантату, вживленному в основание шеи.
Пока Яцио шел к ним, бледный и мокрый от пота, все молчали. Единственными звуками были стук и позвякивание проводов над головой, когда их трепал ветер далекой бури.
Наконец телеграфист заговорил — громко, чтобы все слышали:
— На сегодняшний день новости из… Новости, дошедшие в колонию… — Он пытался выдержать профессиональный тон, но не смог. Яцио сглотнул и начал сначала, отказавшись от обычных формальностей: — По проводам пришли обрывки передачи, отдельные куски. Мне пришлось долго собирать их воедино. Сообщения из Ноль-Девять, Один-Пять и из столицы.
— Десантные капсулы? — спросила женщина. — Это Сыны Хоруса?
Посыпался град вопросов. Яцио взмахнул руками и пронзительно выкрикнул:
— Тихо! Слушайте меня! — Он дрожал, несмотря на теплый вечер. — Мой долг — сообщить вам, что его честь эсквайр Лиан Тошак, выборный имперский губернатор колонии Виргер-Мос II, сегодня покончил с собой в собственном доме. Пока… Пока возникло замешательство насчет того, что делать дальше.
Маленькая толпа заколыхалась. Прэль молчал, поглаживая потными пальцами корпус лазгана. Тошак убил себя, чтобы не иметь дела с вторжением. Сколько еще людей сделают то же самое, запуганные магистром войны и не в силах вынести саму мысль о встрече с легионами?
— И еще, — продолжал Яцио, сокрушенный тяжестью новостей. — Другие поселения передают неподтвержденные сообщения о… визуальных наблюдениях. — Он облизнул губы. — Замечены огромные фигуры в темных доспехах, передвигающиеся от города к городу. Вскоре после передачи этих сообщений связь с поселениями прервалась.