Эпоха тьмы (ЛП)

Аркадез свирепо уставился на них.
— Что еще?
— Ваши доспехи тоже, — пояснил старший маршал.
Ультрамарин покачал головой и, отстегивая латную перчатку, уныло взглянул на Гека’тана.
— Все веселее и веселее.
Персефия подошла ему помочь.
— Смотри, чтобы с ними все было в порядке, — вполголоса грозно приказал Аркадез. Оружейница кивнула, осторожно снимая наручи.
Старший маршал наблюдал за ними.
— Кто говорит за Империум?
— Я, — заявил Аркадез. Он снял нагрудник и стащил с себя поддоспешник. Стала видна причудливая бионика — наследие Улланора, где он погиб в битве с зеленокожими. Находясь в коме, он не видел последнюю войну Императора и величайшую из его побед. Вместо этого он очнулся в мире, утратившем всякий смысл.
Гека’тан улыбнулся, тоже начиная снимать доспех.
— Разве он не прирожденный переговорщик?
 II 
Они стояли перед клейв-ноблями в одолженной чужой одежде.
— При виде нас даже Сигиллит бы расхохотался, — заметил Аркадез по поводу их превращения в дипломатов.
Персефия присоединилась к ним не сразу: она куда-то исчезла, чтобы убедиться, что их снаряжение будет в сохранности.
Хотя при них остались ботинки и сетчатые рейтузы поддоспешника, для Ультрамарина было мучительно оказаться без доспеха. Когда оружейница вернулась, он отвел ее в сторонку.
— Надо, чтобы ты кое-что для меня сделала…
Остальные его слова заглушил скрежет огромных дверей палаты, закрывающихся за ними.
После оглушительного удара в сумраке появились пять хмурых людей. Снизу их подсвечивали несколько тусклых фонарей, отбрасывая на лица глубокие тени. Пятеро расселись на темном балконе. С галереи на петиционеров глазела целая толпа людей, чьи лица были скрыты в тени, — знать Бастиона пониже рангом, ее политики и вожди. Все они были судьями.
В темноте можно было лишь догадываться о том, как выглядит огромный зал. Гека’тан видел, что он прямоугольный и функциональный, с четкими углами. Здесь пахло камнем и сталью. Палата была куда большего размера, чем предполагало ее название, и являлась частью огромного лабиринта из множества уровней, коридоров и переходов, причем не самой значительной.
Саламандр перевел взгляд на других петиционеров.
— Даже не верится, что Хорус прислал итератора, а не легион.
Аркадез взглянул на мужчин и женщин, собравшихся вокруг центральной фигуры.
— Я думал, что у них разогнали летописцев, как у нас.
— Хорус — завоеватель, брат. Он хочет, чтобы его победы стали достоянием истории.
— Ага, — согласился Аркадез, у которого при виде этих трусов злость подступала к горлу, — он жаждет бессмертия и хочет доказать, что его дело правое.
— Скажи это моим мертвым братьям на Исстваане, — пробормотал Гека’тан.
Ультрамарин слушал вполуха. Его взгляд обратился на темный балкон высоко под потолком, напротив клейв-ноблей.
— Нет никакой уверенности в том, что магистр войны не прислал воинов. Наш корабль разбился не сам по себе.
В жаровне вспыхнуло лазурное пламя, оборвав их разговор, и высветило фигуру старшего маршала, стоящего посреди зала.
— Всем внимание! — гулко провозгласил он. Его голос усиливал вокс-мегафон, закрепленный поверх рта, будто дыхательный аппарат. — Заседание сената открыто.
Аркадез хмуро наблюдал за церемонией. Уж лучше бы сражаться с орками!
— Хочу обратно на Улланор, — проворчал он.
 III 
Воркеллен принял серьезный и деловой вид. В глубине души он был счастлив: это его поле боя, война, в которой он занял прочную позицию, хоть и выступает против целого легиона.
Он мельком глянул на Ультрамарина.
— Я тебя уничтожу, — прошептал он. Воркеллен не нуждался в легионерах. Какой от них прок? Одной силы мало, с помощью мускулов нельзя манипулировать умами и душами.
— Император посылает воинов выполнять работу послов, — хмыкнул Инск.
— Вот именно, — согласился Воркеллен и отвел взгляд, заметив, что Саламандр смотрит на него. — Ужасная ошибка. — Он грустно рассмеялся: видеть их покорными, без оружия и доспехов было восхитительно.
Клейв-нобли обратились к собравшимся, объясняя, что эти переговоры должны определить, кому будет принадлежать вассальная преданность Бастиона и его войска — Хорусу или Императору. Обеим сторонам дозволялось подать петиции. Основываясь на приведенных в них аргументах, Бастион сделает свой выбор. Проигравшим даруется неприкосновенность до возвращения на звездолет. После этого они будут считаться врагами со всеми вытекающими из этого последствиями.
Так как представители Хоруса прибыли раньше, им первым дали слово.
Когда старший маршал отступил в тень, Воркеллен вышел вперед.
— Нашего лорда Хоруса кое-кто изображает чудовищем и тираном. Но это не так! Он — магистр войны, Воитель и полководец, желающий объединить человечество под единой властью. Присягните на верность Хорусу, и вы станете частью этого единства, — начал он. — Я расскажу о тиранах, убийцах и отвратительнейших побоищах. О Монархии, в которой гордыня Императора превратилась в безумие…
 IV 
Высоко под сводчатым потолком, вдали от публики, шевельнулась тень. Заняв удобную позицию, она наблюдала. Пока…
Тираны
 I 
Воркеллен простер руку.
— Смотрите.
Перед ним материализовалось голографическое изображение из проектора, спрятанного под полом зала. На нем был прекрасный город с храмами и шпилями. Даже в мерцающей дымке голограммы легко различались статуи Императора и огромные триумфальные арки, украшенные его изображениями.
— Монархия… — повторил Воркеллен, выдержав многозначительную паузу, — …до того, как легион Робаута Жиллимана сровнял ее с землей.
Потрескивая, второе изображение сменило первое. Это были жалкие руины, практически дымящаяся воронка на месте прежней цивилизации. Среди обломков валялись трупы тех, кто оказался слишком глуп, упрям или напуган, чтобы уйти.
— Полное уничтожение. — Голос Воркеллена прозвучал как смертный приговор. — Но почему эта бойня была санкционирована всеми обожаемым Императором? — Он горестно развел руками. — Любовь! Жители Монархии осмелились продемонстрировать свою любовь к Повелителю Человечества, прославлять и почитать его. И вот что стало им наградой — смерть!
Он бросил на легионеров намеренно обвиняющий взгляд. Это и их вина тоже. Они были его воинами и его убийцами.
— Взгляните, — продолжал Воркеллен, не отводя глаз от представителей Империума, — один из воинов-Ультрамаринов сейчас здесь. Тринадцатый легион, считающий себя выше прочих, тот самый идеал, к которому должны стремиться их братья-космодесантники, убийцы невинных женщин и детей.
 II 
Аркадез нахмурился, отметив самоуверенную осанку и скрытую надменность итератора, пышность его наряда, а также следы множества дорогостоящих хирургических операций, призванных сохранить юность. Тщеславие и самонадеянность струились вокруг Воркеллена, словно невидимая жидкость.
Ультрамарин сжал кулак. Хотя сам он не был на Монархии, его легион находился там.
— Спокойно, брат, — шепнул Гека’тан. — Он пытается тебя разозлить.
Аркадез кивнул. Он не поддастся! Все взгляды обратились на Ультрамарина, приглашая его парировать удар.
— У граждан Монархии было достаточно времени, чтобы эвакуироваться. Мы — не чудовища. Мы…
Итератор перебил его:
— Значит, Тринадцатый легион не причастен к уничтожению Монархии и последующему истреблению большей части ее населения?
— Их предупредили! — прорычал Аркадез. — Монархия исповедовала запрещенную религию. Идолопоклонство — путь к вечному проклятию. Они не увидели бы света.
— Занятный оборот, — парировал Воркеллен. — К просветлению обычно призывают религии.
— Это не вопрос теологического диспута, а закон. Монархия…
— А кто утвердил эти эдикты и заповеди, которым все человечество должно следовать под страхом жестокого наказания? Император?